Вечер, пятница. Народ с работы выползает из метро, растекаясь по площади. Кто на автобус, кто пешком в поселок. Иногда попадаются трезвые. На площади постоянно дежурит наряд полиции. На подвыпивших не обращают внимания, таких большинство. Но для тех, кто не видит поля – прохода нет. Куда их? Заблудятся в окрестном мелколесье, потом оттают весной. Ближайший вытрезвитель был километров за 15, закрыт. В отделение в обезьянник? Там же, но тот всегда переполнен. В больницу? Пока нет видимых травм – в приемном отделении пошлют подальше. Выход простой: человека волоком перемещают по туннелю на территорию города. Там милиция появляется редко, а если и появляются, то чаще линейная или питерская. Есть шанс, что человек случайно сядет в электричку и умчится обратно в город. Или питерские полицейские сами помогут забраться в тамбур. Им тоже геморрой не нужен, пусть едут до конечной, на Финляндском вокзале разберутся. Но чаще включается автопилот, и бедняга ползет обратно домой, в область. Порой сами питерские менты тащат тело чужестранца обратно. А там его уже ждут местные. И путь по туннелю повторяется. В советские времена был порядок, взаимоуважение. Посередине туннеля была проведена красная черта, обозначающая границы субъектов. Слева от черты – наш, справа – ваш. Но краска давно стерлась, в том числе и от постоянного волочения тел. И так гражданин может часами перемещаться по туннелю. Долг зовет домой, в семью, но стоит вылезти наружу, на площадь, как его вновь отбрасывает на территорию северной столицы. И уж совсем подлый поступок со стороны областных ментов – вызвать городскую «Скорую помощь». А чтоб особо упрямый не уполз до ее приезда – привязывать его к забору на городской платформе. Обычно у перетаскиваемого субъекта слезают брюки. Это хорошо. Сможет отвязаться и натянуть штаны – значит, вполне трезв и годен для прохода на территорию области. Нет – ждет «Скорую».
Граждане, плохо знающие федеративное устройство своей родины, выходя вечером с электрички, часто удивляются, что за жопа ждет их впереди, белея у забора в конце платформы? А почему там человек стоит раком? А подъехать к Девяткино со стороны городских платформ – проблема. В объезд плюс еще несколько километров по грунтовке. Фельдшеры «Скорой», матерясь, отвязывают тело и, естественно, переносят его на привокзальную площадь. Но медикам спорить с полицией трудно, пусть даже с властями другого штата. И приходится им вести его в приемный покой. Обычно к этому времени человек успевает протрезветь и более-менее прямо ковыляет к дому. Ну а если нет – тогда в больницу. К тому времени травмы обычно уже есть, обычно от волочения по асфальту, так что постановка диагноза трудностей не вызывает. По виду сразу можно определить скитальца. Брюки протерты, одежда порвана. И провести ночь дома – уже не судьба.
На пятидесятый день после пасхи празднуется Троица. Вечером в праздник больница наполовину опустела. Традиция на Руси, на кладбище принято помянуть родных. Умные люди идут с утра. Посадить цветы, выпить сто грамм за упокой, оставив символическую чарочку на могилке, накрытую кусочком хлеба. И по своим делам, жизнь продолжается. Но мудрые люди, мудрые идут ближе к вечеру. Думаю, понятно почему. Допить оставленное не грех, а дело благое. И сейчас к вечеру богадельню покинуло с десяток организмов. Один из бегунов, с циррозом печени, с желтой кожей лидера, желая сократить путь, даже стартовал через окно третьего этажа. В приемном отделении маленькая паника. Ответственный врач суетится:
– Надо милицию! Надо всех выписать как самовольно покинувших! О чрезвычайном происшествии сообщили начмеду. Указание строгое – выгнать всех.
Но мы-то знаем жизнь. Говорим, не надо милиции, не торопитесь выписывать. Не волнуйтесь, не в первый раз, это ежегодный забег на приз Святой Троицы. Люди пошли правильным путем, из больницы прямо на кладбище. За натуральным продуктом. Минуя промежуточные этапы товарно-денежных отношений. Они вернутся, кладбище недалеко, кто сможет сам, кого привезет «Скорая». И точно, к ночи подтянулись почти все уставшие спортсмены. Один, желая загладить вину, подарил дежурному врачу шикарный букет свежесорванного клевера. Только желтый лидер остался ночевать на кладбище, где и был найден на следующий день, теперь лежит привязанный. Белая горячка.
6 июня отрывной календарь сообщил, оказывается, сегодня день русского языка. Приуроченный ко дню рождения Пушкина. Совсем забыл. Оборотная стороны листочка сообщает о количестве носителей, в том числе владеющих им в совершенстве. Если бы не знал, пришлось бы ночью ломать голову, откуда такая изысканная речевая продукция у обсадившегося метадоном дегенерата:
– Господа! Прошу вас, ну хоть кто-нибудь, пожалуйста, умоляю, идите на х…
Редко удается пользоваться своим служебным положением. Тем приятней вспоминать каждый случай. Приходит ненавидимая всеми больничный профпатолог, решившись на колоноскопию. Доктор-эндоскопист предвкушает:
– Ну сейчас, сейчас она ответит нам за все, за все ее профосмотры.
– Погоди, – говорю, – предложи, что мы сделаем ей под наркозом, а она нам штампы в санкнижках поставит.
– Идея.
Сделали, разбудили:
– Ну как, выспались? Нам почему-то кажется, что профосмотр мы уже прошли?
– Конечно, ребята, прошли, зайдите в любое время, я вам все сделаю.
Ну и хорошо, хоть и прошли профосмотр через жопу, зато без очереди.
16 июня – День медработника. Хотел в этот день поздравить с праздником всех знакомых, всех, кто имеет отношение к нашему рассейскому здравоохранению, всех, кто продолжает работать, несмотря на все то, что твориться в нашей медицине. Надеюсь, что в этот день у всех найдется, что плеснуть в посуду и с кем это выпить. А повод при нашей работе, найдется всегда.
Радует, что в этом году наша администрация обошла праздник своим вниманием. Учла ошибки прежних лет. Ни поздравлений, ни премии. Даже обошлось без общего собрания, не говоря о горячо любимых всеми концертах художественной самодеятельности. Вспоминается, как пару лет назад, нам (лучшим из нас) решили к Дню медработника выдать премии. Аж по две тысячи рублей. Но вот незадача, деньги хотелось вручить наличными в торжественной обстановке, а вся зарплата, включая премии, переводится на банковскую карточку. Смекалка была проявлена, и выход найден. Все лауреаты премии в обстановке строгой секретности вызывались в бухгалтерию. Им было предложено принести туда по 2 тысячи. Далее деньги раскладывались по конвертам (конверты принести не просили, за счет больницы, не подумайте плохого) и на общем собрании коллектива вручались награждаемому. С соответствующими торжественности случая словами. Новая проблема. Вторая половина месяца. Зарплата уже потрачена, а аванс не начислен. Денег почти ни у кого нет. Почему-то особенно у тех, кого действительно стоило наградить за работу. Хотя бы просто сказать спасибо. Тогда было предложено взять в долг у товарищей, а после – вернуть. Так и вышло. Долги отдавались прямо во время торжественного собрания, сразу после получения конвертов. К счастью, я заранее знал о намечавшейся процедуре награждения и предупредил, что лучше меня в списки не включать. Иначе могу в ответном слове высказать слова благодарности. А так всем будет спокойнее. Жаль, конечно, что пришлось отказаться, деньги хорошие, не лишние, можно залить почти полный бак бензина. И уехать.
Наши шутники однажды погубили очередной конкурс талантов. Через 20 лет после социализма в такое трудно поверить. Тем не менее администрация такие обожает. Был объявлен конкурс кулинарного мастерства. Участие, естественно, добровольное. Призами должны были служить сами приготовленные предметы кулинарного искусства. Отказавшиеся от участия лишались премии. И что, не всерьез же относиться к подобным мероприятиям? От нас на конкурс было представлено блюдо под названием «Утка в яблоках». Утку для мочи (новую!) обложили печеными яблоками, которых санитар притащил из соседнего заброшенного сада. В качестве подноса использовано пластмассовое судно. У нас их много стоит у причала в кладовке, ждут своих капитанов. Воткнута табличка «Утка в яблоках» и изделие поставлено среди прочих. Приятного аппетита. Сразу было не понять, что это, но потом возмущению администрации предела не было. Превратить серьезное мероприятие в балаган, да за это…
Премии мы, конечно, не получили…
Такие поздравления безусловно повышают желание достичь новых производственных показателей. На глазах растет энтузиазм масс и желание отметить праздник по-своему. В итоге в один из праздников упилась почти вся больница. Я своим особо разгуляться не позволял. Возглавить пьянку не могу, кто-то должен остаться абсолютно трезвым, а выпускать ситуацию из-под контроля опасно. Охранник в приемном отделении еще стоял на ногах и послал санитарку за водкой. В этот момент «Скорая» закатывает больного. Выходец из Средней Азии, лет 30. По-русски знает меньше, чем я по-узбекски. Я хотя бы могу поздороваться на их языке и поприветствовать: «Куш келибзис» (Добро пожаловать). Азиат кричит, показывая на живот. Хирург, икая, пытается построить фразу типа «надо брать на стол, на операцию, там посмотрим». Иду готовить операционную. Как положено перед операцией – консультация терапевта. Дежурный терапевт в приемном отделении, тетенька килограмм под 140, спит. Охранник будит свою подругу. Та выползает, путаясь в спущенных хэбэшных колготках, халат застегнут поперек. Долго не понимает, чего от нее хотят. Затем почему-то начинает плясать вприсядку, припевая: «Приходите к нам лечиться и жучок, и паучок, – добавляя от себя: – Ну и ты, дурачок». После чего целует пациента в макушку и идет спать. Терапевта больше нет. Джигит даже перестал стонать, озираясь вокруг безумными восточными глазами. Охранник, в душе тоже считающий себя медработником (выгнан был в свое время из ВМА), решил внести ясность:
– Ты чего тут разлегся? Вокруг тебя доктора пляшут, а ты лежишь?