Каким-то чутьем тот понимает, что если он прямо сейчас не начнет приседать, то будет плохо. Встает с каталки, приседает. Охранник недоволен:
– Плохо приседаешь, доктор вон как перед тобой плясала.
Отстегивается от пояса дубинка, вертится пальцами. Но тут его что-то отвлекает охранника, точнее, санитарка, вернувшаяся из магазина, и джигит, воспользовавшись моментом, убегает на улицу.
Я долго его жду в операционной, пока история не доходит до оперблока.
Тоже интересная дата: день рождения Волжского автозавода. Календарь дает информацию: 20 июля 1966 года было подписано правительственное постановление «О строительстве в городе Тольятти автомобильного завода».
Вспомнил, как в середине 90-х продавал свою копейку, «ВАЗ 2101», единственный за всю жизнь бывший у меня продукт Волжского автозавода. Купил я ее в начале лета. Хотя само слово «купил» не очень подходящее, скажем так, приобрел. Забрал у знакомого алкаша, бывшего врача-нарколога. Парня в сорок лет разбил инсульт, и про автомобильные прогулки ему пришлось надолго забыть. Да и прав его лишили за пьянку еще три года назад, так и не собрался восстановить. Машинка тупо ржавела во дворе. Сторговались за 200 баксов, добавил сверху два пузыря, сходили в нотариальную контору, оформили доверенность.
Попытался привести эту копейку в божеский вид, но кузов местами прогнил насквозь, и эту затею бросил. Думаю, покатаюсь, пока ездит, потом выкину, не жалко. Возил на дачу строительный материал, ездил на рыбалку, пока не отвалился багажник и задняя часть кузова не стала жить самостоятельной жизнью, на каждой кочке и повороте стремясь к полной независимости. Пора избавляться.
Не веря в успех, даю объявление в газету «Раклама-шанс», вдруг кто возьмет на запчасти. И неожиданно начались звонки, в основном звонили люди с кавказским акцентом:
– «А ви прадаете машина?»
И вдруг нормальный русский голос:
– Я по объявлению, когда можно приехать, посмотреть?
Дал адрес на Охте, договорились о времени. Приехал солидный дядечка, осмотрел.
– А вы знаете, – говорит, – что у вас за машина?
Я даже не задумывался, а оказалось, что это одна из первых копеек, выпущенных Автовазом, чуть ли не из первой сотни. По договору с «ФИАТом» была отправлена в Италию, где и жила в тепле, катаясь по хорошим дорогам, пока не отправилась умирать на родину. Кузов еще был оцинкованный, потому сохранилась неплохо для своих лет. Мелькнула мысль: «А может быть, самому заняться коллекционированием ретроавтомобилей, начало уже положено?» Но где хранить коллекцию? На даче? Да и стоит только начать, никакой зарплаты не хватит. Дяденька продолжает:
– Только состояние, сами понимаете…
Я понимаю, сгнила вся.
– Но ничего, я ее восстановлю. Знаете, кто я? Я был директором ВАЗовского салона в Красном селе, первые ВАЗы в Питере я продавал. Восстановлю ее, как музейный экспонат. Сколько хотите?
Сошлись на тех же 200 баксах.
– Договорились, только вы ее завтра вместе с хозяином привезете ко мне, оформим доверенность от первого лица, от вас мне доверенность не нужна. Потом переоформлю на себя.
А где я возьму ее хозяина? Он или в больнице, или в запое. Позвонил, дома нет, съездил к нему в Веселый поселок в надежде найти его в любимом подвальчике – не нашел. Сам накатил там сто грамм, поехал домой. Звонок, снова все такой же кавказский акцент:
– Машина прадаете?
Продаю, объяснил, что ведро, но ездит. Из трубки голос:
– Дай честный слово, что сегодня до Выборг доеду. Фара горят?
– Доедешь, – говорю, – родной, доедешь. И фары горят. Только маслицем запасись, кушает иногда, я тебе канистру масла дам. А если вернешься, я тебе новый, почти новый, движок подарю, в гараже у меня стоит, он мне не нужен.
– Харашо! Можно сегодня оформить?
А времени уже девятый час, октябрь, стемнело. Есть круглосуточная нотариальная контора на Восстания, там могли и ночью оформить все.
– Можно оформить, а смотреть не будешь?
– Ладно, сейчас приеду.
Через час примчался джигит, представился:
– Алик, завел, проехал метров сто.
– Харашо! Только один тормоз ссади не работает. Это ничего. Паехали к натариусу. Только я рублями 200 долларов отдам, можно?
– Можно. Поехали, садись за руль. Я сто грамм принял, в город не поеду.
– А как поехать? У меня прав нет.
– Хочешь, поехали на такси. Смотрю, сосед-таксист уже приехал, «Волга» внизу, попрошу, отвезет. Платишь, само собой, ты.
– Атлично, – говорит, – паехали.
Всю дорогу джигит рассказывал про свой бизнес, как торгует овощами, что ему надо какой-то товар из Выборга привезти, срочно, иначе уйдет. Весь день деньги у родни собирал. Ну надо так надо, мне до его помидор, как до неба. Приехали на Восстания, в круглосуточную нотариальную контору. Оформили доверенность, рассчитались, торжественно вручаю ключи. Держи, владей, теперь ты хозяин. Едем обратно на Охту. По пути вспомнил, бак в копейке почти обсох, сколько там осталось бензина, не известно, датчик топлива давно не работает. Вдруг не хватит топлив из двора выехать. Прошу соседа:
– Слушай, у тебя канистра есть?
– А то!
– Давай зарулим на заправку, пусть наш друг канистру зальет, ему далеко ехать.
Нет проблем. Сворачиваем на Партизанскую улицу к заправке. А Партизанская в те годы была далеко не бульваром для вечерних прогулок, впрочем, как и сейчас. С одной стороны кладбище, с другой – пустырь с какими-то остатками промышленных сооружений. Темно. Показалось, что слышно, как у джигита зашевелилось очко:
– Саша, слюшай, а ми правильно едем?
– Правильно, правильно.
Мастер-таксист был не в теме, не знал, что у кавказца карманы набиты пачками с деньгами:
– Да не ссы, все правильно. Вот кладбище, вон там свалка, а нам прямо туда, к железной дороге.
Айзера затрясло:
– Остановись, мне надо выйти.
– Да куда ж ты тут пойдешь, в темноте-то? Сиди уж, щас приедем.
Тормозим у бензоколонки, джигит на ходу открывает дверь, срывается с места и бегом, бегом прямо через кладбище. Таксист удивлен:
– Чего это он?
– Да у него бабок полные карманы, а ты его так напрягаешь. Свалка, кладбище… Догоняй теперь.
Пока разворачивались, выезжали на главную дорогу, джигит, хоть и бежал зигзагами, видно, опасаясь выстрела, успел добежать до Пороховской, почти до моего дома.
– Стой, – кричу в окно, – вон мой дом, твоя машина во дворе, забирай.
Притормозили, не спешим, интересно. Чувак нырнул во двор, вскочил в тачку и вперед. По газону, через разделительную полосу. Машину подбрасывает, открывается багажник, отваливается бампер, в сторону летят остатки заднего крыла. По фигу, быстрее прочь. Постояли мы с соседом, покурили, купили пивка с полученных денег, поспорили, вернется или нет. Я выиграл. Позвонил джигит через три дня. До Выборга доехал. Претензий не было, тут я свое слово сдержал. Обратно, правда пришлось нанять грузовик, везти свои овощи. Стуканул движок.
– А я тебя предупреждал, возьми канистру масла, отдавал ведь в придачу. А ты чего так быстро уехал? Подъезжай, обещал старый движок отдать, заберешь. Кольца перекинешь, сменишь прокладки, делов-то, еще спасибо скажешь.
Последнее воскресенье июля – день Военно-Морского Флота. Про день ВМФ напоминать не надо, особенно тем, кто живет в Санкт-Петербурге. Военно-морской парад, салют, в общем, не забудешь. И посетители нашей фабрики здоровья напомнят. Перед праздником меняется характер контингента. Привычная нам всем белочка начинает примерять морскую тельняшку. Отделение превращается в Клуб веселых капитанов первого и второго ранга.
Один из капитанов валяется на полу приемного отделения. Парадная форма потеряла свой первоначальный цвет, превратившись в пятнистый камуфляж. Капитан вчера закончил праздновать день ВМФ. Трудно сказать, когда начал. На флоте любое важное дело принято начинать заблаговременно, подходить к нему основательно, не спеша. Как учил нас в институте один из преподавателей военно-морской кафедры: «Мы всегда выезжаем со сборов заранее, чтобы День военно-морского флота начинать встречать в поезде». Супруга, пригласив соседей, взломала дверь в комнату нашего капитана, где он заперся, чтобы спокойно в тишине отметить свой праздник. Оборудовал в комнате камбуз, гальюн. Три недели из каюты разносились песни, песни хорошие, естественно, «Варяг», «Прощай, любимый город». Внезапно наступившая тишина насторожила. Из уважения к званию и к флотским традициям беру капитана к себе в реанимацию. Капитан не сразу понимает, где находится, пытается построить персонал на палубе, за что жестко фиксируется канатами к лееру кровати. Как только возникает необходимость опорожнить балластные цистерны, командую вахтенному санитару: «Судно капитану первого ранга!» Попытки организовать экипаж для хорового пения тоже провалились. Аминазин наступил песне на горло.
И вообще тот, кто хоть раз надевал морскую тельняшку, про этот праздник не забудет. Когда-то на сборах, был еще матросиком. И почему-то не хотелось попадать на корабль, в институте ходили страшные истории, как можно на этом корабле, замещая штатного врача, уйти в поход. Отговорки не принимались.
– Ты студент? А нас это не е…!
И вернуться через полгода. Нам с товарищем удалось прикинуться художниками, рисовать какие-то плакатики, наглядную агитацию для нужд интернатуры Балтийского флота, где врачи проходили переподготовку. Но больше приходилось писать тексты под рисунками, их местный полковник на своих лекциях просто зачитывал курсантам. А мог и не зачитывать, сами перепишут. Почерк у меня в те годы был еще разборчивый, и, особенно не заморачиваясь, без всяких трафаретов переписал на листах ватмана руководство по пластической хирургии.
К дню ВМФ получаю более ответственное задание оформить госпитальную стенгазету. Не помню, как называлась газета, наверняка что-то типа «Верным курсом» или «На страже Балтики». На листе ватмана заголовок написал. Осмотрел, вроде ровно, но нет, вид будничный, а впереди праздник, надо украсить, нарисовать боевой корабль. С одной стороны изобразил подводную лодку, с ней проблем не было, для меня они все похожи, как желуди. Нарисуй любой продолговатый овощ – и готово. А как нарисовать какой-нибудь крейсер, гордо бороздящий просторы наших морей? А может и не наших, но это не важно, и это уже сложнее. Контуры корпуса нарисовал, и пусть даже мой крейсер больше походил на рыболовецкий траулер, сойдет. А как быть с надстройками? Чем мой крейсер вооружить, куда поставить мачты и локаторы? Была мысль пройти метров сто до пирса да срисовать какую-нибудь из учебных посудин с натуры. Как раз крейсер Смольный там стоял, Перекоп. Но хорош бы у меня был вид на пирсе с карандашом и блокнотом, рисующим контуры кораблей Балтийского флота? Да еще в закрытом городе Балтийске. Первый отдел в те годы не дремал, и сборы могли затянуться надолго. Объясняй потом, что тебе это всего лишь для стенгазеты, а моряки с дружеских флотов, приходящие с визитом в Балтийск, свободно