– Одну все могут, – усмехнулся старый тренер. – Всякое бывает.
Алексей вновь придвинул к себе старую фотографию. И указал на Белкина, стоящего по левую руку от Евгения Рощина:
– Вот он мог заколоть Рощина? Валерий Белкин?
– Кхе, кхе. – Старый тренер издал нечто похожее на смешок. Потом отрицательно покачал головой: – Нет. Не мог.
– Почему?
– Бездарность. Откровенная бездарность. Все, что он хотел от фехтования – перед девочками покрасоваться. Со шпагой в руке.
– А факты, Аркадий Иванович? Факты указывают на то, что в то время, как был убит Евгений Рощин, в его квартире находился не кто-нибудь, а Валерий Белкин. И именно Белкин вызвал Рощина на поединок и убил его.
– Не смешите меня, молодой человек! – сердито сказал старый тренер. – Против ваших фактов у меня есть свои. Никогда, вы слышите? Никогда Валерий Белкин не мог выиграть ни единой схватки у Евгения Рощина! Да Белкин же боялся его до смерти! Представим на миг, что они сошлись. Белкин признавал только атаку. Женя знал его, как свои пять пальцев. Маленькая пауза, два шага назад, батман, вольт, мгновенный ответ и укол. Конец Белкину! Дело одной минуты! Да я уверен, что если бы это на самом деле случилось, да еще с боевым оружием, у Валерика руки бы тряслись! Он прекрасно знал, что такое Евгений Рощин!
Старый тренер разгорячился и вдруг разволновался. Словно бы сам вышел на фехтовальную дорожку против Евгения Рощина.
– Что ж, – вздохнул Алексей, – не мог так не мог. Хотя суд такие доводы не признает.
– Ваши судьи не фехтовальщики, – сердито сказал Аркадий Иванович.
– Зато они судьи. Хорошо. Перейдем к следующему. Вот Петр Воловой. – Алексей указал на того, кто стоял по правую руку от Евгения Рощина. – Он мог?
– Выиграть у Рощина? Мог. Петя мог. Не всегда, но… мог! Грамотный фехтовальщик. Без огонька, но… грамотный.
– Значит, это вы допускаете? Представим на миг, что они сошлись…
– Ну, Петя сразу же начал бы отступать, – задумчиво сказал старый тренер. – Как я его учил. В расчете на ремиз. На сдвоенный укол.
– Сдвоенный укол? То есть попали бы оба? А это интересно!
– Не интересно, потому что в данном случае тактика не принесла бы успеха. Ведь это была дуэль. Нужен один удар, и точный. Петя не глуп. Конечно, он попытался бы сменить тактику. Но Рощин-то великий импровизатор! Разумеется, он его поймал на контратаке!
Аркадий Иванович говорил так, будто заколот был Воловой, а не Рощин. Но случилось-то наоборот!
– Но теоретически вы допускаете…
– Теоретически, – вздохнул Аркадий Иванович. И повторил: – Теоретически… Я слышал, у Пети была серьезная травма позвоночника. И нога по кускам собрана… Замечательный человек! Жаль. Искренне жаль. Это он помог мне с ремонтом. Хотя я отказывался. Петя не хотел развала четверки. Но что он мог сделать? Я очень любил Петю Волового. Доброй души человек. Это для меня удар.
– И для меня… Жаль, что он-то как раз на сто процентов не мог драться на дуэли с Рощиным. Его в это же время убили… Остался последний. Самарин. Что вы скажете о Самарине, Аркадий Иванович?
Алексей замер в ожидании ответа. Честно сказать, он надеялся…
– Нет, – покачал головой старый тренер. – Рома Самарин для фехтования был безнадежен. Получше Белкина, но… Но этого мало, чтобы выиграть у Рощина.
– Одну-единственную схватку, Аркадий Иванович? – Алексей словно конфетку выпрашивал у старика.
– Нет, – повторил тот. – Ну что вы хотите! Его знаменитый замах! Такой корявый! Отвратительно! Чтобы все видели: иду атаковать! Он и колоть-то боялся. Все финтил, финтил. В отступлении, конечно, мастер. Попробуй его достань! Но нанести удар настолько точный… Кстати, куда он попал? Убийца?
– В горло. Шпага проткнула горло.
– В горло?! – Ох, как удивился Аркадий Иванович!
Алексей не понял, в чем дело. И повторил:
– Да. В горло. А что такое? Почему вы так разволновались?
– Видите ли, при фехтовании шпагой засчитываются удары в любую часть тела. В туловище, в руку, в ногу. Кроме головы и незащищенной шеи. Туда колоть нельзя. Этим ударам никого из четверых не учили.
– Этим ударам? Этим, то есть каким?
– Такой удар называется «внутренним», – пояснил Аркадий Иванович. – Снизу и в горло. Старая школа. Я даже не знаю, остались ли ее представители. Это не спортивное фехтование. Так дрались на дуэлях и в действующей армии. Веке этак в позапрошлом. Когда целью было поразить противника насмерть.
– А это уже интересно!
– Ничего интересного.
Старик надолго замолчал. Алексей вдруг понял:
– А вы ведь что-то от меня скрываете, Аркадий Иванович. Вы давно не были в зале для фехтования?
– Давно. И даже по телевизору не смотрю.
– Ой ли?
– Я стар. Какой из меня фехтовальщик? Шпагу в руке не удержу. Да и фехтование сейчас не то. Что было раньше? Фехтовальная фраза у шпажистов могла длиться несколько минут. Поединок заканчивался со счетом небольшим. А сейчас? Правила изменились. Видите ли, зрителям скучно! Им надо зрелище. Искусство никого не интересует. Раз, два и готово! Крики, наскоки какие-то бешеные. Где красота? Где тонкое мастерство?
– Значит, все-таки смотрите телевизор-то? Раз знаете, что правила изменили?
Старик нахмурился. Потом махнул рукой:
– Куда все идет? В наше время был спорт, а сейчас драка. Зрелище, на котором можно деньги заработать. Деньги, кругом только деньги. Бои за деньги. Тотализатор, безумные ставки. Боксеры стали драться за деньги. Каратисты. И…
– И фехтовальщики, – закончил фразу Алексей.
– Я вам ничего не говорил! – замахал руками старик. – Ничего!
– Ну Аркадий Иванович! Фехтование разве не зрелище? Зрелище! Если снять маски, снять колеты. И организовать тотализатор. А?
– Ничего не знаю! Уходите!
– Аркадий Иванович…
– Мне лекарство надо принимать! Ко мне сейчас медсестра придет!
Алексей поднялся, взял фотографию в рамке и, пристраивая ее обратно на стену, словно бы между делом сказал:
– У Евгения Рощина остался сын. Тоже Евгений. Не знаю уж, Рощин ли или Лепаш. И какое отчество в метрике записано. Но – похож! Очень. Ему сейчас семнадцать. Красивый парень. Высокий.
Старик молчал.
– Я видел его вчера. Женю-младшего. Пришел с тренировки. Фехтованием занимается, как и его отец…
Он повесил фотографию на стену и обернулся. Лицо Аркадия Ивановича было странным. Тот напряженно о чем-то раздумывал. Но по-прежнему молчал.
– Ну что ж… – вздохнул Алексей. – Спасибо вам за содержательную беседу. За интересный рассказ…
Он тянул время. Старик молчал.
– До свидания, Аркадий Иванович. – Алексей Леонидов направился к дверям. Он все еще ждал. И дождался.
– Погодите, – остановил его старый тренер. – А он хороший фехтовальщик, Рощинмладший?
Алексей обернулся:
– Вроде как тренер сказал ему, что он лучше всех.
– Еще бы! Отец-то каков был!
– Он, похоже, не знает, кто его отец.
– А Рита? Она почему скрывала? От меня, почему?
– Я полагаю, не хотела вас волновать. Вот если бы вы узнали, что Рощин бросил ее с ребенком, а? Вызвали бы его на дуэль? Аркадий Иванович?
– Не знаю, – сердито сказал старик. И не удержался: – Каков подлец! Я всегда это знал! – И задумчиво: – Должно быть, Рощинмладший ходит в тот же фехтовальный клуб, что и его отец…
– Должно быть, – согласился Алексей. – Куда же еще?
– Там сейчас тренером мой ученик. – Аркадий Иванович тяжело вздохнул.
– Вы что-то знаете? – спросил Алексей. – Поверьте, я ничего не буду выяснять про бои без правил. Я даже не в милиции работаю. Работал когда-то, а сейчас – начальник службы безопасности Петра Волового.
– Что ж не спасли? – усмехнулся старик.
– Потому что не знал о фильме, на который Петр Андреевич дал Рощину деньги. Не знал о его увлечении фехтованием. Я подключился к расследованию как частное лицо. Протоколов не составляю, полномочий не имею. Так что, Аркадий Иванович?
– Ну хорошо, – нехотя сказал старик. – Поймите, ведь это мой клуб. И мой ученик там работает. Потому должен я его поберечь. Не хотелось бы, чтобы клуб закрыли. И так мало их осталось. Но… Ох, времена! Как в боксе за деньги стали бить не по правилам, так не по правилам и фехтуют. Я Сашке говорил…
– Он ставит фехтовальщикам те самые запрещенные удары?
– Ставит. Нет, до убийства дело не доходит, вы не думайте. Здесь главное – зрелище. Я ему скажу, чтобы Женьку-младшего не трогал. Хотя бы ради Риты. Не надо ему этого.
– Горячий, кстати, парень, – поддакнул Алексей.
– Надо думать! Если в отца пошел! Рита, разумеется, не догадывается. Ее представление о фехтовании все то же. Что это благородный вид спорта, травм там случается мало. Ах, Рощин, Рощин! Кто ж тебя победил-то, а?
– Он сам себя победил.
– Может, и так.
– Значит, я от вашего имени обращусь в фехтовальный клуб «Рапира» к тренеру Александру… Как его там?
– Фирсов.
– К Александру Фирсову. Он меня проконсультирует насчет тех, кто владеет ударом, отправившим на тот свет Евгения Рощина. Либо это кто-то из четверки, либо человек посторонний. Но думаю, таковых не много.
– Хорошие фехтовальщики все наперечет, – согласился Аркадий Иванович.
– Значит, мы его найдем. Теперь найдем. Вот теперь вам настоящее, горячее и большое спасибо. От души.
– Я вас провожу.
Старый тренер тяжело поднялся из кресла. Двигался он медленно, словно бы все время прислушиваясь к своему организму: как там сердце, стучит? Уже в прихожей Аркадий Иванович вновь разволновался. Потирая правой рукой костистую, жилистую кисть левой, вдруг сказал:
– А интересно было бы на него взглянуть, а? На Женьку-то младшего? Хорош, небось, шельмец?
– Красавец!
– Да я не про то, – с досадой отмахнулся старик. – Мне бы только увидеть его боевую стойку. Эх, скинуть бы сейчас двадцать лет!
– И схватиться с семнадцатилетним мальчишкой? Аркадий Иванович, ах, Аркадий Иванович! – Алексей укоризненно покачал головой.