– Они будут смотреть еще больше, если я ее сниму.
– Никто здесь не собирается к тебе приставать,– сказала Рози и любезно улыбаясь, подняла глаза на знакомого ей официанта:
– Vodka avec glacons, s'il, vous plait, Marcel.[25] Потом, обращаясь к Гэвину, спросила:
– Ты будешь то же самое? Он кивнул.
– И хорошенько перемешать, s'il vous plait.[26]
Официант с любопытством уставился на него, потом, повернувшись к Рози, пробормотал:
– Oui, Madame de Montfleurie,[27]– и поспешил выполнять заказ.
– Он меня узнал,– подмигнул ей Гэвин.– Но я сниму шляпу, просто чтобы доставить тебе удовольствие.
Сняв свой головной убор, Гэвин положил его на шляпную полочку под стулом.
– Ну вот, так гораздо лучше, Гэвин. И никто не будет тебя беспокоить. Это же «La Belle France»[28] – цивилизация и все такое.
Она едва успела произнести эти слова, как к их столику приблизился смущенный молодой человек; рассыпаясь в извинениях, он протянул Гэвину клочок бумаги и на ломаном английском проговорил:
– Monsieur Амброз, могу я получить ваш автограф, s'il vous plait?
Гэвин снисходительно наклонил голову, начертал свое имя и одарил молодого человека ослепительной улыбкой.
Француз удалился, счастливо улыбаясь во весь рот.
– Только не говори, что я в этом виновата, Амброзини. А то уйду!
Он расплылся в блаженной улыбке.
Она тоже улыбнулась ему, потом, склонив голову набок, несколько мгновений изучающе смотрела на него, и в ее зеленых глазах светилось лукавство. Рози уже собиралась о чем-то спросить, но в это время подошел официант с заказанными напитками.
Увидев Гэвина без шляпы, он воскликнул:
– Ah, oui, Monsieur Ambrose! Bien sur! – и добавил по-английски: – Я думаю, это был вы.
Гэвин кивнул, слабо улыбнулся официанту и, прищурившись, посмотрел на Рози.
– Ну вот, теперь ты сама видишь,– потом засмеялся.– За тебя, малышка! – прозвучала в его отличном исполнении известная фраза из фильма Богарта.
После обеда, когда пили кофе, Рози очень тихо спросила:
– Можно мне задать тебе один вопрос, Гэвин?
– Разумеется, спрашивай.
– Почему ты столько лет оставался с Луизой? Ведь в конце концов она оправилась от потери первого ребенка, точнее вы оба. Так почему же ты не оставил ее, если вы были так несчастны вместе?
– По многим причинам, Рози. Но первая и основная из них – мой сын. Я сам вырос без отца. Конечно, дедушка любил меня. Но это не одно и то же. Поэтому я хотел, чтобы у Дэвида был отец, то есть чтобы в трудный момент, когда это нужно, всегда с ним рядом был я. А еще из-за моей актерской карьеры. Я понимал, что если хочу добиться такого успеха, на какой рассчитываю, мне нужно полностью сосредоточиться на работе, отдавать ей всего себя. Ты знаешь мою целеустремленность. Мне совершенно не хотелось усложнять себе жизнь разводом, другими женщинами. Не отвлекаться – вот что было моим правилом.
– Ты хочешь сказать, что в твоей жизни не было других женщин? – мягко спросила Рози, с недоверием глядя на него.
– Если и были, то немного, Рози. Я всегда старался сохранять видимость благополучия в том, что касалось моего брака. Вряд ли у тебя на этот счет было другое мнение.
– Да, ты в этом очень преуспел. Я только совсем недавно поняла, как несчастлив ты был все эти годы. Даже в ноябре прошлого года, когда мы отмечали окончание съемок «Делателя Королей», я была уверена, что у тебя очень счастливый брак. Я тогда так и сказала Нелл.
– И что она на это ответила?
– Нелл со мной не согласилась. Она сказала, мне не следует забывать, что ты актер.
– Она у нас очень проницательная, наша мисс Джеффри.
– Оказывается, да.
– Рози...
– Что, Гэвин?
– Была и другая причина, почему я не оставил Луизу.– Он немного помолчал, не сводя с нее спокойных серых глаз.– Мне казалось, что это не имеет смысла, раз ты все равно замужем за другим.
Рози пристально посмотрела на него и медленно проговорила:
– И я по этой причине оставалась с Ги – потому что ты был женат.
Ночь была холодная и ясная. На чистом небе, переливающемся сине-фиолетовым цветом, сияла полная луна.
Всю дорогу до самого ее дома они не проронили ни слова, не обменялись жестами и не дотронулись друг до друга.
Войдя, Рози сбросила свою накидку и положила ее на небольшой деревянный стульчик в прихожей. Гэвин сделал то же самое со своим пальто.
Ничего не сказав, она быстро прошла в гостиную и встала посередине, вполоборота к нему.
Он остановился у двери, не сводя с нее глаз. Горела только одна лампа, и в полумраке он не мог различить выражения ее лица. Ему хотелось подойти к ней, но он вдруг ощутил, что не в силах этого сделать. По непонятной причине он не мог сдвинуться с места.
Наконец она повернулась к нему лицом.
Они стояли и молча смотрели друг на друга.
Она сделала шаг к нему.
Он сделал шаг к ней.
И в этот самый момент, медленно, но решительно сближаясь, они оба с внезапной ясностью осознали, что их жизнь должна будет измениться. Окончательно и бесповоротно. Ничто уже не останется как прежде.
Она бросилась к нему в объятия, чуть не сбив его с ног.
Он сильно и уверенно обхватил ее руками, прижимая к себе.
Ее руки обвились вокруг, пробежали к затылку, лаская и теребя шею и волосы; он крепко ее прижал.
Наконец их губы слились в долгом проникновенном поцелуе, который, казалось, будет длиться вечно. Как будто этот поцелуй должен был вытеснить из памяти годы тоски и душевного одиночества. Губы жадно впивались в губы, они с силой прижимались друг к другу, как утопающие, боясь потерять обретенную надежду на спасение. Он ощутил знакомый сладостный вкус ее губ, к которому примешивался солоноватый привкус слез. Прервав поцелуй, он провел пальцами по ее щекам – они были влажными.
Его глаза ловили ее взгляд.
Она ответила ему таким же ищущим взглядом.
– Гэвин! О Гэвин, я люблю тебя. Я так люблю тебя!
– И я люблю тебя, Рози! Я никогда не переставал любить тебя. Ни на день, ни на минуту.
Наконец это прозвучало, после стольких лет молчания.
Взгляды, которыми они обменялись, были исполнены доверия и понимания. Не говоря больше ставших ненужными слов, он взял ее за руку и повел.
Рози не помнила, как они оказались в постели в ее спальне, когда и где сбросили одежду. Потом все мысли поплыли в ее голове, когда Гэвин притянул ее к себе, целуя снова и снова.
Она без робости и смущения отвечала на его поцелуи. Так, как будто они никогда не разлучались. Врозь прожитые годы не в счет. Они вернулись в старые, хорошо знакомые места. Вернулись домой.
Хотя почти одиннадцать лет они не были близки, но Гэвин помнил до мельчайших подробностей каждый изгиб, каждую ложбинку ее тела. Как и она помнила его.
Они страстно ласкали друг друга, оживляя старые ощущения. И нахлынувшие сладкие воспоминания захлестывали их.
Она была его первой любовью, так же как он для нее. Сейчас, когда они наконец вместе, все было, как в момент их первой близости.
Но в то же время по-другому. Они стали мудрее, пройдя через страдания разлуки друг с другом, и это придавало особую нежность их встрече.
Ночь для них прошла как во сне.
Утолив первую страсть, они ненадолго заснули, но уже через несколько часов проснулись, чтобы опять слиться в жарких объятиях как бы боясь, что все предшествовавшее было нереальным. И Гэвин обнаружил, что в нем опять горит желание обладать ею. Вновь они безоглядно любили друг друга.
Рози чувствовала то же, что и он, снедаемая тем же желанием. До рассвета они спали, потом опять и опять занимались любовью, пока в конце концов не уснули таким глубоким сном, каким не спали уже многие годы.
Рози повернулась в постели и поискала рукой Гэвина, но обнаружила только пустое место.
Рывком сев в кровати, жмурясь от яркого утреннего солнца, она оглядела комнату, и в голову опять пришла мысль, что все это было только сном.
Но ее тело говорило ей, что это не так. На нем горели следы его ласк. Улыбаясь, она отбросила простыни, встала с кровати, накинула халат и отправилась в кабинет.
– Гэвин, мой сценарий! Осторожнее, там полно моих заметок.
Он поднял голову от рукописи и улыбнулся.
– Так ты приветствуешь своего возлюбленного! И это после всего, что я сделал для тебя ночью?
– Ах ты! Ты... ты несносный Амброзини!
– Между прочим, я люблю тебя.
– И я люблю тебя,– она обошла письменный стол, наклонилась к нему и поцеловала в щеку. Он чуть повернул голову и поцеловал ее в губы, потом притянул ближе, усаживая к себе на колени, и приник лицом к ее плечу.
– Боже, как я люблю тебя, Рози. Ты не представляешь, как я люблю тебя,– подержал ее еще несколько мгновений в своих объятиях, потом отпустил.– Не беспокойся о сценарии. Я вынул из него только одну страничку, чтобы немного изменить диалог. Завтра на студии я тебе ее верну.
Она спрыгнула с его колен и, сделав несколько шагов по комнате, сказала:
– Я чувствую запах свежесваренного кофе. Как ты хорошо придумал, дорогой. Выпьешь еще чашечку?
– Нет, спасибо, Ангел.
В это мгновение зазвонил телефон. Они оба посмотрели на аппарат.
– Надеюсь, это не Джонни,– тихо сказала Рози. Гэвин встал.
– Я оставлю тебя одну,– сказал он, выходя из-за письменного стола.
– Не надо. Пожалуйста, останься,– покачала она головой.– У меня нет от тебя секретов, Гэвин. И потом, все равно включен автоответчик.
Тем временем телефон продолжал звонить.
– Нет, не включен. Она сняла трубку.
– Алло? – в следующее мгновение ее лицо озарилось радостью.– Нелл, как живешь? Где ты?
Но уже через долю секунды улыбка исчезла.
– О боже, Нелл! Нет, это невозможно!