— Только побыстрее,— сказал Пашка.— Возьми с собой фонарик.
— Я мигом! — И Колька побежал обратно.
Пашка с Юркой приблизились к дому, который еле слышно поскрипывал, словно жаловался ребятам на свою дряхлость. Прибежал Колька и стал рядом.
— Нашёл фляжку? — поинтересовался Юрка.
— Нет. Как сквозь землю провалилась! На обратном пути ещё поищу. А чего мы сюда пришли?
— В этом доме давным-давно никто не живёт,— сказал Пашка.— Вот через такой дом можно попасть в Сказку.
— Что-то слабо во всё это верится,— недоверчиво произнёс Юрка.
— Зачем тогда пошёл? — удивился Пашка.— Спал бы себе!
— Люблю приключения и эти... авантюры.
— А я Пашке верю! Пошли! Чего ждать? — Колька решительно направился к покосившемуся крыльцу.
— Постой! — остановил его Пашка.— Нам надо выйти из этой двери, не входя в неё. Полезли в окно! Я полезу первым.
Пашка уцепился руками за подоконник и, вставляя ноги между осыпающимися трухой брёвнами, забрался внутрь. Ребята влезли следом.
В доме оказалось не так уж и темно. В окошки проникал лунный свет, позволяющий разглядеть полуразвалившуюся печку с белеющей кое-где штукатуркой. Под ногами шелестел мусор, скрипели осколки стекла. Входная дверь из потемневших от времени досок, как и во всех северных избах, была очень маленькой, чтобы зимой меньше уходило тепло.
— Выходим? — шёпотом спросил Колька, кивая на дверь.
— Да подожди ты! — тоже шёпотом ответил Пашка.
— А! Ты ещё заклинание говорить будешь? — высказал предположение Колька.— Какой-нибудь «Сим-сим, откройся»?
— Не знаю я никаких заклинаний. Тут всё проще. Или сложнее, не знаю.
Юрка с Колькой присели на корточки недалеко от двери и стали ждать. Пашка достал из кармана булавку и, чуть поколебавшись, сильно ткнул ею в большой палец левой руки, непроизвольно ойкнув. На пальце выступила капелька крови. Обмакнув в неё острие, Пашка воткнул булавку в притолоку, отошёл и присел рядом с ребятами.
— Откуда ты знаешь, что в этих случаях делать надо? — спросил Юрка.
— Знаю, и всё,— пожал плечами Пашка.— Откуда знаю — не знаю. Знаю, что теперь надо пристально смотреть на эту дверь и представлять, что за ней начинается Путь, который ведёт в Сказку. Думаю, что-то вроде тоннеля. Три, четыре! Начали!
Все смолкли и стали напряжённо смотреть на тёмный прямоугольник двери. Пашка не смог бы сказать, сколько прошло времени, но вдруг в тишине негромко зазвенело, воздух завибрировал, став упругим и необыкновенно прозрачным. Косяк двери покрылся множеством искрящихся точек — в комнате словно лампочку включили.
— Пора! — чуть хрипло произнёс Пашка.
Он поднялся, подошёл к двери и решительно толкнул её. Жалобно взвизгнули ржавые петли. За дверью — темнотища.
— Быстрее за мной! — сказал он и переступил порог. Юрка с Колькой шагнули вослед.
Пашка стоял возле широченной реки: противоположный берег едва-едва просматривался вдали, полускрытый дымкой. До воды оставалось с полсотни метров усеянного мелкой галькой пляжа, к которому подступал высокий глинистый обрыв, далеко уходящий в обе стороны. Под самым обрывом чернели просмолёнными животами перевёрнутые рыбацкие лодки-плоскодонки.
— Красотищ-ща! — услышал за собой Пашка и обернулся. На покосившемся пороге ветхой, заброшенной рыбацкой хижины, восторженно оглядываясь, стояли его друзья.— Здорово-то как! Пашка, а мы точно в Сказке?
— Где ж ещё! Сами не видите? Только что ночь была, а сейчас что?
— А сейчас день,— кивнул Юрка.— Только вот мне проще поверить, что мы прошли через межпространственный портал — ну как в игре «Морровинд» — и оказались на другой стороне Земли. Например, в Канаде. Там, между прочим, природа на нашу похожа. А кто по-канадски разговаривать умеет?
— По-канадски никто разговаривать не умеет,— блеснул эрудицией Колька.— Нету такого языка. Они там по-французски говорят. И ещё, кажется, по-английски.
— Тогда проще! Встретим кого-нибудь, я скажу: «Май нэйм из Юра! Айл би бэк!» — сказал Юрка.— Пашка, сколько у нас есть времени? Сколько мы здесь можем пробыть?
— Сколько бы мы здесь ни пробыли, мы вернёмся обратно примерно в то же самое время, когда ушли.
— Откуда знаешь?
— Откуда, откуда... — Пашка неуверенно пожал плечами: он и сам не понимал, откуда у него такая уверенность.— Знаю — и всё! Говорю же: это Сказка. Наверное, это как со сном. Учёные говорят, что сон снится всего несколько секунд, а тебе кажется — всю ночь.
— Тогда — ура! — воскликнул Юрка и, стягивая через голову футболку, предложил: — Давайте искупнёмся!
Возражений не было. Ребята, торопясь, принялись скидывать одежду, как вдруг из кармана Колькиной рубашки выпал небольшой предмет и, сверкнув на солнце, звякнул о камень.
— Это что у тебя? — Пашка поднял и рассматривал круглую пластинку из жёлтого металла: не больше карманного зеркальца и с одной стороны так отполирована, что в неё смотреться можно. На другой стороне рельефно выступало изображение многолучевой звезды, а в центре — женский профиль.
— Нашёл, когда ходил фляжку искать,— ответил Колька.— Искал, искал... Вдруг что-то сверкнуло: ну свет фонарика отразился. Гляжу — она лежит. А фляжку жалко.
Юрка подошёл, взял у Пашки кругляш и подкинул его на руке.
— Тяжёлая! А может, это золото? Из какого-нибудь древнего клада? — Юрка поднёс кругляш к глазам и, рассматривая его, сказал: — Наверное, медаль: вон дырка, чтобы на груди носить... Девчонка в короне... Пашка, не помнишь, в России девчонки царицами были?
— Вроде нет...
— Значит, заграничная. Держи! — Юрка вернул медаль Кольке.— Вернёмся — ты её в музей сдай. Про тебя в газете напишут. И премию дадут. И фотографию поместят.
— Большую?
— Во всю страницу!
— Я не про фотографию, я про премию.
— На крутой мобильник уж точно хватит! Айда купаться!
— Айда!
И мальчишки, весело вопя и вздымая фонтаны брызг, бросились в воду. Купались долго. Играли в «догонялки», соревновались, кто дальше нырнёт, кто дольше просидит под водой.
— Э, да вас уже колотит! — вдруг заметил Юрка, оглядывая покрытых мурашками Друзей.— Хватит купаться, а то ещё заболеете.
Усталые и довольные, они вылезли на берег и улеглись на днища лодок, подставив свои тела жарким солнечным лучам. Пашка лежал на животе, прижавшись щекой к горячей доске, закрыв глаза и вытянув руки вдоль туловища. И снизу, и сверху приятно припекало. От лодки чудесно пахло смолой, рыбой, водорослями. Вдруг он почувствовал, что на его спину упала тень.
— Колька, отойди, не мешай загорать! — пробормотал он.— Или кто это? Юрка, ты?
Тень продолжала лежать на Пашкиной спине.
— Ну что ты вредничаешь? — сказал он, приподнимаясь на локте и оборачиваясь.— Неужели не...
Пашка осекся. Перед Пашкой стоял незнакомый человек с густой бородой и длинными усами, одетый так, словно сошёл со страниц учебника по истории России Средних веков. Поверх рубашки-косоворотки поблёскивал металлическими бляшками кожаный нагрудник, просторные зелёные штаны забраны в узкие сапоги с загнутыми круто вверх носками. Длинные волосы, чтобы не падали на лицо, перехвачены ярко вышитой тесьмой. К широкому кожаному поясу подвешен внушительных размеров меч. Поверх нагрудника на толстой цепи висит надраенная до ослепительного блеска бляха с изображением ощерившейся собаки. Чуть повыше, на цепочке потоньше,— серебристый шарик размером с грецкий орех. Человек стоял в вызывающей позе, картинно подбоченившись.
Колька с Юркой, удивлённо оглядываясь, сидели на соседней лодке. Их окружали пятеро так же по-старинному одетых людей. В руках они сжимали бердыши.
— Май нэйм из Юра... — растерянно пробормотал Юрка.
— Не разумею, что ты там бормочешь,— сказал тот, что стоял рядом с Пашкой, по всему видно — начальник.— Ну-кась, отроки, извольте предъявить свои обереги доблестным ратникам полка Верных Псов! Или ж, горько стеная, уверять начнёте, что оставили их дома у горячо любящих вас маменек?
Ратники подобострастно захохотали над плоской шуткой своего начальника, а тот, скривив рот в усмешке, ждал ответа.
— Обереги? — переспросил Колька.— А это что?
— Как?! Уж не ослышался ли я?! Вы не только не отрицаете того, что не имеете оберегов, но и знать не знаете, что это такое?
— Понятия не имеем! — подтвердил Юрка.
— Гонидым! — позвал начальник, и на этот зов в его сторону повернулся и встал навытяжку один из ратников.— Ты слышал?
— Слыхал, полдесятник!
— И что сие означает?
— Сие означает... — Гонидым поскрёб пятернёй затылок.— Дык чаво означает?.. Сие, полдесятник, то и означает, что у них нету оберегов!
— Болван! Сие означает, что мы словили опасных лазутчиков с неметчины — слыхал, как вон энтот по-иноземному балаболил? — коварных злоумышленников против Его Лучезарности Великого Волхва Тушисвета. А ещё сие означает... Чаво?
— Дык оно то и означает, что мы их споймали! — недоуменно пожал плечами Гонидым.
— Вдругорядь болван! Сие означает, что мне даже не придётся носить бляху десятника! — Начальник потряс железяку на своей груди.— За поимку опасных лазутчиков меня тут же в полусотники пожалуют! «Полусотник Волок-рут»! Эка дивно звучит! Не то что «полдесятник Волокрут»! А ты, болван, готовься надеть мою бляху. Обыскать злодеев!
Гонидым угукнул и направился к ребячьим вещам.
— Оберег, господа лазутчики, есть вот эта маленькая штуковинка, что висит у меня на груди, тако же как и у каждого жителя нашего славного княжества,— продолжал тем временем разглагольствовать Волокрут.— На ём прозначены имя, место проживания и род занятий того, кто его носит. И хранить его следует пуще зеницы ока. Ибо без ока ты — хоть и кривой, но всё ж таки подданный нашего славного владетельного князя Семисила, а без оберега — никто и ничто! Незак поганый! И о том с дитячьих лет знает каждый житель княжества. Так что плохонько вы, господа лазутчики, к своему чёрному злодейству подготовилися!