Глава 17
Изворотливый жук! Самовлюбленный эгоист!
Ну вот заче-е-ем? Зачем я пересела вперед, разговариваю с ним, смеюсь, еще и ведусь на его улыбку вместо того, чтобы чувствовать отвращение. Только что на этом месте Алексею строила глазки какая-то Катя: ласково называла Лешей, говорила льстивые приятности, недвусмысленно наглаживала его по плечу и ноге, персонально мне демонстрируя близость их отношений. Вероятно, именно ее он и имел в виду, когда посвящал меня в свои планы на сегодняшний вечер. Ее, видную пышногрудую брюнетку с бронзовым загаром, с которой можно себе позволить все что угодно, ведь она так запросто целует его даже при посторонних.
Эй! Так о чем он думал, спрашивая меня про устриц? Вспоминал, как лапал эту Катю и с десяток других таких же Кать? Вот пропасть!
Я бросаю на Алексея мимолетный взгляд и ловлю его недвусмысленную улыбку. Он до сих пор упивается этой ситуацией, чертов бабник!
Ненавижу!
Как только машина останавливается, я выскакиваю из нее и несусь прочь. Под ногами мелькают красные и серые прямоугольники тротуарной плитки. Три ступеньки, пологий порожек, привычный звон дверных колокольчиков – наконец-то я могу не беспокоиться, что выдам свое реальное состояние.
Мама смотрит на меня с подозрением: наверняка думает, что я в очередной раз нахамила лапочке Алексею и незаслуженно обвинила его в чем-то незначительном, а теперь бегу от него, чувствуя за собой вину.
– Алексей, у вас все нормально? – спрашивает она этого супчика, в то время как я нахожу убежище в подсобке. Мне здесь отлично. Я даже не включаю свет. В темноте я не вижу своих рук, ног, туловища, а значит, сумела достойно спрятаться от самой себя. От своей необоснованной ревности.
– Вроде бы. Во всяком случае, до этого момента все было хорошо.
Хорошо!
Я мысленно скулю и прижимаюсь спиной к оштукатуренной стене.
Это ненормально – ревновать парня, который, в общем-то, ничем мне не обязан. С которым я пересеклась всего-то в третий раз! Который вместо девушки видит во мне мелкую пигалицу, или, как он говорит… «маленькую засранку»? Я невольно зажмуриваюсь и воспроизвожу в памяти интонацию, с которой Алексей произносит это словосочетание, но тут же приказываю себе остановиться. Его голос способен заглушить всю мою злость и обиду, но это неправильно! Ведь это он бесцеремонно отправил меня на заднее сиденье, не забыв предварительно извиниться.
Чертов джентри! Давай, поведай моей маме, что все у нас прекрасно. Как мы по пути подбирали твоих длинноногих подруг и развозили их по городу, вместо того чтобы следовать четко по курсу. Уверена, она оценит твою заботу!
– Лина, заходила Ника! Она не дождалась тебя! Просила перезвонить, как объявишься! – Голос мамы звучит как ветер в водосточной трубе. – Ты слышишь?
– Ага.
– Что ты там делаешь в темноте?
– Ничего! – отзываюсь я. Не сразу – сначала прислушиваюсь и убеждаюсь, что Алексея нет в магазине.
– Может, тогда выйдешь?
– Да, конечно, – соглашаюсь я. Но продолжаю стоять, привалившись спиной к стенке.
«О-о-о, я много наслышана о тебе…»
Наверное, смеялся надо мной вместе с этой своей Катей, лежа с ней в обнимку в одноместном спальнике.
«В прошлый раз у меня так сильно мерзли ноги…»
И что же вас любовь не грела?
А потом слышу перезвон дверных колокольчиков, и воспоминания расползаются прочь, как тараканы.
Он снова здесь. Делает несколько уверенных шагов вглубь магазина и останавливается. Короткий глухой звук сообщает мне, что очередной ящик с суккулентами на полу. Сейчас Алексей выйдет на улицу, а я должна буду взять себя в руки и вернуться в торговый зал. Сейчас…
Прикрыв глаза, можно оставить как было? Безмолвно отсчитываю десять секунд и заставляю себя не злиться на него.
Он ни в чем не виноват. Он может делать все, что ему вздумается. В конце концов, это его машина, его девушка, его жизнь, а я – лишь приложение к неким обстоятельствам.
Мысленно застонав, я собираюсь выйти из подсобки, как вдруг понимаю, что шагов в обратном направлении не было. Он все еще в магазине? Или я что-то проворонила?
О-ох…
Вдруг чувствую в кармане вибрацию телефона. Это оповещение из «Инстаграма» – кто-то написал нам в директ. Вот и отлично! Теперь у меня есть серьезный повод, чтобы задержаться в подсобке еще на несколько минут: сообщение в директ обычно пишет тот, кто желает узнать цену или актуальный ассортимент. Потенциальный покупатель. И это не требует отлагательств, даже если под маской клиента скрывается обыкновенная рассылка спама – ведь я не пойму этого, пока не открою сообщение.
Я снова прислушиваюсь, но в торговом зале ничего не происходит. Алексей и мама даже не переговариваются, что очень и очень подозрительно.
Приложение слепит подсветкой. Я уже вижу имя отправителя, несмотря на то, что щурюсь в кромешной темноте, привыкая к яркости экрана. Мое сердце летит с обрыва вниз. Это он! Алексей прислал мне какое-то вложение. Но что там и зачем: чужое фото, прикольное видео, селфи?
Дрожащим пальцем я кликаю по иконке и подпрыгиваю на месте. Все прежние эмоции и сомнения бесследно исчезают с горизонта.
– Ты с ума сошел? – Я вылетаю из подсобки и собираюсь прибить этого супчика прямо на месте. – Что ты сделал с нашими растениями? Ты… Ты… Жалкий губитель всего живого на земле!
Он смеется и наводит на меня камеру. Я не понимаю, что происходит и как мама допустила это варварство: не меньше десятка разбитых кашпо, от которых остались только черепки!
В спешке я отмечаю, что с новоприбывшими эхевериями все в порядке – плотно прижавшись друг к другу, они выглядывают из ящиков. Ящиков ровно семь, как и должно быть.
Может, он вновь разделался с малютками-пахифитумами?
Нет… Партия этих малышек тоже на месте. Вот же они, у стойки.
– Что… Я не понимаю. – В растерянности я кручусь по сторонам.
Кстати, мамы в магазине нет.
– Можно я тебя сфотографирую? – Алексей продолжает улыбаться. Улыбаться своей улыбочкой «не придраться».
– Нет!
– Ты такая прикольная, когда злишься. – Он прикусывает губу и, коротко хохотнув, качает головой. Будто его забавляет моя реакция.
– Ты нарочно издеваешься надо мной, да? Где? Где те разбитые кашпо и где сами растения?
Но он лишь насмешливо пожимает плечами.
В который раз мне хочется его треснуть. Но не потому, что из меня льется агрессия, а потому что это он ведет себя как маленький засранец. Избалованный богатенький засранец, который привык, что все вокруг должны плясать под его дудку.
Я замахиваюсь, но Алексей перехватывает мою руку, в которой я все это время сжимаю телефон, и тот оказывается в его ладони.
– Твоя мама отправилась выбрасывать это безобразие.
Я подпрыгиваю, стараясь отобрать у него то, что по праву принадлежит мне.
– Мама? – удивляюсь его беспринципности. – Что ты сказал моей маме?
– Я предложил ей помощь, но она отказалась.
– Предложил ей помощь?
– Да. Хотел вынести ту коробку с осколками, которая давно ютится при входе в углу, но Лариса ответила, что сделает это сама.
Ту коробку… Вот пропасть!
В нее мы сложили битые черепки, оставшиеся после переезда, и уже давно собирались выбросить. Но ни у меня, ни у мамы все никак не доходили руки.
– Ты! – взвываю я, сердясь больше на себя, на то, что повелась на его развод. – Высококвалифицированный клоун! Мелкий пакостник! Ты обманул меня, зная, как я на такое среагирую!
Я все еще скачу вокруг Алексея, но он не дает мне приблизиться. Его выставленная вперед рука оказывает отличное сопротивление.
– Отойди чуть-чуть подальше, – смеется он. – Я хочу сфотографировать тебя в полный рост.
– Ты не понимаешь? Я же сказала: не надо меня фотографировать!
Алексей выгибает бровь.
– Ну на твой-то можно?
– Нет! – Я не оставляю попыток подступиться. – Нельзя! Ни на мой, ни на твой!
– Но почему?
– Потому!
– Пока не ответишь, я не выключу камеру.
Я отступаю и, тяжело дыша, выговариваю:
– Ты ведешь себя глупо!
– Я веду себя глупо, но в кадре ты.
– Вот именно – я!
Взгляд Алексея смягчается, его улыбка заставляет мое сердце биться с утроенной скоростью. Он почти шепчет:
– Ты стесняешься показывать свои снимки публике?
И вот тут-то я по-настоящему пугаюсь.
– Что-о? Ты собрался выложить мое фото в «Инстаграм»?
Возобновляю попытки выхватить у него телефон. Но с моим ростом это не так-то просто.
– Лина, – улыбается он, – ты стесняешься?
– Да! Я стесняюсь! – вспыхиваю я. – Мне не нравится, как я получаюсь на снимках. Тем более сейчас! Тем более в такой обстановке! Отдай! – бьюсь у его груди. А потом молю от безысходности: – Пожалуйста.
Я осознаю, что нарушила все личные границы, только сейчас, когда вновь ощущаю аромат его божественного парфюма.
Я делаю несмелый шаг назад, Алексей вытягивает руку с телефоном вдоль туловища. Но когда я хочу забрать свой гаджет, он начинает пятиться от меня.
– Подожди, я еще кое-что не сделал, – лукаво щурится он и быстро-быстро скользит пальцами по экрану моего телефона.
– Эй! – кричу я. – Что ты делаешь? Не надо!
По его довольному лицу я понимаю: он замыслил что-то гадкое.
Вот дьявол!
В два прыжка я оказываюсь рядом с ним, выхватываю смартфон, но понимаю, что подоспела слишком поздно – он уже подчистил за собой улики и теперь покусывает нижнюю губу. При этом смотрит на меня так, будто дразнит, и его глаза тоже улыбаются. Я тону в них и на этот раз не собираюсь вызывать спасателей.
Но спасатель является сам. Мы оборачиваемся на звук дверных колокольчиков.
Это мама. А вместе с ней и седовласый клиент.
Мужчина желает приобрести несколько цветущих каланхоэ в подарок своим дочерям, но прежде чем обслужить его, я выкраиваю мгновение для Алексея.
– Ты еще об этом пожалеешь! – вполголоса ехидничаю я.