Отец, конечно, проверит, оборвал ли я связи с Линнером, и лоб себе расшибет, пока не убедится, что я повиновался его требованию. Но ни при каких обстоятельствах я не смогу этого сделать – и не потому, что принципиально хочу пойти наперекор отцу, а потому что не желаю портить с Борисом Аркадьевичем дружеских отношений. А деньги и автомобиль здесь ни при чем.
На Проспект я выезжаю в полной уверенности, что поступаю правильно. Хотя чего лукавить – неприятная ситуация, и с отцом еще не раз сцепимся по этому поводу. Но зачем забивать себе голову проблемами заранее и портить настроение уже сейчас? Наоборот, было бы неплохо его поднять. А раз уж так сложились обстоятельства, не перенести ли «бизнес-встречу» с кактусом на денек пораньше?
Я невольно улыбаюсь и тянусь к бардачку – ключи от Катиной «мастерской» лежат на месте. Тогда, недолго думая, перестраиваюсь в крайнюю левую полосу и на перекрестке сворачиваю в сторону спального района.
С Катей мы договорились об одном маленьком дельце: перед тем, как уехать на две ночи на природу, она изготовит небольшое керамическое кашпо в виде пиджака с галстуком и оставит его на столе в «мастерской» для меня. Точнее, не для меня, а для кактуса Лины – ведь именно он станет лицом бизнес-аккаунта цветочной лавочки. Но заберу его я. И это малость напрягает, несмотря на то, что Катя без заморочек отдала мне ключи и настоятельно рекомендовала не париться.
Прежде чем войти в подъезд, я все-таки собираюсь набрать Катю и уточнить, не вернулась ли она с отдыха пораньше, но вовремя спохватываюсь. Нет, не стоит дергать ее понапрасну, да и наверняка она отключила телефон, чтобы никто не мешал им – ей и Максу. Катя давно пытается найти к нему подход, а сейчас самое время для решительных действий. Может быть, за выходные у них что-нибудь да проклюнется?
Я мысленно сжимаю за ребят кулаки и захожу в «мастерскую».
Кажется, Катя убегала второпях. Я поднимаю с пола перепачканные красками тряпки и складываю их в пустую коробку из-под обуви – Катя потом разберется, куда все это деть. И уже в комнате на рабочем столе обнаруживаю сразу несколько смешных «одежек» для кактуса: деловой костюм, как и заказывал, гавайская оранжевая рубашка с пальмами и футболка с надписью «BOSS». Выглядит все это ярко, сочно и исключительно. К тому же меня ждет послание, оставленное красным маркером на клочке бумаги: «Прости, но я не смогла остановиться. Забирай весь гардероб!» и приписка мелкими буквами простым карандашом: «Сложи их в коробку (стрелочка вверх). Пленку с пупырками найдешь на балконе».
Я повинуюсь Катиным указаниям и спустя десять минут уже еду в обратную сторону. Накрапывает слепой дождь, за бизнес-центром на солнечной стороне виднеется обрывок радуги, а впереди, вдали – густые сине-черные кучные тучи. Май. Трамплин в лето. Каким оно будет, это лето? Вероятно, спокойным, сосредоточенным. Загруженным и рабочим. Но лето Лины мне хочется приукрасить.
Заезжаю на платную стоянку торгового центра, подхожу к паркомату и оплачиваю час. За это время я планирую сделать все необходимые покупки. Знаю, Лина не решится так сразу сменить привычные «декорации» снимков, поэтому собираюсь устроить небольшой пикник на набережной, а в процессе организовать фотосессию для кактуса прямо на газоне. Правда, пока не представляю, возможно ли будет менять парню «гардероб»? Но в любом случае, эта затея должна приглянуться Лине. Да и дело ведь не в кактусе. А поесть пиццу, сидя на капоте Черной Убийцы, уверен, Лина бы не отказалась.
Я отправляю пакеты на заднее сиденье и выезжаю с парковки. Наш набор счастливого настроения – пицца, фрукты, два бокала под сок, ананасовый фреш, плед и мыльные пузыри. Не знаю, зачем я прихватил последнее, но когда проходил мимо витрины, меня что-то дернуло. Два пластиковых пистолета, под завязку наполненных пенистой жидкостью – то, что нужно, чтобы пикник в компании Лины удался на славу.
Цветочная лавочка встречает меня яркой вывеской. Я замечаю ее издалека и пытаюсь вспомнить, обращал ли я вообще когда-либо внимание на баннеры и названия? Засматривался ли на девушек за прилавками, когда покупал цветы? Ловил ли себя на мысли, что любуюсь одной улыбкой? По-моему, все это было так обыденно и неприметно, что сейчас я радуюсь своим незначительным открытиям.
«Музыка ветра» летит от двери вглубь торгового зала. На звон колокольчиков Лариса не реагирует – она занята клиентом. Я делаю несколько шагов вперед, а потом отхожу к стене, чтобы не мешать. Достаю айфон, открываю сообщения и уже собираюсь черкнуть Колючке что-то оригинальное, чем бы я смог ее зацепить, как хозяйка цветочной лавочки оборачивается.
– Добрый день! – спешу поздороваться я.
– Добрый день.
Лариса коротко кивает в знак приветствия и недвусмысленным взглядом как бы просит, чтобы я не уходил, а немного подождал. После чего неторопливо продолжает рассказывать о влаголюбивом растении женщине в кружевной старомодной сорочке, и по ее вовлеченности в диалог с клиентом я понимаю, что Лины на рабочем месте нет.
Черт! Меня словно подкашивает. Я не предполагал, что Лины может не быть в магазине, будто бы у нее нет личного времени, собственных дел, встреч и интересов. И это меня больно задевает.
Как только покупатель покидает магазин, Лариса возвращается за стойку.
– Алексей, вы же к Лине?
– Я? Да… – так сразу и не нахожусь с ответом.
– Лины нет. Суббота – ее законный выходной.
Я понимаю, как глупо смотрюсь со стороны. И буду выглядеть еще глупее, если продолжу мямлить, как не готовый к уроку второклассник.
– Мы договаривались насчет новых снимков для «Инстаграма», – решаю говорить как есть. – Правда, на завтра. Но у меня внезапно освободился день, и я…
– Она в кафе с подругой. «Шоколадница» на углу Манежной, знаете? Вы сможете поймать ее там.
– Оу, спасибо, – благодарно улыбаюсь я, – но будет ли это правильно…
Лариса равнодушно пожимает плечами и по привычке берется за бумаги.
– Лина слишком озабочена «Инстаграмом». Езжайте! И передайте ей привет от меня.
– Хорошо, – укрепившись ее поддержкой, смеюсь я. А потом вспоминаю: – Как вы смотрите на то, что я поеду не один?
Лариса поднимает на меня глаза, и я спешу разъяснить ситуацию, пока она не успела додумать чего лишнего:
– Парень, – указываю на витрину, – счастливчик-кактус. Он должен ехать со мной. В конце концов, он главный виновник торжества. Это с ним необходимо сделать несколько снимков.
– Ах, кактус, – трясет головой Лариса. – Ну да, конечно.
И в ее легкой усмешке я читаю, что она меня раскусила.
Глава 19
– И что, он вот так взял и уехал? – Ника перестает тянуть через соломинку свой банановый коктейль и нагружает меня тяжелым взглядом. – Нет, я совсем не понимаю твою маму!
– Может, она и права. – Я жму плечами и опускаю глаза, стараясь скрыть свое смущение от того, что многое недоговариваю. – Ведь он ни в чем не виноват. Ты бы видела его машину! А ящики стояли сзади, у колеса. Он же просто хотел выехать с парковочного места.
– Но все-таки он испортил ваш товар.
Опять это слово «товар»!
Я мысленно скулю и отправляю в рот ложечку тирамису. Мне хочется сменить тему, но мой мозг заклинило на Алексее. Я еле сдерживаюсь, чтобы не рассказать Нике о том, что наше с ним знакомство не прервалось тем же вечером, а слегка подзатянулось. Но не хочу трепаться об этом. Пусть наши дни остаются только нашими, какими бы скверными они ни казались.
Хотя, при всем моем показном упрямстве, назвать их скверными просто невозможно. На самом деле они были по-настоящему счастливыми. Каждый час! Каждая минута! Каждый миг, проведенный рядом с ним! Даже тот день, когда я подвернула ногу. Особенно тот день, когда я подвернула ногу…
– Готова к сессии? – спрашиваю я и беспричинно улыбаюсь.
Но это только со стороны беспричинно. А если же взглянуть на меня изнутри, то легко обнаружить, что моя жалкая душонка по уши утопает в приятных воспоминаниях, благодаря которым лекцию про травматизм я смогу рассказать, даже если меня разбудят посреди ночи. Воспроизведу ее слово в слово, ни разу не запнувшись.
– Почти нет. Совсем нет, – равнодушно отзывается Ника. А потом подозрительно усмехается: – А ты, кажется, рвешься в бой?
Похоже, мне следует держать на привязи своих розовых пони! Ведь они снова устроили дикие пляски в кромешной темноте моего рассудка.
– Не горю желанием, но против ничего не имею.
– А я мечтаю, чтобы июнь поскорее пролетел. И желательно мимо меня. Жаль, конечно, что один месяц лета будет потрачен впустую, но за два оставшихся я наверстаю упущенное. Кстати, а у тебя совсем-совсем не будет отпуска? И ты даже не хотела бы рвануть куда-нибудь подальше и отдохнуть от магазина?
– Хотела бы, конечно, – совершенно искренне отвечаю я. Особенно мне нравится фраза «куда-нибудь подальше». – Но я не могу оставить маму. А нанять кого-то на мое место мы пока не в состоянии.
– Печалька, – коротко сочувствует Ника, вынимает трубочку из коктейля и допивает последние капли так. На краешке бокала остается темно-вишневый след ее помады. – Дурацкая помада! – ворчит она и достает из сумки зеркальце. Подкрашивает губы, поправляет асимметричную рыжую челку, рассказывает что-то про новый шампунь. Но я уже ее не слышу…
Мое внимание приковано к чужому столику.
Кажется, я схожу с ума. Мой мозг научился воссоздавать человеческие голограммы и внедрять их в реальность? Я пытаюсь усмирить своих внутренних постояльцев, перебравшихся ко мне на ПМЖ прямиком из Эквестрии, но у меня это не больно-то получается. Я делаю глубокий вдох и отворачиваюсь, но сила притяжения объекта слева работает безотказно.
Сбоку от нас, через столик, сидит Алексей: в бледно-серой рубашке с короткими рукавами, узких темных брюках, в дерби цвета мокрого асфальта… Верхняя пуговка его рубашки расстегнута, волосы зачесаны назад по классическому варианту «британки», рядом с его рукой лежит знакомый кожаный бумажник. Алексей делает вид, что не видит меня: изображает, будто сосредоточен на чем-то другом. На ком-то другом! И я сначала не понимаю, куда он смотрит. Но когда ловлю направление его взгляда, то – о, боже! – замечаю, что напротив него расположился парень в галстуке. Мой парень в галстуке! Или не мой, а какой-то другой кактус… в кашпо с имитацией пиджака. Перед ними обоими стоят пустые тарелки: у Алексея – обычная, а возле «парня» – блюдце из-под подставки для зубочисток. И оба они выглядят слишком обворожительно, чтобы продолжать сдерживаться.