Я расплываюсь в улыбке и прячу лицо в ладони.
– Что ты там увидела? – спрашивает Ника и откладывает в сторону зеркальце. А когда замечает парней по соседству, прыскает со смеху: – А-а-а! Вот это картина! Посмотри-посмотри, да у кактуса тоже приборы: зубочистка или вилочка для канапе… Какой чудак этот парень! Надо сфотографировать.
– Не надо, – тихонько смеюсь я, но мои возражения нисколько не убедительны.
Ника делает пару снимков и еще больше оживляется:
– Он смотрит на нас! Ему нравится наше внимание!
– Ему в принципе нравится любое внимание, – без злобы поясняю я и позволяю себе еще раз восхититься Алексеем. А когда наши взгляды встречаются, уже не могу от него оторваться.
Он улыбается. Улыбается не столько губами, сколько глазами. И эта его улыбка будто посвящена мне одной! Я чувствую, как мое сердце выпрыгивает из груди и преданным щенком несется к нему.
Что он делает со мной, дьявол его подери!
– Ты его знаешь? Кто это? – У Ники, кажется, случается маленький приступ паники. Она смотрит то на меня, то на Алексея, а потом прячет телефон и судорожно пытается прочитать ответ у меня на лице. На что я лаконично отвечаю:
– Ты просверлишь во мне дыру.
– Вы знаете друг друга! – прищуривается она, тянется через стол и хватает меня за руку. – Рассказывай!
Я высвобождаю ладонь.
– Я тебе все рассказала полчаса назад.
– Так он… тот самый?
– Тот самый. И у него есть имя – Алексей.
Я помню, как поначалу меня раздражало пафосное звучание его полного имени. Теперь же меня бесит, когда Алексея называют как-то по-другому.
– Почему ты не уточнила, что он красавчик?
– Разве это имеет значение? – шепчу я и делаю знак Нике, чтобы она не орала. Что, если нас слышат?
Хотя в кафе играет музыка, да и на кухне довольно громко колют лед…
– Конечно. Теперь я понимаю, почему ты его оправдываешь.
– Вовсе нет! Не из-за этого! То есть… я его не оправдываю! – возмущаюсь я и кошусь в сторону Алексея.
К его столику подходит официант. Они о чем-то переговариваются, официант ставит в пустую плоскую тарелку пузатую пиалу, смеется, а потом оборачивается и смотрит прямо на меня.
Я вмиг покрываюсь красными пятнами. По крайней мере, мне так кажется.
– По-моему, он заказал что-то для нас. – Ника задирает подбородок выше собственного носа и довольно кивает, в то время как я готова провалиться сквозь землю. Честно говоря, мне не по себе от мысли, что Алексей мог заказать что-то для нас. А это «нас» напрягает сильнее всего!
Буквально через минуту тот же официант, но уже без подноса, оказывается возле меня. Сначала он как-то подозрительно улыбается, а потом принимает серьезный вид и сообщает:
– Ваш парень передает вам, что его встреча с деловым партнером подходит к концу. Но деловой партнер оказался таким приятным молодым человеком, что предложил отметить взаимовыгодную сделку где-нибудь в неформальной обстановке. Как насчет пикника?
– Твой парень? – Ника подается вперед и непонимающе смотрит мне в глаза.
Я тоже смотрю на нее. А потом на высокого мужчину с бородой, в фирменном коричневом фартуке с нашивкой «Шоколадница» на кармане. И снова на Нику.
Я туплю. Туплю так долго, пока смысл сказанного до меня не доходит.
Интересно, как часто официанты, выполняя такие просьбы, приходят к выводу, что где-то поблизости находится психлечебница и именно сегодня в ней день открытых дверей? Один обедает с кактусом, другая – встречается…
Еще раз взглянув на показушно-серьезную мину бородатого дядьки, я начинаю смеяться. Смеяться сначала сдавленно, дробно, но потом меня прорывает, и я скатываюсь в безудержный хохот. Мне так весело, что уже плевать на то, что обо мне подумают. Вернее, о нас, психах, сбежавших из той лечебницы. Кактус собрался на пикник! С деловым партнером приятной наружности! И спрашивает разрешения у своей девушки!
– Мой парень – кактус, – сквозь слезы объясняю я Нике, – а не тот, о ком ты подумала.
Официант широко улыбается и неприлично кряхтит в кулак. А я все еще не могу отсмеяться, вот-вот и на меня нападет икота. Приятно осознавать, что я сделала правильный выбор – в пользу кактуса!
Я смотрю на Нику и не понимаю, почему она так серьезна.
– Так что передать вашему… парню? – сдержанно хохотнув, спрашивает бородач в фартуке. – Он просил узнать у вас насчет пикника, – напоминает он, будто я успела позабыть.
– Я доверяю своему парню, он может ехать куда угодно! – громко сообщаю я. Но не официанту, а напрямую Алексею. И жду его реакцию.
Тогда Алексей, безукоризненно улыбаясь, медленно кладет ложку в пустую тарелку, берет в руку кактус и с помощью сооруженной «катапульты» демонстрирует воображаемый полет моего «парня» на космический пикник.
Я хватаю ртом воздух.
– Ты с ума сошел! – хихикнув, грожу ему кулаком и снова срываюсь на хохот.
Он игриво ведет бровью, как бы дразня меня, и тянет через соломинку апельсиновый сок. Я слышу, как приглушенно смеется Ника – похоже, ей наконец-то удалось расслабиться, – но не могу взглянуть на нее, потому что продолжаю держать Алексея на прицеле. Мне все еще кажется, что, стоит мне потерять бдительность, как он запустит опунцию в настоящий полет.
Хотя, конечно, дело не в этом – я уверена, что с кактусом ничего не случится. Я просто не в силах оторваться от умопомрачительной улыбки этого самовлюбленного супчика.
– Кхы… Похоже, – пряча смешок в кулак, подает голос официант, – вам придется сопровождать вашего парня.
Он смотрит на Алексея, и тот приветливо машет нам рукой, а потом указывает на своего «делового партнера», как бы напоминая, что пикник с ним – опасное дело.
Ника толкает меня ногой под столом.
– Езжай!
– А ты?
– А что я? Меня еще никогда не приглашали на свидание таким неординарным способом, – добродушно смеется она.
– На свидание? – переспрашиваю я. – Да он просто клоун!
И в тот же миг мне хочется прикусить язык.
На самом деле, конечно, я так не думаю и все совсем наоборот! Внутри меня ликует и трепещет вся Эквестрия – будто я боксер, отправивший в нокаут не меньше сотни многочисленных Катерин.
Эй, есть там кто еще в этой километровой очереди?
Но я не верю. Не верю, что все может быть так просто. Я видела его подругу, я представляю, в каких кругах вращается Алексей. Что он хочет от меня – это ли не загадка?
– Так что передать? – в который раз спрашивает официант, и его заезженная пластинка начинает надоедать.
– Передайте, что она согласна, – отвечает за меня Ника.
– Нет! – вскакиваю я, но тут же сажусь обратно на стул. – То есть… я еще не решила.
– Решайся!
– Решайтесь, – поддакивает бородач.
– Тем более ты со своим парнем, – смеется Ника. – Чего тебе бояться?
– Я не боюсь.
– А что тогда?
А что тогда?
Я задаю себе тот же вопрос и не нахожу на него разумного ответа, которым смогла бы прикрыться. Не вываливать же прямо: влюбилась как дура и теперь боюсь, что в итоге надо мной посмеются. Кто он, а кто я? Мы из параллельных вселенных! Я мысленно скулю: придумывать отговорки для самой себя у меня получается гораздо лучше, чем объясняться на публику.
– Ладно, – соглашаюсь я.
– Она согласна! – выкрикивает с места Ника.
– Она согласна, – улыбаясь, повторяет официант.
Не хватает только бурных оваций от других столиков!
Но, слава богу, на нашу психбольницу никто не обращает внимания.
Глава 20
Едва сдерживая смех, мы вываливаемся из дверей кафе, и как только оказываемся на улице, Лина легонько пихает меня локтем в бок.
– Эй! Как ты нашел меня?
Я поднимаю «парня» вверх и слегка потряхиваю его, держа двумя пальцами за миниатюрное кашпо.
– Я подлизывался к твоей маме.
– Что? – смеется она. – Опять?
А потом строит забавную рожицу: вытягивает губы трубочкой, надувает щеки и часто-часто хлопает ресницами.
Мне нравится, как она это делает – легко и непринужденно, без оглядки на что-то или на кого-то. Так, как мы все дурачились в детстве. Завитки ее непокорных волос прыгают по оголенным плечам, и Лина убирает их за спину одним небрежным взмахом руки. А потом растопыренной ладонью расправляет складки на платье, заставляя меня умилиться даже этому неказистому движению.
– Кстати, тебе привет от Ларисы, – вспоминаю я.
Она улыбается. Ее улыбка летит к солнцу, по пути разгоняя тучи.
Я смотрю вдаль, туда, где полчаса назад майское небо заволокла непроглядная синева, и вижу огненно-красный воздушный шар, медленно уплывающий в просветлевшую высь.
– А это откуда? – Лина указывает на «одежду» кактуса, потом забирает его у меня и осматривает. – Он выглядит как с иголочки!
– Он готов покорять «Инстаграм», – серьезно сообщаю я и распахиваю перед ней дверцу машины, предлагая сесть.
– Думаешь, стоит попробовать?
– Уверен!
– Твоя уверенность меня пугает, – весело заключает она и без лишних вопросов устраивается на сиденье.
Кажется, Лина окончательно спрятала свои колючки, и мне хочется взглянуть на нее по-другому. Быть может, она откроется мне с иной, еще неизведанной стороны.
Я обхожу машину, сажусь за руль.
– Так откуда это? – снова интересуется она.
– Из одного фирменного магазинчика, – смеюсь я и включаю кондиционер. – И да! Там одевается кое-кто еще. Надеюсь, он сегодня тоже выглядит с иголочки? – подначиваю ее, чтобы спровоцировать на парочку «любезностей», по которым я уже успел соскучиться.
На удивление, Лина не фыркает и не взрывается.
– Он выглядит так всегда, – спокойно улыбается она. – Самовлюбленным супчикам держать марку положено по статусу.
– И это ему удается?
– Вполне, – все тем же ровным тоном соглашается она.
Но я пропускаю мимо ушей этот сдержанный комплимент, потому что успеваю заметить пуговки-ямочки на ее щеках.
Интересно, Лина догадывается, что в эту минуту я восхищаюсь ими не меньше, чем в первый раз? И может ли она представить, как идет ей это простенькое бледно-голубое платье?