И хочу добавить, что это не для «Инстаграма», а так, просто… Но меня прерывает телефонный звонок.
На миг я теряю самообладание: ну сколько еще Шуша будет меня донимать?
– Извини, – коротко оправдываюсь я, сбрасываю звонок и откидываю айфон подальше.
– Может, лучше ответить? Вдруг что-то важное.
– Нет, – легко ухмыляюсь я. Вновь тянусь за айфоном и вовсе его отключаю.
Глава 21
– Пикник… Ты придумал его спонтанно? Или это твой продуманный ход? – спрашиваю я после того, как мы садимся в машину.
– Тебя в самом деле это волнует?
Я кошусь на плед, который Алексей свернул рулетом и отправил на заднее сиденье, и пытаюсь представить, сколько еще подобных пикников он организовал. И для кого.
Но, прокручивая в памяти события последних часов, не могу отделаться от мысли, что все было замечательно. Так замечательно, что я готова закрыть глаза на бесконечные звонки, которые он намеренно игнорировал, и на всех его бывших, настоящих и будущих многочисленных Катерин. Стоит только вспомнить его слова, шутки, нечаянные прикосновения, совместное фото, сохраненное и отправленное на мой телефон, как мне хочется распахнуть железные ворота, давным-давно запертые на пудовый амбарный замок, и выпустить наружу всех своих розовых пони, которые с недавних пор не умеют сидеть тихонько по лавочкам.
– Нет, – улыбаюсь я. Но под его прямым взглядом теряюсь и отвожу глаза.
Конечно, Алексей все продумал. Вплоть до мельчайших подробностей. Ведь плед и бокалы были упакованы. Он купил их заранее, а значит, собирался провести со мной день на природе еще до того, как объявился в кафе. Выходит, Ника права насчет свидания.
О, боже! Да! Это было именно свидание!
– Какие дальнейшие планы? – вдруг спрашивает он. – Насколько я знаю, суббота – твой законный выходной и тебе не нужно возвращаться в магазин.
Похоже, кое-кто записался в предатели. Или в сообщники?
– Кажется, ты прокачал навык подлизывания до максимума? – прищуриваюсь я. – С каких пор моя мама делится с тобой информацией? Надеюсь, она не сообщает тебе, во сколько я просыпаюсь, какой пастой чищу зубы и сколько походов в туалет совершаю за ночь?
Сейчас я не могу взглянуть на него – мне самой смешно от собственных слов. Отворачиваюсь к окну и принимаюсь считать вывески магазинов, мелькающие вдоль дороги, но отчетливо ощущаю, как Алексей смотрит на меня и улыбается. Улыбается своей непревзойденной улыбкой, которая когда-нибудь сведет меня с ума.
– Нет. Но, возможно, мне следовало бы поинтересоваться, – мягко произносит он, и я силюсь не рассмеяться. Его шутки уже давно не кажутся мне проявлением эгоцентризма – я знаю, что он нарочно дразнит меня.
– Тогда спрашивай это напрямую. Не стоит искать посредников!
– Ты уверена? – хохотнув, произносит Алексей и приподнимает одну бровь.
Когда он так делает, с десяток моих неуемных поняшек вмиг оказываются где-то в области внутреннего уха. Они громко цокают копытцами, преодолевая закрученные лабиринты, колотят крохотными кувалдами в стенки улитки и почти орут: «Он прекрасен! Прекрасен! Прекрасен!» – отчего мой вестибулярный аппарат выходит из строя, и я чувствую легкое головокружение.
– Да, – наконец-то решаюсь открыто взглянуть на него.
– И в котором часу ты просыпаешься? – Алексей лишь на секунду отвечает мне тем же, потому что впереди поворот.
– Если говорить о рабочих буднях, то в половине седьмого.
– Ого, – неопределенно хмыкает он. – А ты сова или жаворонок?
– Я не сова и не жаворонок. Я могу встать достаточно рано без особых проблем, но для этого мне необходимо хорошенько выспаться. Чем, собственно, я и собираюсь заняться в ближайшие часы.
– Так тебя отвезти домой?
– Нет! – коротко отрезаю я, потому что не хочу, чтобы он знал, где я живу. Наш двор не из тех, которые принято демонстрировать на всеобщее обозрение. – Меня в магазин. До дома я доберусь сама.
– Если, прежде чем поехать домой, тебе необходимо уладить какие-то дела с мамой, то я могу закинуть тебя к ней и подождать.
– Не стоит. Это может занять какое-то время.
Алексей бросает взгляд на часы.
– Я не спешу, – беззаботно заключает он.
– Нет, спасибо.
– Уверена?
– Да, – отвечаю я, теряя последние крохи уверенности.
– Мне не трудно, – говорит он и снова выгибает бровь.
Я не в силах смотреть на него! Что он делает?
С каждой минутой, с каждой секундой Алексей, намеренно или нет, очаровывает меня, подбираясь к самому сердцу. И дело не в его идеальной улыбке, не в мягком взгляде, полном участия. Не в сильных руках с бугорками синеватых вен на предплечьях и кистях; не в приятном бархатистом голосе, модной прическе, телосложении и социальном статусе – все это мелочи, яркая обертка. Она, конечно, привлекает внимание, но мне неистово хочется заглянуть под нее. Узнать, чем живет, чем он дышит, что ценит, во что безоговорочно верит; рассмотреть, разгадать, разделить на двоих и быть рядом с ним. Всегда.
От собственных мыслей я смущаюсь.
– Где твои очки? – прикрываюсь вопросом, ответ на который реально бы мне помог.
– Мне надеть их? – смеется он. – Я уже надоел тебе в образе джентри и теперь должен вернуться в обличие самовлюбленного супчика?
– Нет. Это все солнце. Я хочу надеть их сама, – объясняю я, стараясь не улыбаться. Но сдержаться мне не удается. – Можно?
– Конечно! Они в бардачке. Но знай, – Алексей делает недолгую паузу, перестраиваясь в среднюю полосу, чтобы уступить дорогу маршрутному такси, – быть самовлюбленной супницей я тебе не позволю.
Мы оба смеемся, и я без всякой задней мысли лезу в бардачок. Открываю, вижу очки, тянусь за ними, но рядом с небольшой коробкой, сбоку от прозрачной папки с документами, вдруг замечаю упаковку с презервативами.
Меня с головы до ног охватывает жар, будто окатили из ведра кипятком. Неслучайная встреча в кафе, свидание, предложение отвезти домой – для этого он так старается? Это для меня он так тщательно подготовился: бокалы, фрукты, пицца, плед, мыльные пузыри – невинный пикник! И кое-что еще, чем, по его расчетам, мог бы закончиться этот вечер.
Избалованный папенькин сынок! Он считает, раз я ответила на его божественную улыбку, то сразу же прыгну к нему в постель? И если так делали все его многочисленные Катерины, я не стану исключением? Самонадеянный бабник!
Я отдергиваю руку, словно дотронулась до оголенных проводов и меня ударило током, и пытаюсь поглубже вдохнуть и помедленнее выдохнуть.
– Они должны быть там, – комментирует Алексей, как будто ничего не произошло, как будто я слепая и ничего не увидела. – Это их законное место, ищи лучше.
А еще и законное место для упаковки с презервативами, дьявол его подери!
Так, стоп. А если этими штуковинами он запасся не ради меня, а ради той, которая ему настойчиво названивала? Если его планы на вечер далеко не те, которые я успела себе вообразить? Сейчас он закинет меня в магазин, а сам поедет прожигать жизнь дальше. Ведь так себя ведут заносчивые красавчики?
Вот гадость!
Меня распирает от злости, и я не понимаю, какой из вариантов бесит меня больше: моя предполагаемая доступность и легкомысленность или его беспардонная неразборчивость?
Рывком я откидываюсь на спинку, зажмуриваюсь и мысленно скулю. Мне страшно признаться самой себе, что я ревную! Ревную его во сто крат сильнее, чем презираю или ненавижу, чем обижаюсь на него за несерьезное отношение ко мне! Ревную, потому что успела втрескаться в Алексея по уши!
– Что-то случилось? Ты передумала? – Он участливо заглядывает мне в лицо.
– Да, я передумала! Останови! Высади меня здесь!
– Лина, я…
– Я сказала: останови машину!
– Прости, но именно здесь не могу. – Он пожимает плечами и нарочно уходит влево, подальше от обочины. – Сначала объясни, что произошло.
– Что произошло? – хмыкаю я. – Ничего! Просто кто-то возомнил себя богом!
– Богом? – улыбается Алексей.
– Богом! Ты же считаешь, что раз у тебя есть крутая тачка, деньги, квартира, природное обаяние, внешность красавчика и умение устраивать свидания…
– Разве это было свидание?
– Нет? А что же?
– Деловая встреча с твоим «парнем». И кстати, – он приподнимает бровь и игриво ведет ею, – я не ослышался? Ты назвала меня красавчиком?
– Хватит ловить меня на словах!
– Хорошо, больше не буду. Буду молча делать выводы. И ставить зеленые галочки в бланке «Положительные впечатления Лины обо мне».
– Не обманывай себя! Поставь там жирный черный крестик! Перечеркни все пункты, а потом порви и выкини!
Алексей бросает короткий взгляд в мою сторону.
– Не могу.
И отворачивается. Я вижу, как он покусывает нижнюю губу, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
– Почему? – спрашиваю я.
А сама в красках представляю, каким мог быть наш первый поцелуй. Я рисую его в своем воображении с тех пор, как Алексей мне впервые улыбнулся.
– Потому что ты сама заставишь меня все переделывать. Буквально завтра.
– Переделывать? Буквально завтра?
Я кидаюсь на него с кулаками, но достаю только до ноги, плеча и предплечья. Ремень безопасности надежно сковал меня. Но я так просто не сдамся! И что он возомнил о себе, этот эгоцентричный супчик? Он считает, я в него втрескалась?
Он раскусил меня. О боже-е-е…
– Хватит, хватит! – шутя отбивается он. – Ты не даешь мне вести машину. Сейчас мы в кого-нибудь врежемся. Или того хуже, собьем. Ты видишь, в двух шагах перекресток?
– Не вижу! И не хочу ничего видеть!
– Ты такая упрямая…
– Да, я упрямая! Поэтому высади меня! Там, на остановке!
– Ни за что.
– Что-о-о?
– Что слышала.
Он произносит это спокойно: без резкости, без заискивания, без доли шутки. Его ответ не воспринимается грубым, дерзким или надменным. Алексей кладет обе руки на руль и будто бы снова расслабляется.
Его уравновешенность меня слегка осаживает.