Построим в другом месте».
Беспардонность и гнев отца вылились чуть ли не в потасовку, и Линнер, планирующий провести в России несколько недель, тем же вечером вернулся в Италию.
Поговорив с Борисом Аркадьевичем сейчас, я понял, что он не держит зла на своего давнего приятеля. Более того, он сам убеждал меня, что отец «перебесится, и через пару дней все будет о’кей. Просто у кого-то критические дни».
Но критические дни, кажется, подзатянулись.
После звонка Лины я разгоняю все удручающие мысли и иду на перерыв со свежей головой. Мне хочется думать только о ней, а не о склоках, в которых замешаны большие деньги.
– Фил на выставку пригласил. Ты идешь? – безжалостно расправляясь с оберткой шоколадного батончика, спрашивает Катя и протягивает мне второй такой же. В университетском буфете у нас тоже есть свое «блюдо».
– Спасибо, – смеюсь я и в ее же манере одним рывком избавляюсь от фантика. – Почему бы и нет? Что предполагает программа?
– Поклоны, разговоры о выдающемся таланте, фуршет. Ну и, если звезды удачно сложатся, пять картин в духе раннего Ренуара…
– Раннего – в смысле, периода его младенчества?
– Как-то так, – хихикает Катя.
– Но один солидный дядя в малиновом пиджаке обязательно почешет толстым пальцем подбородок и скажет: «Гм-м… Что-то в этом есть!» И заберет живописные полотна с молотка. За баснословные суммы! Ведь этот дядя…
– …дядя Фила! – подхватывает Катя, и мы в два голоса ржем от души.
– Кстати об искусстве, – успокоившись, улыбаюсь я и возвращаюсь к наслаждению питательным батончиком. – К тебе поступил заказ. Требуется партия пиджачков для одной цветочной лавочки…
– Абсолютно случайной цветочной лавочки? – иронизирует Катя.
– Абсолютно случайной, – подыгрываю я. – Что скажешь?
– Скажу-у-у… что на этой неделе я совершенно свободна.
– Серьезно? Я боялся, что ты откажешься. Все-таки целая партия – однообразная работа. Да и вряд ли они смогут заплатить тебе приличную сумму.
Катя шустро достает из сумочки влажные салфетки.
– Леша, ты меня обижаешь! Думаешь, я стану делать это из-за денег? – Она тщательно протирает пальцы и ладони, комкает и почти не глядя выкидывает использованную салфетку в урну, точно попадая в нее с приличного расстояния.
– Прости, я не хотел. – На миг я зажмуриваюсь, соглашаясь, что погорячился. И мотаю головой. – Но дело в том, что мама Лины, Лариса, человек с определенными принципами. Она не примет от чужого человека подарки, какими бы сердечными они ни были.
– Ты хочешь, чтобы я с ней сроднилась? – смеется Катя.
– Я хочу, чтобы ты озвучила цену. Приемлемую, но не сомнительную. Чтобы Лариса и Лина ни в коем случае не посчитали ее унизительной. Ты ориентируешься в прайсах на кашпо?
– Нет, но постараюсь выяснить. Не беспокойся, сделаем так, как требуется.
– Спасибо, шеф! – В благодарность я мягко тараню Катю плечом и про себя отмечаю, что перенимаю у Лины привычки. – Как насчет того, чтобы сегодня же переговорить с Ларисой?
– Ух, как тебе не терпится снова увидеться с ее дочкой!
И от ее наигранно-укоряющей фразы я даже немного смущаюсь, хотя должен признать, что Катя права.
– Знаешь…
– Да ладно, я все понимаю, – добродушно смеется она. – Я не против заскочить к ним в магазинчик сразу после универа. И кстати! Есть у меня мыслишка насчет вашего свидания, – подмигивает Катя и взглядом приглашает войти в аудиторию, предчувствуя конец перерыва.
– Оу! – еще больше оживляюсь я.
На лекции мы перебрасываемся короткими репликами и наскальными живописями в заметках ее айфона, временами смеемся, прикрывшись конспектами. Катя показывает несколько забавных снимков кактуса в «Инстаграме» Лины, который я и без того выучил наизусть, как и все записи под этими фотографиями, и шепчет:
– Надо, чтобы кто-нибудь вот здесь написал: «А есть ли у парня девушка?»
Я слегка торможу.
– И-и?
– И потребовал свидания.
Сосредотачиваюсь на последней фразе, представляя себя на месте Лины.
– Но Лина может проигнорировать такое сообщение и не среагировать должным образом.
– Значит, подобных комментариев должно быть множество. Чтобы не проигнорировала, чтобы наверняка среагировала. Пусть ее закидают однотипными комментариями. Десятки, сотни требований о свидании! – громким шепотом скандирует Катя, и я замечаю, как она загорается собственной идеей. – Представляешь, такое масштабное оживление в профиле! Целый флешмоб с хэштегами по всему «Инстаграму»! Это ж круто! Я бы не устояла…
Я кошусь на преподавателя и, отметив, что он увлечен собственным рассказом, тихонько смеюсь в кулак.
– Катя, ты неутомима! Но как это все провернуть?
– Завтра зачет по социологии… – Катя небрежно хмыкает и принимает невинный вид, будто бы у старосты нет никаких полномочий и влияния на одногруппников.
Громко хохотнув, я откидываюсь на спинку стула и пожимаю Кате руку.
– Ну-ну! Я видела, как Лина среагировала на наше прощание в прошлый раз. Не хочу быть камнем преткновения на пути твоего личного счастья! – Она отстраняется с наигранным возмущением. А потом меняется в лице и, широко улыбаясь, протягивает мне неведомо откуда взявшуюся конфетку. – И ладно бы только она. Ольга нас тоже в чем-то подозревает.
Шурша фантиком, я чувствую себя злостным нарушителем порядка на лекции, а потому перехожу на карандашные заметки в конце тетради:
«Да, забыл рассказать тебе об этом. Шуша разузнала, что нас обоих не было на отдыхе, плюс ко всему она видела мою машину в городе. И, конечно же, сделала глупые выводы».
Катя приписывает зелеными чернилами чуть ниже:
«Теперь она со мной не разговаривает».
«Ты расстроена?» – черкаю я и заглядываю Кате в глаза.
– Помиримся, – шепчет она одними губами и утыкается в свои конспекты.
А после звонка Катя в два счета оказывается за преподавательской кафедрой:
– Ребят, внимание! Завтра зачет по социологии. Есть возможность получить его автоматом. – Катя старается не смотреть на меня, однако в какой-то миг я ловлю ее воодушевленный взгляд и расплываюсь в улыбке. – Но для этого нужно произвести несложные действия. Как на это смотрите?
По аудитории прокатывается волна ликования. Они за любые действия, лишь бы получить зачет! Хотя автомат, готов поспорить, и так положен каждому.
Катя поворачивается спиной к группе и округлым разборчивым почерком выводит на доске знакомый ник, под которым прячется Лина в «Инстаграме».
– Нужно подписаться на этот профиль, лайкнуть любые фото и поучаствовать во флешмобе #АнгелДляКактуса, – она так же аккуратно и разборчиво вырисовывает хэштег и подчеркивает его тройной линией, – смысл которого заключается в свидании парня-кактуса с девушкой-кактусом. Задача: настойчиво, но дружелюбно потребовать этого свидания, прокомментировав последний снимок в профиле. Все ясно? – Катя сияет безукоризненной улыбкой, когда толпа единогласно соглашается на ее условия. – Тогда сдавайте зачетки! Но учтите, проверю коммент каждого!
Собрав внушительную стопку синих корочек, она спускается с кафедры и, подойдя ко мне, тихонько хихикает:
– Я еще и кавээнщикам подкину идею. Они и без зачетов согласятся.
Я не знаю, как мне благодарить Катю за крылья, которые вырастают у меня за спиной. Смотрю на нее и, кажется, заряжаюсь от ее энерджайзера!
– Красотка! – только и могу вымолвить. Поэтому вытягиваю кулак, предлагая по традиции стукнуться.
Удар получается живым и энергичным, что подбадривает меня вдвойне.
Катя пересчитывает зачетки и складывает их в пакет неспешно и бережно. Она мурлычет под нос какую-то иностранную песенку, и я наблюдаю за ней, усевшись на край стола. Внутри меня все крутится и переворачивается, я чувствую себя абсолютно счастливым и ясно вижу тот спектр эмоций, который закружит Лину в водовороте. Как она станет реагировать на каждый новый комментарий и как потом не сумеет отделаться от моего приглашения. Было бы здорово, если бы Лина просто взяла и согласилась сходить со мной куда-нибудь, но я не хочу давить на нее или казаться навязчивым. Хоть и вижу, что моя симпатия взаимна, но также чувствую, что Лина чего-то опасается. Так пусть ее напрасные опасения бесследно растворятся сами собой.
– Слушай, а как насчет того, первого комментария, «есть ли у парня девушка»? Он же должен появиться раньше. А вдруг кто-то в эту минуту…
– Не вдруг, – игриво передразнивает меня Катя. – Все уже сделано. Сафронова оперативно среагировала.
Я зачем-то достаю айфон и загружаю профиль цветочной лавочки – наверное, чтобы своими глазами убедиться в сказанном, хотя безоговорочно верю Кате. И мотаю головой, удивленный и в полной мере восхищенный стремительным развитием ситуации. Комментарий есть, и не один! Даже Стас засветился, черкнув комплимент Красавчику-Парню.
Катя! Черт возьми, это Катя! Инициативная зажигалка, способная вовлечь людей в любое мероприятие!
– Кать, ты невероятна! – расплываюсь в улыбке, не зная, как еще выразить свою благодарность. И забираю у нее приличный по весу пакет с зачетками.
– Ха! Придется отрабатывать! – важничает она.
– Я готов на любые каторжные работы.
– Тогда держи. – Катя протягивает мне ключи от своего «Ниссана». – Сядешь за руль, а я буду балдеть пассажиром.
– Слушаюсь, шеф!
– Называй меня Босс.
– О’кей. Босс… Скажи, а почему ты дала хэштегу такое название?
– Ангел для кактуса? – ровным тоном произносит она. И пожимает плечами. – Первое, что пришло в голову… Тебе не нравится?
– Нет, нравится, – коротко отвечаю я. И придумываю этому названию как минимум три объяснения, одно из которых надежно оседает в области сердца.
Глава 25
Каждую свободную минуту, начиная с субботы, я любуюсь нашим снимком, сделанным на пикнике. Я изучаю на нем каждую деталь, каждый мелкий штрих – начиная с блеска в моих глазах, изгиба его божественной улыбки и заканчивая ярко-оранжевым пятном на горизонте – воздушным шаром, вид которого, словно раскаленное солнце, согревает меня изнутри. И пусть, по словам Алексея, то было не свидание, а всего лишь деловая встреча в неформальной обстановке, это не мешает мне чувствовать себя счастливой. А еще, благодаря Нике, в моем телефоне теперь есть фотография двух парней, двух симпатичных джентри, место которым у меня под сердцем.