Но Алексей решил отвечать на ходу.
– Скорее, в компании шоколадок! – доносится его развеселый голос с улицы.
Дверца распахивается, и мне ничего не остается, кроме как податься ему навстречу.
Едва я дотрагиваюсь до его ладони, кожу обжигает пламенная волна, которая прокатывается от кончиков пальцев до самого сердца и устраивает в нем настоящий пожар. Но мои шустрые маленькие пони почему-то не собираются тушить его, а наоборот, выкидывают к чертовой бабушке все огнетушители.
Алексей ведет меня к входу, но я не ощущаю асфальта под ногами. Я будто парю над ним, буквально в трех сантиметрах от поверхности – потому что остаюсь маленькой девочкой, почти на голову ниже этого обольстительного джентри, который все еще держит меня за руку.
– Это твой бокс? – спрашиваю я, стараясь заглушить словами стук охваченного пламенем сердца.
– Да, – односложно отвечает он. Мне хотелось бы услышать все подробности – чем он здесь занимается, кем руководит?
– Ты владелец автосервиса?
– Совладелец, – спокойно поправляет он меня.
– Твой совладелец не будет против того, что ты здесь устроил? – Я киваю на крышу, на которой внезапно замечаю официанта, и невольно хихикаю – тот парень, кажется, слегка смутился, заметив, что я смотрю на него.
– Нет, не будет. Совладельцы в курсе.
– Совладельцы? – переспрашиваю я и снова осматриваюсь по сторонам, когда мы оказываемся внутри помещения.
В глаза бросается благородного кофейного цвета машина, похожая на старую «Волгу», и я тотчас же понимаю, о каких шоколадках шла речь.
Мы направляемся к винтовой лестнице, и по пути я не могу не прикоснуться к полкам стеллажей, заваленных странными деталями, инструментами, баллонами с какой-то жидкостью. Я как будто попала в другой мир, чуждый мне, неопознанный, но оттого не менее притягательный.
– Сколько вас?
– Четверо.
– Ого! И как много человек на вас работает?
Алексей отчего-то смеется, но я не успеваю спросить, в чем причина, – мы оказываемся на крыше бокса.
Нас встречают два официанта: тот самый парень, которого я успела увидеть снизу, и девушка. Парень держит в руках поднос с бокалами, а девушка, премило улыбаясь, приглашает нас пройти к столу. Я не сразу узнаю Катю. На ней смешной темно-зеленый фартук с отутюженными оборками и белоснежное полотенце на предплечье.
Нет, она не может быть пассией Алексея, иначе бы роль официанта расценивалась более чем унизительно!
– Привет! – довольно дружелюбно подмигивает она.
– Привет, – растерянно отзываюсь я.
Вот пропасть! Как я могла мерить людей одной линейкой! Алексей же заикнулся, что здесь я увижусь с его друзьями.
Глава 28
Мы садимся за стол, и я не могу оторвать взгляда от Лины. В свете мигающих лампочек ее черное простенькое платье кажется загадочным; локоны, обрамляющие светлое лицо, отливают золотом, а в глазах торжественный блеск. Черт! Она такая красивая! Не хорошенькая, не миленькая, а именно красивая! И я теряюсь в ощущениях.
Лина опускает ресницы, по-детски смутившись от моего неприкрытого восхищения, в то время как я продолжаю бессовестно смотреть на нее, на эту девчонку, ворвавшуюся в мой мир так внезапно. Я хочу снова взять ее горячие тонкие пальчики в свою ладонь и через них передать все то, что чувствую. Но вместо этого беру бокал с шампанским.
– Спасибо, – едва слышно произношу я.
– Спасибо? За что? – так же тихо спрашивает она, и звон хрусталя заглушает ее голос.
Я делаю маленький глоток и отставляю свой бокал в сторону.
– За то, что открылась.
За то, что ты здесь, со мной!
Мне кажется, сегодня мы стали на полшага ближе друг к другу.
– Не знаю, как это получилось. – Лина виновато пожимает плечами и, отказавшись от шампанского, тянется за кисточкой винограда. – Прости! Я не хотела загружать тебя своими проблемами.
Слежу за тем, как она разбирает гроздь на виноградинки, берет самую крохотную и отправляет ее в рот.
– Похоже, сегодня прощеное воскресенье! – смеюсь я. Столько раз за вечер мы произнесли слова извинения. – Или прощеная пятница.
– Похоже на то, – соглашается Лина. И после недолгой паузы добавляет: – Но я действительно хочу извиниться за то, что так скоропалительно ставлю на людях клеймо по их статусу.
– Знаешь, может, твоя теория не такая уж и ошибочная, – приподнимаю бровь, вспоминая недавнюю выходку Шуши, благодаря которой я наконец-то разобрался в своих друзьях. А следом на ум приходит и отец, который, видимо, тоже считает, что за деньги все продается и покупается. Но сейчас я не желаю о них думать.
– Давай сделаем несколько снимков? – предлагаю я и указываю на парочку кактусов, которая, уверен, чувствует себя здесь лишней.
Лина согласно улыбается и достает из сумочки телефон.
– Два кадра крупным планом и один вместе с тобой! – вдохновенно произносит она.
– Почему со мной?
– Потому что твоя персона вызовет не меньшее оживление!
Привстав, она фотографирует своих подопечных, а потом наводит камеру на меня.
– Я согласен, – твердо заявляю я. На что Лина смеется:
– И все-таки ты эгоцентрик!
– Может быть, – отвечаю с деланым равнодушием. – Но у меня есть более веские основания, чтобы согласиться на публикацию себя в твоем «Инстаграме».
– И какие же?
– Твои неугомонные подписчики обязательно захотят узнать, с кем же ужинал при свечах этот эгоцентричный супчик в идеальной черной рубашке. И тогда… тебе точно не отвертеться!
Лина звонко хохочет и откладывает телефон.
– Нет-нет, давай! Сделай с десяток кадров! Я буду тебе позировать! Вот так, смотри! – Принимаю расслабленную позу и, закинув ногу на ногу, заношу руку за голову. Я с трудом сдерживаю смех, потому что позировать на камеру как раз таки не умею. – Ну как, похож на того, кем все станут восхищаться?
Мы оба смеется, и я киваю Кате с Даником, которые, прикинувшись невидимками, стоят в стороне с улыбками в пол-лица. Сейчас они принесут нам закуски, и мы продолжим этот чудесный вечер, спустившийся на город.
– Как много у тебя друзей, готовых пойти на подобные авантюры? – Лина провожает «официантов» взглядом, полным веселого одобрения.
– Не так давно я считал, что их гораздо больше, – честно отвечаю я. – На самом деле их не так-то и много.
– Десять? Двадцать? Тридцать?
– Все, кто причастен к этому вечеру.
– Катя и… большой парень?
– Большого парня зовут Даник, – хохотнув, поясняю я. – Да, они. И еще двое.
– Я увижу их сегодня? Раз они причастны…
– Нет. Они остались за кадром. И кстати, передавали тебе привет и просили вести себя по-божески – хотя бы в знак уважения к кактусам, хотя бы на их свидании.
– Что? – смеясь, фыркает она. – А раньше я вела себя не по-божески?
– Лишь малость, совсем немного, – небрежно отмахиваюсь я и по привычке покусываю губу.
– Так, стоп! Выходит, ты рассказывал обо мне своим друзьям? Надеюсь, ничего такого…
– Абсолютно ничего такого! Даже не заморачивайся! Я рассказал им только про «оуч», краба-йети и дебильные очки для эгоцентриков, которые ты надеваешь каждый раз, когда оказываешься в моей машине.
С быстротой молнии Лина вскакивает с места и тянется через стол, наверное, чтобы меня ударить. Но я ловлю ее за запястье.
– Ты! – громко возмущается она, но в ее тоне нет ни пренебрежения, ни ненависти. Лишь показное негодование, которое тут же рассеивается, не оставив после себя и следа.
– Я, – покорно соглашаюсь и ослабляю хватку.
Теперь ее рука свободно лежит на моей ладони, и Лине ничего не стоит убрать ее. Но она этого не делает. Я чувствую тепло и нежность ее кожи.
Наши взгляды встречаются, и мне до безумия хочется поцеловать ее, но…
– Ле-ош! – из бокса доносится встревоженный голос Кати. Металлические ступени винтовой лестницы дребезжат под ее ногами. – Леш! У нас ЧП! – запыхавшись, выдыхает она, едва появившись на крыше. И тут же сконфуженно смеется. – Даник застрял.
– Где?
– Сначала я сама пыталась вызволить его из той комнатки, где мы оставили продукты, но дверь захлопнулась наглухо. Он там, – тараторит она и виновато смотрит то на меня, то на Лину. – Простите! Кажется, мы слегка подпортили ваш вечер.
Я перевожу взгляд на Лину.
– Это займет несколько минут, – говорю так, будто уверен, что мне с легкой руки удастся открыть дверь. – Прости!
И уже бросаюсь вниз по лестнице, как неожиданно для самого себя в этой не совсем приятной ситуации прыскаю со смеху.
– Сегодня точно какая-то прощеная пятница!
– Все нормально! – слышу ободряющий голос Лины за спиной.
И следом Катин:
– Пойдем. Не сидеть же тебе здесь одной?
Хочу обернуться и увидеть их обеих, убедиться, что Лина приняла предложение, – я же помню ее реакцию на Катю. Но я уже внизу. К тому же меня отвлекают звуки, доносящиеся из каморки – так мы называем техническую комнату, в которой находится щитовая и прочая электрика. Она похожа на бункер, в нее не проникают посторонние запахи, которые витают в рабочем помещении. Видимо, поэтому ребята решили сложить продукты там.
– Даник, – я прикладываюсь к металлической двери, чтобы он смог меня услышать, и пытаюсь разрядить обстановку шуткой, – не дури! Открывайся! И отдай нам наши салаты!
В ответ дверная ручка начинает ходить ходуном. По всей стене распространяется вибрация.
– Даник, ты меня слышишь?
– Угу.
– Ладно, не воюй! Дергаться с той стороны бесполезно, дверь уже когда-то точно так же заклинивало! – отвечаю я, а сам осматриваю замок и дверную коробку, понимая, что проще выпилить болгаркой кусок двери, чем растрачиваться на бесполезные попытки спасти Даника более гуманным способом.
Укрепившись в своем решении, я разворачиваюсь и натыкаюсь на Лину. Мы оказываемся слишком близко друг к другу, наши взгляды снова встречаются, и я опасаюсь, что могу ее испугать или растревожить. Или просто не устоять перед ней!