Бережно беру ее за плечи и аккуратно отодвигаю в сторону.
– Посторонитесь, дамы!
– Ты куда? – спрашивает Катя.
– Переодеваться. А вы, – я все еще продолжаю смотреть на Лину, глаза в глаза, – пройдите к той стене. Придется устроить маленький фейерверк в честь Даника.
Оторвавшись от Лины, я ныряю в раздевалку и менее чем через минуту выхожу в рабочей одежде. Нахожу среди инструментов угловую шлифовальную машину, надеваю защитные очки. Двигаясь от стеллажа к стеллажу, пытаюсь отыскать перчатки, обнаруживаю их на верхней полке самого дальнего, где им, конечно же, не место. И вдруг замечаю, с каким вниманием за мной наблюдает Лина.
– Даник! – через дверь кричит пострадавшему Катя. – Отойди подальше! Леша будет выпиливать замок, это может быть опасно!
Но опаснее того, что таит в себе эта девчонка с серо-голубыми глазами и ангельскими завитками волос, я еще не встречал! Лина не просто мне нравится, я с головой попал в ее сети.
Я направляюсь к двери.
– Даник, ты отошел? – ору ему в замочную скважину. И, дождавшись ответа, включаю инструмент.
Оглушительный лязг пронзает насквозь, от мозжечка до кончиков пальцев. Меня всего передергивает, а каково же Данику в бункере?
– Даник! Ты как там?
– Легкая степень контузии, – голосом робота отзывается тот.
– Ладно, не паникуй!
– Хорошо.
– Сейчас что-нибудь придумаем!
Я делаю шаг назад, пристально смотрю на дверь, понимаю, что у той могут быть потайные петли, и прихожу к выводу, что лучше взять левее. Будет много пыли, зато все пройдет менее болезненно.
– Отойдите еще дальше! – даю команду Лине и Кате.
Они о чем-то переговариваются между собой и беспрекословно повинуются.
Работа с болгаркой требует максимума внимательности, и я концентрируюсь на вращающемся диске, который податливо входит в поверхность кирпичной стены и режет ее, будто нож масло. Я уже собираюсь прерваться и совершить поворот шлифовальной машины, чтобы перейти ко второй, перпендикулярной стороне намеченного прямоугольника, в поле которого попадет язычок замка, как громкий треск и хлопок выбивают меня из колеи. В тот же миг гаснет свет, и я слышу испуганный визг девчонок.
– Кажется, я задел проводку в стене, – вслух досадую я. – Спокойствие, только спокойствие! Всем оставаться на местах!
Я поспешно обесточиваю инструмент и снова припадаю к замочной скважине.
– Даник! Вот теперь можешь паниковать!
– Хорошо, – все тот же механический голос отвечает мне за Даника.
– Эй! Ты вообще живой?
– Кислород еще есть, провиант тоже, – громыхая чем-то, отзывается Даник.
Сбоку от меня вспыхивает подсветка телефона.
– Надеюсь, у него не бывает приступов клаустрофобии? – хихикает Катя, а затем складывает руки рупором и кричит: – Даник, не бойся! Мы с тобой!
Я спешу улыбнуться и наконец-то возвращаюсь в ситуацию, поглотившую несчастного Даника.
– Даник! Ты слышишь меня? Мы с тобой! – повторяю я Катину фразу. А потом даю более полезные рекомендации: – Залезь в щиток, опусти аварийный рубильник, а потом подними основной автомат, тот, что ближе к стене! Понял? Этого будет достаточно.
– Понял! – отзывается тот и громыхает чем-то еще сильнее.
Сейчас должен загореться свет, и тогда я смогу закончить начатое. Но вместо этого из-за двери снова слышится грохот. Кажется, что-то падает на пол и разбивается.
Или кто-то падает на пол и разбивается…
– Аккуратнее, Даник! Не пострадай!
– Ты цел? – громко спрашивает Катя издалека.
Но я ощущаю чье-то тепло в непосредственной близости.
– Давай я посвечу фонариком на телефоне?
Это Лина. Она стоит совсем рядом, в полушаге от меня, и я вижу только ее очертания.
– Отлично, давай, – соглашаюсь я. Но вдруг вспоминаю: – Нет, не выйдет. Мне все равно понадобится электричество.
Я оборачиваюсь на вспыхнувший экран второго телефона и тут же возвращаюсь на исходное положение, когда в коморке вновь что-то громко брякает. А потом звякает. Рушится, с уханьем валится…
Есть! Зажигается свет.
– Все нормально! – выкрикивает с той стороны Даник.
А если Даник заверил в этом нас сам, то в нормальности его состояния стоит усомниться.
Забыв обо всем на свете, я хватаюсь за инструмент, но прежде чем возобновить вырезку замка, прошу Лину отойти как можно дальше. И только после того, как она оказывается возле Кати, впиваюсь диском в кирпичную стену, попутно предостерегая Даника об опасности приближения.
Спустя десять минут дверь наконец-то сдается и выпускает пленника. Но пленник, кажется, выходить не собирается.
Я откладываю болгарку в сторону и с любопытством заглядываю внутрь, в тесноту крохотного помещения. Ко мне присоединяются Лина и Катя.
Сперва мы ошарашенно изучаем лицо Даника, переживая, выжил ли он в обрушившемся на него апокалипсисе, но когда замечаем на нем куски салата, следы соуса и слышим размеренное чавканье, то дружно срываемся на хохот.
– Даник, ты мог бы сделать лицо попроще? – смеюсь я. – И оставить в покое наш «Цезарь»! Вот ведь нашел время для перекуса!
– Вкусный? – по-доброму улыбается Лина.
А Катя хихикает.
– Между прочим, я его сама готовила!
– Даник! Ты что-нибудь скажешь в свое оправдание?
– Угу, – пережевывая, он загребает оставшуюся в контейнере порцию прямо рукой. – Он все равно испортился.
– Как испортился?
– Испортился, когда я в потемках наступил на него. И еще это…
Даник виновато пожимает плечами и встает с приступка, на котором сидел. Я вижу что-то красное, размазанное по поверхности. И понимаю, что это…
– Да-а, таким изощренным способом икру еще никто не ел! – хохотнув, я хлопаю бедолагу по плечу и вывожу на свет. И вид его, конечно же, всех впечатляет!
Даник весь в еде, буквально с головы до ног, и пахнет от него как от настоящего деликатеса.
– Салфеточку? – смеется Лина, едва не согнувшись пополам.
– Кстати, у меня есть парочка, – подхватывает Катя и на полном серьезе лезет к Большому Парню с бумажными платочками. – Повернись! – строго командует она и принимается очищать брюки Даника от красной икры. – Ты ж моя прелесть!
Мы с Линой только подначиваем их улюлюканьем.
Похоже, запланированное свидание испорчено.
Но что может быть лучше внеплановых свиданий? Неплохо было бы перекусить где-нибудь вчетвером. Но для начала Кате придется привести в порядок заложника наизамечательнейших обстоятельств.
Глава 29
Господи! Какой же слепой дурой я была!
Наблюдая, с какой заботой простушка Катя приводит в порядок Даника, а Большой Парень ей добродушно покоряется, я не могу не улыбаться. Невооруженным взглядом же видно, что они давно встречаются! Их отношения настолько свойские и теплые, что их можно поставить в один ряд с женатыми парами.
Я тихонько хихикаю и отвлекаюсь на Алексея. Он уже переоделся и теперь снова выглядит как с иголочки. Хотя джентри был неплох и в рабочем комбинезоне, перепачканном краской! Никогда бы не подумала, что он умеет управляться с этой штуковиной, которая режет металл, будто картон. А еще и знает каждую деталь в помещении.
Так, стоп! Все это время Алексей вел себя не как заносчивый босс, а как человек, который сам здесь работает. И о каких таких совладельцах он говорил час назад? Кажется, я начинаю догадываться.
Так вот откуда у него мозоли на пальцах…
И вот в чем заключается его конфликт с отцом насчет бокса, о котором Алексей едва заикнулся в разговоре с Катей еще тогда, когда я вела себя… как настоящая маленькая засранка. Эгоистичная до безобразия!
Я не могу отвести от него взгляд. Но сейчас я смотрю на Алексея несколько по-другому: не акцентирую свое внимание на прическе, красивых глазах, смешливых губах, едва заметной впадинке на лбу, похожей на шрам, и мне уже плевать на идеальность его рубашки. Я как будто вижу его внутреннее свечение, которое ослепляет и обезоруживает. И я добровольно сдаюсь, отправляя своих неуемных пони в кругосветное путешествие. Их поддержка мне больше не понадобится: мои чувства будет подпитывать бесконечное уважение к этому человеку, а не сладострастный визг моих внутренних постояльцев, которые реагируют на Алексея как ребенок на радужный леденец.
Он подходит и берет меня за руку. Я следую за ним до самой машины.
Сейчас Алексей раскроет свою ладонь, чтобы распахнуть передо мной дверцу Черной Кошечки, но я не хочу никуда ехать. Я готова идти пешком хоть на край света, лишь бы чувствовать его силу и нежность, заключенные в сплетении наших пальцев.
– Ребят, может, я все-таки домой? – Мы оборачиваемся на голос Даника, который под всеобщим натиском сдался, переоделся в то, что было в раздевалке, но теперь тушуется и пасует. – Мой прикид… Я снова испорчу вам вечер.
– Ты сделал нам этот вечер! – мягко смеюсь я, свободной рукой прижимая к себе кактусы, которые, по-моему, совершенно не расстроились из-за свидания на крыше тет-а-тет, без людских глаз.
– Возможно, Даник намекает на то, что он уже не голоден? – улыбается Алексей и ведет бровью.
– Нет. То есть да… – смущается тот. – Нет! В смысле… с этим все в порядке. Но…
– Отставить все «но»! – Катя догоняет Даника, вручает ему свои пакеты и протягивает ключи, чтобы он закрыл бокс. – Теперь ты просто обязан поехать! Или оставишь меня с этой парочкой третьей лишней? Не знаю, как ты, а я так голодна, что сама слопала бы те салаты, окажись я в темном заточении. Поэтому едем!
Она цепляется под локоть к Большому Парню и ведет его к серебристому «Ниссану», а мы с Алексеем смеемся, глядя на то, с каким довольным лицом повинуется Даник.
– Они такие классные! – шепчу я, прежде чем сесть на пассажирское сиденье «Рендж Ровера».
– Правда? Ты тоже это отметила?
– Ага, – киваю я и жду, когда Алексей захлопнет за мной дверцу.
Но он этого не делает.
Алексей смотрит на меня так, как умеет только он, и я в который раз боюсь представить, что это может значить. А представив, волнуюсь: неужели оно с самого начала означало то же самое?