— Не уезжай, пожалуйста, — не знаю, понимает ли он хоть слово, ведь я захлебываюсь собственными словами, настолько сильная истерика меня накрывает. — Мы не сможем без тебя. Останься ради нас. Мы любим тебя, Нил. Как ты можешь сомневаться в этом? Бесчувственный чурбан, с ухарь и эгоист. Ни о ком, кроме себя, не думаешь!
Кречет дает мне высказаться, выплеснуть все эмоции, и лишь когда затихаю, прижавшись щекой к широкой груди, начинает говорить сам. И с первых слов мне хочется стукнуть его, только не по носу, а по лбу, чтобы не нёс всякую ерунду.
— Маленькая моя, все, что я написал, правда. Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Ты единственная, кто будет иметь надо мной власть. Но я точно хочу знать, что ты готова ехать и не пожалеешь ни о чем. Скажи мне четко, что готова, и мы уедем вместе, — ууу, какой же он твердолобый. И почему я у мамы хотя бы лопатку из рук не выхватила. Она бы мне сейчас очень пригодилась.
Вскидываю голову и попадаю в плен его грустных глаз. Ему тоже больно, он тоже боится, только пытается спрятаться за ширмой красивых фраз. Или? Он смотрит куда-то в сторону, и я понимаю, что дело в отце. Вот куда он срывался, вот кто пошатнул наше равновесие. Ну, Князев, ждет тебя дома разговор. Но это потом, сейчас главное — вернуть нас.
— Но почему мы не можем остаться? — осторожно спрашиваю его, надеясь услышать подтверждение своих мыслей, но в ответ получаю другое.
— Потому что здесь я не смогу стать другим ради тебя. Отголоски всегда будут настигать из разных уголков, — какие глупости. Если криминалу настигнуть нас, он в любом городе настигнет.
— Глупости говоришь. Зачем меняться? Это будешь уже не ты, Нил. Не тот брутальный парень с бешеной харизмой, не тот бесстрашный герой моего романа. Мы не хотим, чтобы ты менялся, ты нужен нам таким, — он ухмыляется, а я ловлю лицо руками, заставляя снова смотреть в глаза. — Услышь меня. Не смей становиться другим.
— Снежка, какой же ты еще ребенок, — сильные руки крепко прижимают меня к мужчине, и мы соприкасаемся лбами.
Понимаю, что намеки до него не доходят. Чувствую, как нить между нами становится все тоньше и вот-вот порвется, если не скажу что-то важное, что заставит его передумать. Не так я себе это представляла. Совершенно не так, но, видимо, у судьбы свои планы, в которых в начале нашего «долго и счастливо» должно быть много горя и слез.
— Возможно, ты прав, но папа из тебя будет хороший, взрослый, а мама может еще немного побыть ребенком. Оставайся. И здесь, и таким, какой ты есть. Мы без тебя пропадем.
— Что? — резко отстраняется через несколько секунд, когда смысл слов, видимо, начинает доходить до него хотя бы смутно.
— Я беременна, Нил. Мы скоро станем родителями, — улыбаюсь собственным словам, ведь они доставляют мне огромную радость.
— Снежка, — снова оказываюсь в его крепких руках, но уже поднятая высоко в воздух.
Он кружит меня, не забывая кричать всякие глупости о том, какой он дурачок, как счастлив, что я такая храбрая. Не особо слушаю его, желая поскорее крепко обнять и увезти отсюда.
— Девочка моя, — поставив на землю, начинает целовать лицо, — самая лучшая моя, любимая. Какой же дурак. Больше никогда, слышишь меня, никогда не буду так глупить. Все ради вас сделаю. Веришь мне? Ни одна зараза к вам не подойдет, никто не посмеет даже подумать о вас плохо.
— Верю, но еще больше люблю.
— Я больше.
И пусть стоит на своем, главное, чтобы рядом был.
Остальное не важно.
Эпилог
Пять лет спустя
Нил
Прошло почти пять лет, а мы со Снежкой до сих пор ведем себя, как подростки. Малышка моя, храбро прибежавшая на вокзал, чтобы не дать мне уехать. Не скажи она тогда про ребенка, уехал бы. До сих пор помню, как считал ее слова отчаянными попытками меня удержать, истерикой девчонки, которая верит, что первая любовь — единственная.
А потом ее«папа из тебя будет хороший» выбило весь воздух из груди. Все резко изменилось. Какой отъезд, какие истерики? У меня появилась моя семья. И именно ее мог потерять из-за собственной глупости. Вот почему Князь тогда завис после моих признаний. Видимо, он ехал припугнуть, а все вышло не так.
Первые месяцы мы еще обижались друг на друга, словно маленькие дети, но стоило на свет родится малышу, все забылось. К чему обиды? Ведь главное, что все хорошо закончилось. Тем более, что все давно обсудили и нашли всему оправдание. Маленький Боря всех примерил. Снежана никак не могла определиться с именем, ведь всю беременность на нее давили с разных сторон, просили назвать именно так, и никак иначе. У нее просто не было времени подумать, какое она хочет дать имя нашему ребенку.
В итоге решение принял я. Принес на выписку свидетельство о рождении, в котором было написано — Кречет Борис Нилович. На удивление отчество неплохо звучало с именем. С того дня наши отношения со стариком начали возвращаться в прежнее русло.
И нет, назвал я сына в честь прадедушки не потому, что хотел подлизаться к тестю, а потому что захотелось. Захотелось назвать ребенка в честь того, кто воспитал хорошего сына, который, в свою очередь, воспитал меня, как родного. Хороший мужик был, уверен. Жена была рада, что бремя выбора было снято с ее плеч, выбором осталась довольна, и счастливые, мы вернулись домой.
Жизнь заиграла новыми красками. Малышка спокойно доучивалась, ведь нянек у нас было хоть отбавляй. Даже Георгий с Антониной не остались в стороне. Они заменили пацану родню с моей стороны.
— Устал? — обнимая со спины, шепчет на ушко женушка, которая с годами становится только краше.
— Не совсем. Ты как?
Сегодня был поистине сложный день. После разборок мы долго восстанавливали автосервисы, потом разбирали неурядицы с фальшивой смертью. Пришлось ведь возвращать все имущество во владение Князя. Но новость о мелком так его подкосила, что он не просто переписал гостиницу на Шороха, но и взял его в долю с банками.
Теневой мир изменился. Мы не боимся, что нас настигнут его отголоски, во всяком случае нет никаких предпосылок для этого. Зато есть повод для праздника. И даже не один.
Мой юбилей и открытие ресторана. Не верится, что все же осуществил мечту. И все благодаря любой, что не давала забыть о собственных желаниях. Князев, как и обещал много лет назад, был на открытии, хотя когда-то я думал, что этого никогда не случится.
— Все хорошо. Я не подарила тебе подарок, а уже полночь близится. Плохая из меня жена, — самой смешно от своих слов, но не спешит их забирать.
— А как же кружевной комплектик? Я оценил. На пятерочку. И модель ресторана. Она потрясающая. Спасибо тебе.
— Но у меня есть кое-что получше. Генеральный подарок, так сказать — томно шепчет, а потом резко отстраняется. — Но ладно. Не хочешь, так и быть, оставлю себе. Говорит, вздернув подбородок, важно дефилируя к шкафу за пижамой.
Встаю, и иду за ней. Так и не повзрослела. Вьет из меня веревки своей игрой в детские обидки. Позволяю, потому что это ее стиль, без этого всего она будет не моим ангелом, а пустышкой. Одной из многих, а не той самой. Крепко прижимаю спиной к себе и забираюсь руками под уже надетую майку.
— А если я начну шантажировать и пытать. Ты ведь знаешь, у меня хватит сил. Уже проходили, — урчу на ушко, от чего у нее бегут мурашки по коже.
— Не надо. Я готова сдаться в сладкий плен сама. У нас будет второй малыш, — встречаемся глазами в зеркале шкафа.
Не могу поверить в услышанное. Мы три года пытаемся и все без толку, а тут просто перестали стараться, и вот вам сюрприз. Обхожу ее, чтобы убедится в реальности услышанного. По счастливым глазам понял — не шутит.
— Это лучший подарок.
Целую сладкие губы и понимаю, что я поистине счастлив. Кто бы сказал мне, что в моей жизни найдется место любимой женщине, детям, исполнению мечты, рассмеялся бы в лицо. Но вот она — моя новая реальность, которую я ни за что не променяю ни на одну другую.
Если у вас когда-нибудь спросят, может ли один день изменить целую жизнь, говорите «нет». Порой достаточно и одной секунды, всего одного взгляда, чтобы мир перевернулся, сжигая все пути назад...