— Э! Э! Каид! Кто кому козни строит?! Ты наш мент или ты их таджик? Они — ни при чём?! И что за «вроде»?!
— Мамой клянутся, понимаешь! Понимаешь? Нет, не понимаешь! Мамой клянутся, мамой!
— Аргумент. Сам-то как видишь? Ситуацию? Что было?
— Что было. Просто было. Пошли вдвоём — подзаработать. Видят — свет горит, джип стоит. Позвали — никто не отзывается. Перелезли через забор, снова позвали — никто не отзывается. В дом зашли, постучали — никто не отзывается. Ну и видят… Сначала подумали, напился человек, в полном отрубе. Явных повреждений нет, крови нет, бутылка на столе, стакан…
— Ага! Самое то, чтобы обобрать до нитки.
— Зачем так говоришь, Вась-вась? Земляков не обижай! Зачем до нитки? По карманам не шарили, даже бумажник на месте.
— Ага! Просто микроволновку прихватили, обнаружена в бытовке.
— Микроволновка, подумаешь! Им тоже надо на чём-то разогревать, готовить…
— Ага! Резонно. Дальше?
— На следующий вечер снова зашли. Просто извиниться, если что не так.
— Ага! А там — всё так…
— Да. Поняли — трупешник. В дом уже побоялись снова заходить. Но, говорят, джип снаружи стоит и стоит. Хозяину без нужды уже. Не пропадать же добру. Совсем зря стоит. Вот, говорят, и решили…
— Ага! Получается, сразу заявить нам насчет трупешника — слабо?
— А зачем? Сам посуди, Вась-вась.
Сам посудил. И то! Зачем? Мёртвые срама не имут. Имущества — тоже.
Да, на протяжении нескольких дней обдирать автомобиль до скелета, зная о трупешнике (владельце?) в полусотне метров от… Это как-то… Сила воли, воля силы. Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не. Разница менталитетов. Или тривиальная алчность? Хотя понятие «алчность» уместней при переизбытке, не при нищете.
Джасим и Дахдах перепугались, ага, смертельно. Когда Вась-вась-2 чуть не припаял им убийство с целью ограбления. Причём не за себя перепугались, не столько за себя. За Ваиля, Дагмана, Мишари, Гатафана. За всю артель «Прорабский труд». Вышлют! Всех! Не разбираясь! А что потом, а что потом? Шёпотом.
Выдохните, чурки. Свободны. Покамест.
А вас, понятые, попрошу остаться. Женщина, держите себя в руках. Мужчина, держите свою женщину в руках.
Ф. И.О. И прочая, и прочая. Анкетная тягомотина, протокол. Смело можно пропустить. А теперь по существу.
— Насколько хорошо знаете хозяина дачи?
— Ни насколько! И не видели никогда!
— То есть потерпевший вам незнаком? Посмотрите на него ещё раз, внимательней, гражданочка.
— Нет! Не-е-ет! Не хочу, не буду ещё раз на это смотреть!
— Раньше видели его? При жизни?
— Наезжал. Периодически. Весной. Осенью.
— А говорите, не знаете хозяина дачи.
— Он не хозяин. Умер хозяин. Два года назад. Или три? Точно, два! Тут — хозяйка. Лиля, кажется. Толком не общались.
— Взаимная неприязнь? Причины?
— Никаких! Просто… Мы на своих шести сотках не разгибаясь — редиску, лук, чеснок, витамины. А у этой — двенадцать соток! Хоть бы раз нагнулась. Кедры, понимаешь! В пруду, понимаешь, цветочки! А смысл? Вот скажите, какой смысл?! И всё у них так!
— У них?
— У жидов!
— М?
— Улыбается вежливо, а сама ненавидит! Презирает, с-с…!
— За что?
— За то, что мы русские! Они вообще всех ненавидят! Презирают! Всех кроме своих! Свысока на нас, будто мы быдло! Скажете, нет?! Скажите! Разве нет?
— М-м. Как же, как же. И Христа распяли.
— А разве нет?! Разве нет?! Вот скажите! Распяли же!
— М-м. Гражданочка, вернёмся к…
— Или вы сами из этих? Что вы их оправдываете?!
— М-м. Оправдываю?
— Вот эта ваша ирония про «Христа распяли»! Как у вас язык повернулся?! Вы крещёный?! Православный?!
— В данный момент я — капитан милиции. При исполнении. А вы по делу свидетель… пока. Мужчина, уймите свою женщину.
— Рита, уймись! Товарищ капитан, простите её, поймите. Нервный срыв. Такое зрелище…
— Ах, она ещё и Рита. Странное имя, не русское.
— Товарищ капитан! Простите её, простите.
— Да пока ни в чём и не виню. Пока!.. Малóй, налей-ка ей водички. Да хоть из прудика черпни… Уведи её, уведи. Куда-куда! К чёртовой матери! Прошу прощения, мужчина…
— Ничего-ничего. Я и сам иной раз…
— Давно вместе?
— Двадцать лет.
— Сочувствую
— Я и сам иной раз себе…
— Теперь, значит, с вами. Готовы отвечать?
— За что?
— На вопросы!
— На любой!
— Начнём сначала. Вам знаком потерпевший?
— Который там?
— Который там. Кто он?
— Перекидывались словом, когда приезжал. Постольку поскольку.
— Муж хозяйки, любовник, наёмный рабочий?
— Не муж, нет. Муж у неё два года назад…
— Да-да, умер. Мы в курсе.
— Чемпион по дзю-до.
— Сейчас о ком?
— О муже хозяйки. Правда, тоже ни разу его не видел. В смысле, живьём. По телевизору один раз. Он сюда и не приезжал.
— Тоже?
— Что «тоже»?
— Тоже ни разу его не видел. Кто ещё ни разу его не видел?
— Ритка.
— Ах да. Ну да. Вернёмся к нашим баранам. Забудем про мужа. Этот, который там…
— Ермак?
— То есть он — Ермак. Уже что-то!
— Вообще-то не Ермак. Она его по-другому называла. Не запомнил. А сам говорит: Ермак. Ермаков, ну.
— Продолжайте, продолжайте. Вы, значит, общались.
— Не. Постольку поскольку. Он позапрошлой осенью как-то с буром ходил по участку, бурил чего-то. Я ещё спросил: от крота?
— От крота?
— Заколебал, сволочь! Уже и кипятком, и пестицидами, и газом, и отравой! Главное, ничего не берёт! А эти кучки земляные… У нас же редиска. А крот…
— Не отвлекайтесь. По теме!
— Я — по теме. Спросил: от крота? Ещё подумал, спрошу: сосед, не дашь попользоваться? Нет, говорит, не от крота… Слово за слово…
— Перекурили? По рюмашке?
— Не. Он некурящий. И непьющий. Был…
— Непьющий, так?
— Совсем. Даже обидно.
— Ага! Оригинально! Как же тогда можете объяснить, что на столе перед ним почти пустой литровый «Рояль»?
— Я должен объяснить?
— Можете. Если можете. Или ему насильно в глотку спирт вливали? Тогда кто это мог быть? Не вы?
— Не я!
— Тогда кто?… Слушайте, как мужчина с мужчиной, без протокола. Всё, что знаете о потерпевшем и хозяйке участка — отношения?
Отношения… Со свечкой, конечно, не стоял, но — да. Ермак наездами бывал, сезонно. С деревьями возился — с кедром, с можжевельником. Вроде садовника. Неделю-две. Ночевал, нет, не в джипе и не в бытовке. В доме. По полной программе ночевал. Подглядывать не подглядывали, но на природе слышимость, особенно по ночам. Да они и не скрывали особенно. А что такого?! Оба свободные, молодые, здоровые. Ритка шипела, но у неё от зависти. Страшно радовалась, когда осенью этот тарарам: «А я говорила! Я говорила!»
— Тарарам? Осенью?
— А Ермак приехал очередной раз. Приехал — ни-ка-кой! Гаишники не тормознули — вообще загадка. В дрова, в говно, в дупель — не то слово! На ногах-то твёрдо, но взгляд дурной. Агрессия прёт. Бензопилу из багажника достал, дёрнул-завёл. И пошёл — по прямой. Я через забор ему: «Привет, сосед!» Он приостановился, глянул. Хорошо, забор. Такой взгляд… Щас сначала кое-кого покромсаю, потом вернусь и — тебя, не отвлекай пока по мелочам. И — в дом. Хозяйка тоже приехала за день до него.
— Дальше?
— А всё.
— То есть?
— А не в курсе. Ритка вцепилась, затащила, заперлась. Шипит: «Не вздумай! Не наше дело! Спим!» Ещё та ночка! Бензопила то и дело у них в доме. Такой рёв! И Ермак то и дело. Такой рёв!.. А хозяйки не слыхать ни разу. Думали, проснёмся утром — вот кошмар! Графские развалины с кровавыми ошмётками!
— Почему сразу в милицию не позвонили?
— У нас на даче нет телефона.
— Даже мобильного?
— Не разбогатели ещё.
— М-да. И, значит, поутру вы проснулись…
— Мы так и не заснули!
— М-да. И?
— И, говорю же, всё… Дом стоит, как стоял. Хозяйка жива, к нам постучалась часов в десять, в кои веки обратилась: не найдётся ли соды? Ритка злющая, шипит: «Хрен ей, жидовке, а не сода!» Ну, я нашёл, поделился. Благодарю, говорит, а глаза добрые-добрые. Всё-таки они нас не любят. Благодарят, а не любят. Нет, у меня у самого был один друг-еврей, по работе, очень приличный человек!
— А Ермак?
— Ермак?
— Дом стоит. Хозяйка жива. Ермак?
— Так он же вот… А! Тогда?! Осенью?! Нормально. Вышел часов в двенадцать с бензопилой. Нет, выключенной. Погрузил. Сел. Уехал.
— Что-нибудь такого в нём…
— Я только со спины… Но такой был… I’ll be back[6]. Ну, вы поняли, да?
Понял, да.
Никогда не возвращайся в прежние места. Истина проста.
Мужчина 25–30 лет спортивного телосложения, рост 185–190 см. Лежит на спине (навзничь). Вокруг головы рвотные массы. Поза скрюченная. Видимых повреждений нет. Глаза вытекли или выедены (крысы?). Трупные пятна, окоченение. Ноги влажные — в луже грязного цвета. В правой руке смятый пластиковый стакан с осадком высохшей жидкости.
Смерть наступила не ранее (не позднее) пяти суток назад.
На столе высится пластиковая бутылка ёмкостью 1 (один) литр с наклейкой «Royal» (предположительно спирт), пустая наполовину.
Там же, на столе, находится пустая стеклянная бутылка с наклейкой «Боржоми» (предположительно вода).
Там же, на столе, находится вскрытая консервная банка ёмкость 0,35 граммов, без наклейки, с остатками еды (предположительно тушёнка говяжья).
Холодильник в рабочем состоянии, открыт, но пустой. Вышеупомянутая лужа грязного цвета предположительно (хотелось бы верить) — из оттаявшего холодильника.
Входная дверь имеет все признаки взлома.
Видимых разрушений, следов борьбы нет.
Et cetera, et cetera, et cetera…