«Мне с ним весело!» Раньше. Теперь несносен, отлучён. И вообще не отвлекай, занята. С кем?! А не твоё собачье дело… Занята, да, с Максом, тесно, уже с полгода на тот момент. Держать зануду в соперниках, по-мужски поговорить — разные весовые категории во всех смыслах. Ещё скажите: ревность! Оскорбительно, минимум. Но достал человек уже окончательно! Есть человек — есть проблема. И — вот нет человека. Промежуточных уродцев тоже нет. А разве они тоже человеки? Не генетический мусор?… Картинка сложилась.
И ещё вариант. Не надо демонизировать. Всё было, как было. Зауряд-банкет, зауряд-пойло, зауряд-отравление. Кому выгодно? Всегда кому-то выгодно. А кому-то — нет. Максу, между прочим, никак не выгодно. Судите сами. Либо хладнокровно выполнил чей-то заказ по устранению помехи. Либо хладнокровно устранил альковного соперника из ложных понятий мужского самолюбия. Либо хреновый ты ресторатор, в твоём баре возможна отрава — даже если потом хладнокровно возздаёшь каждой твари по делам её… или просто следы заметаешь, а? Нет-нет. Всё было, как было. Не надо демонизировать. А вопрос «кому выгодно?» риторичен apriori. Вы ещё про Каина и Авеля спросите: кому выгодно! Просто сложилось так… как сложилось. В остальном — всего лишь информация, соответствующая ожиданиям. Лукавое мудрствование. Ожидающим просьба: срочно покинуть, идите nach! Дедукция, индукция. От общего к частному, от частного к общему. Витиеватости, понимаешь! Повторяем: идите nach! Картинка сложилась.
Хотя, конечно, доля истины есть. Всегда во всём есть доля истины — большая, а то и большая. В регулярном повторе — тоже. Кому повтор, а кому рифф. Чтоб никто не расслаблялся. Да-да, то самое, самое то.
В этой стране стало страшно жить. Недавно случайно нашла в интернете базу данных поиска людей http: //syim.com/baza. И главное, сделали вроде как для поиска утерянных родственников. Но здесь вся информация о каждом из нас: переписки с друзьями, адреса, телефоны, место работы, и, что самое страшное, есть даже мои обнажённые фото (правда, не знаю откуда). В общем, испугалась очень. Но есть такая функция, как «скрыть данные». Воспользовалась и всем советую не медлить. Мало ли, что эти придурки могут сделать дальше!
Написал sd354wetsdg — 23: 16: 17
Глава 10
Если блюдо укусило вас в ответ — значит, свежее.
Секреты японской кухни. Угу. Иная культура.
Вот shirouo no odorigui (dancing icefish). Оригинально! Мельчайшие прозрачные рыбки, живые. Попав в рот, начинают шнырять туда-сюда, щекоча язык и нёбо, танцевать, пока не сглотнёшь. Готовится так: в жидкость с рыбками добавляется соевый соус, смешанный с уксусом. Всё, кушать подано.
Или вот оdori (live fried fish). Шокирующе! Жареный карп, живой. Чистится живьём, голова и хвост не отрезается. Потом с головой, обёрнутой влажной салфеткой — на сковороду. При кулинарной готовности ещё шевелится, пучит рыбий глаз, ловит ртом воздух. Клиенты хихикают: о, жив! Палочками-хаси раздирают на кусочки, едят. Карп до последнего продолжает извиваться — до последнего, до скелета, пять-семь минут. О, затих! Покойся, ты был вкусен! Повар, повторить!
Или вот takifugu rubripes. Оп! Отдельная история. Сначала сашими — сырые ломтики в смеси понзу (уксусный соус), асацуки (лук-резанец), момиджи-ороши (тёртая редька-дайкон) и красного перца. Потом — суп из бульона отварной рыбы, риса и сырого яйца. Под занавес — чуть обжаренная целиком. (Шеф-повар настороже. Передозу — нет! Иначе чревато!) Пир духа! Эйфория! Паралич, такой… прогрессивный. Неменье рук, неменье ног, зубов сцепленье. Только зрачки живут. Но через мгновения (семнадцать? весны?) — воскрешение. Дар речи, шевеление конечностей, новая жизнь. Что это было, вот эти семнадцать мгновений?! Рыба фугу, о счастливчик, рыба фугу.
Вкус её бесподобен. Съевший фугу трижды, становится рабом фугу навсегда. Кто отказывается от блюда из страха смерти, удостаивается глубокого сочувствия.
Так сказал Китаодзи Росаннин, создатель восхитительной керамики, попутно тонкий гурман. Прожил долго, за восемьдесят перевалил.
А вот кругосветный Джеймс Кук… Тот самый, тот самый. Читай дневник. 1774, Новая Каледония, борт судна «Resolution»:
Описание неизвестной ранее рыбы отняло время. К столу были поданы лишь икра и печень, к коим я едва притронулся. Почти сразу охватила необыкновенная слабость во всех членах, онемение. Чувство, как если бы руку или ногу, ужаленную морозом, вдруг подставили к открытому огню. Я полностью потерял все ощущения, не мог бы отличить лёгкое от тяжёлого. Кварта воды в горшке и писчее перо были равны по весу в моей руке. Я предался рвоте. Проступил обильный пот, который принёс великое облегчение. Поутру свинья, пожравшая рыбью требуху, была найдена мёртвой.
Так сказал Джеймс Кук, впоследствии сам и поглощённый аборигенами. Прожил недолго, чуть за пятьдесят. Комментарии? Вы просто не умеете их готовить. Таки надо было не Кука, но кока съесть. А не берись кухарить, если неумёха!
П.С. Вот ещё интрига бы! Аборигены съели Кука, только что съевшего рыбу-фугу! В общем, все умерли. Какой пассаж!
Это уже от щедрот, не обращайте внимания.
Да ладно!
Помнится, старина Багдашов потчевал старину Евлогина рыбой-фугу. В том самом ресторанчике, «Все флаги», на Конюшенной. Не в общей зале.
Только двое нас и было в кабинетике. Трое! Повар его японский тут же, весь такой настороже. По полной программе: сашими, супчик, тушка. Сам-то Макс не трижды, не четырежды едал. Раб фугу согласно Китаодзи Росаннину. Жив, гляди-ка! Сегодня воздержится, хорошего понемножку. Всё для друзей, всё для друзей! A propos, цена такой комплексной программы (три блюда-фугу) — под тысячу долларов. Какие счёты, старина! Главное, кушай-кушай. Приятного аппетита. Слабо?
Вкусовые впечатления? Ну, съедобно. Цыплятина la suavité (нежная, да, нежная) с лёгкой одушкой морепродукта. (Морепродукты — не моё). Ожидаемой предсмертной эйфории с последующей постсмертной эфории не поймал. А внимательно за собой следил, контролировал организм. И Макс — внимательно. И повар его. Шаг влево, шаг вправо…
Хватило ума и такта изобразить семнадцать мгновений, пик блаженства. Или, чутко вслушиваясь в организм, впрямь обнаружить то самое, самое то. Или просто эффект panthera pardus (многие верят). Потом обессиленно признать как на духу: это нечто!
Как на духу — исповедуясь, что ли? Перед Багдашовым? Щас-с-с!
Он, конечно, старина Макс. Но если что — сразу Mad Max: Fury Road! Дорога ярости, да. Причём ярость подспудная, холодная. Питаемая к Лильке до последнего своего часа. При всех с ней многолетних тесных…
Подспудная, холодная.
Перфекционистом был, клиническим перфекционистом. Если что-то делать, то по-большому. Отставить «хи-хи»!
Тот же его ресторан. Шеф-повар — не ряженый киргиз-казах-узбек в кимоно, подлинный Косяку с токийской Гинзы, он же князь. По-японски, да, Косяку — князь. Готовит блюда из натуральных продуктов оттуда. Суррогатам, импортозамещению — нет!
Те же единоборства. Где именно, у какого Белого Ферзя, чему обучился — не тайна сия, просто умолчание. Легенды о многолетнем шаолиньском послушничестве и нелегальном переходе пешком по дну Амура, наевшись кислородосодержащих водорослей — на совести самозваных сэнсеев. Просто умолчание. Ан Чингиз наш Бикмурзин, Хан, ни разу в «Иточу» ему спарринг на татами не предложил, прилюдно потягаться. Мало ли, вдруг потеря ханского авторитета!
Та же… Стоп! О женщинах вообще ни слова. Сколько бы их через Макса не прошло — по работе и так. Много прошло. Волей-неволей свидетельствую. И все в друзьях-подружках остались. Ну, те, что в живых остались. (Ещё раз стоп! Лилит Даниялова — особая статья!) Он ведь такой, такой… эти узенькие, зоркие, ярко-кофейные глазки с разрезом наискось, тревожный изгиб чёрных бровей, идущих от переносья кверху, энергичная сухость кожи, крепко обтягивавшей мощные скулы. А главное, выражение лица — злобного, насмешливого, умного. Пожалуй, даже высокомерного. Что есть, то есть. Устойчивое японское: дансон, дзёхи. Перетолмачивая на русский: уважать мужчину, презирать женщину. Главное, им, женщинам, — по нраву! (И ещё раз стоп! Лилит Даниялова — особая статья!)
И конечно, блеф как искусство. Высокое искусство! Чем владеет, тем владеет. Ещё не человек, который звался Четвергом (после дождичка), но шутки его так чудовищны и так просты, что никогда никому не придут в голову.
Вспомнить Еву. Да. Был старина Евлогин с ней, был. Чего уж! И старина Макс был с ней. Потом или тогда же? Но не прежде того, не прежде! А близнецы-братья? Чьи, от кого? Если верить последним намёкам Евы… А стóит ли верить?! И был ли вообще с ней старина Макс? Или молча блефовал: был. А то и не был. Всё тебе на блюдечко вынь да положь! Рефлексируй, ломай голову, сам решай. Как решишь, так и есть, значит. Или… не так. Или ДНК-тест? Тебе это надо, старина? Вот то-то!
Примеры можно полнить. Нужно ли?
Разве вот… Возвращаясь к фугу из трёх блюд. Просто гложет. Даже посильней так никогда и не разрешимой Евы. Где гарантия, что друг в присутствии Косяку-князя накормил друга не тривиальной (отменно приготовленной, но) треской. А я знаю?! А кто знает?! Блюдо за тысячу долларов! Натурально ли проявлено блаженство? Не врёшь ли, старина? Верю. Верю, что ты уже на пути к новой жизни, и этот отрезок жизни будет вспоминаться как ужасный сон.
Вот тут обидно немножко стало. Ну, треска. Но фугу-то, где фугу? Что-то такое организм испытал всё же… наверное… А сам ты в состоянии вины, хочешь или не хочешь.
Чего не отнять у Макса — умения держать человека в состоянии вины. У него в принципе что-то отнять очень трудно, практически невозможно.