Вот «Зверский мир». Концепт: зоофилия в почтенном смысле, братьев наших меньших никогда не бил по голове. Ма-а-аленький террариум с натуральной живой гадюкой тут же на рабочем столе, подле компа, напоказ. Гадюке потребно кушать — живых лягушек. Прожорлива. Лягушки кричат, оказывается, когда их жрут. На весь крематорий! И — тишина. «Жили-были две подружки, змея и лягушка. Раз пошли они погулять. А змея забыла, что она подружка, и съела лягушку. Погуляли, Ѣ!» Корявенький стишок для «Бяки-закаляки», автор — Интернет. Не судите строго автора. Вдумавшись, метафора к любым взаимоотношениям, безупречным на заре.
Вот «Час треф». Тайное (ага, щас!) гнездо сионистов-сардоников. Вечные их подковырочки, неконтролируемый подтекст. Трефной — он же поганый. Что вы имеете в виду? Ничего такого особенного, но что вы имеете в виду, когда спрашиваете, что мы имеем в виду? Или вы, в свою очередь, что-то имеете в виду? Вы тогда сразу ответьте прямо на наш вопрос, который мы задали на ваш вопрос, и это будет наш ответ.
Вот «UFO». Кружок энтузиастов-шарлатанов. Клянутся богом: «летающую посуду» видели вот эти вот глазами, подробно записали. Чем-чем, кем-кем клянутся? А, тогда, конечно! И вещественные доказательства — контрамотная оплывшая бусинка-бисеринка на месте посадки-взлёта? И даже сам контактёр? Привели? Где? Ой, какой! А почему весь такой голубой? Нет, не в этом смысле. Убедили, убедили! Пишите. Вы пишите, вы пишите — вам зачтётся в гонорар.
Вот «Авторитет». О, какие люди почтили крематорий своим присутствием и пребыванием! Такие люди — и без охраны! То ли свои, то ли чужие. Неразличимы. А это у вас травмат? Не травмат, мудила. Хочешь на себе испытать? Стань к стеночке. Подальше, подальше — забрызгаешь. Что вам тут надо? О, пардон! Чего изволите? Главного позови, мудила! Ты, что ли, главный? Значит, слушай сюда. Завтра (лучше — сегодня!) на первой полосе — вот такой текст. Понял? Нет, ты не понял, мудила. Такой, а не который сейчас. Проблемы? Твои проблемы.
Всех не перечислить. В этом мире много миров. И такая дребедень целый день: динь-ди-лень, динь-ди-лень, динь-ди-лень! То тюлень позвонит, то олень. Издательский дом, начало начал.
Всё же напоследок: вот…
«Секс и!» ((Sexy). Субъект на правах бойфренда мельком отдарит простенькую игрушку — банальный tetris на дискете. Банальный, да не банальный! Tetris, но, м-м, sextris. Под басовый ритм в «стакан» сыплются не замысловатые квадратики, но фигурки-аниме, голышом в разных позах, блондинки-брюнетки, блондины-брюнеты. При совпадении-соитии: а-а-ах! ух, ты! о-ля-ля! м-м-мых! ай! ай-яй-яй! р-р-ры! Пока «стакан» свальными грешниками не переполнится. Даже не похабщина. Скорее весёлое озорство. Но! Когда сей sextris мгновенно распространяется по всему крематорию. Когда безалаберный, но рабочий шум в отсеках подменяется сплошным «а-а-ах! ух, ты! о-ля-ля! м-м-мых! ай! ай-яй-яй! р-р-ры!» Когда никто ничего сегодня не сделал, ибо: да погоди, отстань! сейчас-сейчас! о! м-м-мых! я сделал это!
Огненосные творцы сутки-двое терпели. Однако всё встало — во всех смыслах. Огненосные творцы, презрев наглядный идиотизм, издали указ: час игры в sextris по месту работы — штраф, тысяча рублей.
Крематорий притих на денёк, героически воздержался. На следующий денёк в тонированное стекло деликатно поскрёбся представитель (от «Бяки-закаляки», что характерно!) с пятитысячной купюрой: взятки гладки, sextris на пять часов — отдай, не греши! Там и остальные подтянулись, кому денег не жалко. Выяснилось опытным путём, никому не жалко. Ради: а-а-ах! ух, ты! о-ля-ля! м-м-мых! ай! ай-яй-яй! р-р-ры! Вакханалия в первородном значении слова. По месту работы. И не придраться.
Конечно, ничто не вечно. Приедается всё, даже sextris. Неделька-две. Остыли. Вспомнили, ради чего здесь и сейчас. Как здорово, что все мы здесь (в крематории) сегодня собрались.
Что это было? Морок, морок! А кто навёл? Есть тут один такой вхожий… Гнать поганой метлой, чтоб неповадно впредь! Охране: категорически не пропускать! Две недели крематорий буксовал из-за какого-то вхожего, чуть не гепнулся финансово! Огненосныетворцы еле вырулили!
Что мы знаем? Вхожий принуждал всех и каждого к забаве-sextris? Ведь нет! А такой вариант: огненосныетворцы, дай бог им здоровья, нарочно запустили вхожего сюда, в крематорий. М?
Зачем?
Затем! Проверка на вшивость. На кого положиться, если вдруг форс-мажор? Кто вёсел не бросил, тот землю свою найдёт!
Забавный sextris — уже и буря? В стакане, ага! Буря — в «стакане». Но заметили, нет? Дровосеки «Бяки-закаляки» свой отсек в крематории покинули, ушли на иные хлеба — по обоюдному согласию сторон. И нечего тут!
Получается, тот вхожий — специально засланный? Огненосными же творцами? По договорённости? Кто знает, кто знает… Provokatio.
А ещё вопрос (почти риторич.): тот вхожий — к кому именно столь беспрепятственно был вхожий? Охрана в крематории на уровне, структура «Цепь», посторонним В.!
Перестаньте! Само-собой, вхожий к Лилит нашей Данияловой! К ней вообще кто только не вхож. Таков род деятельности. Она, в свою очередь, куда только ни вхожа.
Тут тонкость! В крематории незыблемый принцип крепостничества. От «Часа треф» и не пробуй заслаться в «Зверский мир»! От «Секс и!» ((Sexy!) не вздумай — в «Бяку-закаляку»! Из «Только твой!» в «Только свой!» — нонсенс.
Единственное исключение — да, она. Кому много дано, с того много спросится. И наоборот. Ей — дозволено.
Минуточку! Что значит — дозволено?! Или невольна поступать по своему хотению? Тогда по чьему? И почему?
Нет-нет! Риторич.! С текстом panthera pardus ещё на стадии недозавершённости «Зверский мир» локти кусал, в ногах у «Талисмана» валялся: отдай, Гранич! наше ведь, зверское! любые деньги! л-л-л-люб-б-бы-ы-ые! А хрен в сумку! «Талисман» первичен!
Но в иных случаях — почему нет? Если не поощряя, то попустительствуя. Убудет? Не убудет. И это с учётом неминучей гражданской казни для перебежчиков.
О, ритуал в крематории, о! Изменщик на тех самых горизонтальных вратах, забранных гаражным жалюзи. Приговорные слова, преломление ручки-самописки над головой. Теперь иди, ты — никто. Скажи спасибо, что те самые врата в момент-икс не разверзлись, поглотив. Быть бы публике по периметру в экстазе! Она и так-то в экстазе. Смешно. Не правда ли, смешно? Смешно. И вам смешно, и даже мне. По чьей вине, по чьей вине?
Дурдом и дурдом. Крематорий тех времён. А неплохие времена, ведь неплохие! Шальные деньги, огненосные творцы, Гранич в «Талисмане», гадюка с лягушкой друзья до поры. И эта… ну, такая… которая везде и всюду, и её все хотят…
Стоп! Не поминай вотще и всуе!
Кого?
Её, её! В крематории уже тогда кое-кто из дальновидных если не шептался, то выразительно помалкивал: годите-годите, лет через пять-шесть она здесь главней всех станет.
И? Да. Лет через пять-шесть. Стало так. Огненосные творцы никуда не подевались, но без неё — как без рук, без ног, без мозгов. Хуже стало?
Нет, пожалуй.
Лучше стало?
Да, пожалуй.
Тогда какого diablo?! Не пошли бы все?!
Тихо-тихо, уже никто никуда не идёт. Всё прекрасно в этом лучшем из миров. И… главное, незыблем Издательский дом даже в дни печали.
Дни печали? Дни печали. Сугубо личное, но общественность сочувствует. Глава Издательского дома нежданно-негаданно теряет… положим, не мужа, но… многолетнего вхожего. По ней и не скажешь, воплощённая беспристрастность. Но мы-то с вами зна-аем. Надо соответствовать, подыграть ментально: дни печали, дни печали. Кто хоть в ящик сыграл? Ах, тот самый?! Который пять лет назад всех на sextris подсадил?! Гы! Слушай, а неплохие времена были! Пойти возложить пару гвоздичек. Он же молодой совсем, относительно. Цирроз, нет? Нет, не цирроз. Хуже. Или лучше? Сам себе режиссёр, гы.
Возвращаясь к напечатаному:
Или собьёт рабочий ритм крематория (крематория!) — на весь день, на следующий — тоже, и на потом…
Примеры можно множить-перемножать.
Зачем ему?
Ну, как! Что наша жизнь? Игра! Вот я вас всех переиграю!
Остынь, старина. В конце концов договорились сообща: кулон Кузьмы!
Как же, как же. Договорились. Хорошо, напомнили! А сыграемте-ка на кулон Кузьмы ещё! Слабо?
Да никто с тобой играть не собирается, нет желания!
Нет уж, играйте! Да, вынуждаю! Иначе как вас всех переиграть, если вы все в отказ?! Так нечестно, нечестно!
Старина Макс. Mad Max: Fury Road! Его энергию в мирных бы целях! Если честно (поверили?), у нас таких не любят. Впрочем, «любят, не любят» — не к нам. Но — ценят. С опаской, но ценят. При неизбежном раннем-позднем фиаско — вздох облегчения без озвучки: а я ведь ему говорил, сколько раз ему говорил! Хотя, конечно, жаль…
И ведь говорил ему, сколько раз ему говорил!
Сколько? Ни разу. Выглядеть, а то и быть ущемлённым (вставить по вкусу) — вот увольте! Он сам должен бы понять. Да понимал, понимал! Но — перфекционист хрéнов! Старый, опытный камикадзе.
Что глодало? Разве покопаться в его фантомных завихрениях? Та же бутыль Hennesy V.S.O.P. — да, на чьей же ещё совести?! Виновные, да, понесли суровое наказание, все виновные, включая каналью трактирщика. Но! Но! Вдруг у кого-то мысль: почему ты на это пошёл? Да-да, не ты, не пошёл, не на это, сбоку припёка, вообще не в курсе. Но по сути-то. Устранил соперника, даже не из ревности, просто чтоб не путался под ногами, чтоб не было. Да не у кого-то мысль, у неё мысль! Вслух? Если бы вслух! То-то и оно. Положим, ему начхать, с кем она и со сколькими. Ан… Мысли-то, мысли куда девать? Особенно