В довершение всех бед кто-то двигался ему навстречу. По крайней мере, спереди приближалось слабенькое свечение. Судя по неверному мерцающему свету, человек нес такую же тонкую свечу, с какими тут ходили все.
– Эй!..
Девичий голос показался Анри слишком жизнерадостным, учитывая место и обстоятельства. Остановившись, он поднял свечку под самый потолок, освещая тоннель как можно дальше вперед.
К своему удивлению и даже некоторому испугу, он увидел молодую женщину со шпагой при бедре и пистолетами за поясом, правда одетую не по форме. До сих пор Анри не встречал в крепости вооруженных людей, не принадлежавших ни к одному из отрядов.
Как ни трудно было пробираться по тесному тоннелю, девушка умудрялась двигаться с непринужденной уверенностью, не оставлявшей сомнений в том, кто кому должен уступить дорогу. У Анри сердце упало: это ж сколько пятиться придется? И как по ходу дела еще больше не заблудиться?
Приблизившись, она смогла его рассмотреть… Ее рука тотчас метнулась к шпаге, и та вылетела из ножен с пугающей точностью и быстротой. Даже стен не зацепила ни справа, ни слева.
– Подловить меня решил? Ты за это заплатишь!
Анри выронил огарок, тотчас погасший на полу. Извлек поясной кинжал и как-то умудрился отбить по-змеиному стремительный выпад, оттолкнув лезвие, готовое проткнуть ему руку. Однако своим кинжалом он не мог сдержать даже средненького фехтовальщика, а девушка была явно не из средних. Пока она выпрямлялась, готовя следующий удар, Анри попятился прочь, скороговоркой воскликнув:
– Да погоди ты! Никто тебя не подлавливал! Я даже не знаю, кто ты такая!..
Шпага замерла, трепеща в воздухе.
– Так ты не служащий с причала Ансгарды?
– Нет! Я у архитектора в помощниках! У зодчей королевы! Дютремблэй!..
Шпага еще чуть-чуть опустилась. Девушка подняла свечку, разглядывая физиономию Анри.
– Ну-у-у… тогда прими извинения. Ага, у тебя вроде как усы… и ты рыжий.
– Сам знаю, что рыжий, – надулся Анри. – Только, по-моему, это не причина, чтобы незнакомых людей железками протыкать. У меня в покоях есть шпага, и если ты подождешь, пока я ее принесу…
– Нет, нет, я в самом деле прошу прощения. У служителя, с ухмылочкой объяснявшего мне дорогу, волосы были каштановые. В потемках и по одежде я приняла тебя за него.
– Да, я временно числюсь в служащих, но пусть это тебя не смущает, – сказал Анри. Его здорово напугала внезапная атака, но и рассердила не меньше. – Повторяю, я с радостью принесу шпагу, и тогда мы уладим наши разногласия где-нибудь в более подходящем месте. Я слышал, будто во рву под мостом…
– Ты не служащий с причала, но мы ведь раньше встречались? – перебила девица. Она по-прежнему держала свечку над головой, внимательно разглядывая Анри.
– Я так не думаю, – ответил он запальчиво. – Не знаю и не…
Тут он, в свою очередь, присмотрелся к ней – и не договорил. Вблизи ее лицо вправду показалось знакомым. Вот только имя с ним сопоставить не удавалось. Он в самом деле помнил девушку или это было лишь ощущение?
– Я, вообще-то, редко извиняюсь, но сейчас именно тот случай, – сказала она. – Может, проявишь любезность, подскажешь, как выйти на Циферблат, к мушкетерским казармам?
– Хотел бы я сам это знать, – ответил Анри. – И все же… ты кто?
Девушка со смешком убрала шпагу. Обнажила голову, мазнув шляпой по низкому потолку, отставила ножку и склонилась в самом элегантном поклоне, какой только оказался возможен в тесном тоннеле.
– Что ж, видно, придется нам вместе выбираться отсюда. Я – Агнес Дескарэй, кадет мушкетеров королевы.
Анри осторожно поклонился в ответ, продолжая гадать про себя, почему девушка кажется ему старой знакомой.
– А я – Анри Дюпаллидэн, – ответил он ей.
Он был отлично осведомлен о непримиримой враждебности мушкетеров королевы к поборникам кардинала, даже подозревал, что она может распространяться на весь штат кардинальских работников. Однако Дютремблэй одевала своих служащих в черное, предпочитая этот цвет кардинальскому красно-желтому… оставалось надеяться, что форма, едва не втравившая Анри в беду несколькими минутами ранее, позволит ему избежать неприятностей.
– Я помощник архитектора королевы… только позавчера приступил к обязанностям, – добавил он. – И вот заблудился по дороге из подземелий. А ты откуда идешь?
– С речной пристани у бастиона Ансгарды, – ответила Агнес. – Тамошние мушкетеры впустили меня, а дорогу не объяснили. Тот служитель, что при входе меня записал… он сказал, что я легко доберусь до Циферблата и доложусь там в казарме. Нужно, дескать, просто чередовать правые и левые повороты. Я так и поступила… и вот уже несколько часов здесь брожу.
Анри кивнул:
– Они всех новичков не пойми куда направляют. Так что я теперь уже и не спрашиваю, разве что отверженцев. Они, по-моему, просто боятся нарочно обманывать.
– Я несколько раз замечала их издалека. Но они исчезали прежде, чем я успевала подойти и спросить.
– Их тут сотни работают. Просто удивительно, сколько всего еще нужно сделать, – сказал Анри. – Так что отверженцы повсюду. Ты не замечала лестниц наверх там, где проходила?
– Несколько раз, – ответила Агнес. – Только я пыталась оставаться на одном уровне, как советовал тот клоун с причала. Знай сворачивала то влево, то вправо!
– Если мы пойдем туда, откуда вышел я, – сказал Анри, – думаю, я найду место, где ошибся…
Он не просто так думал, он был в этом уверен. Спускаясь к рабочим, он сосчитал все шаги и повороты. Вот только каменотесы оказались так мрачны и неразговорчивы, что он ненадолго отвлекся – и вышел не в ту дверь. Скоро он понял свой промах, но возвращаться не стал, чтобы снова не видеть их угрюмых физиономий. Зато теперь повод у него имелся, и веский. Он теперь выводил куда надо заблудившегося мушкетера. Интересно, отважатся они при ней на ту же молчаливую наглость, что и с ним? Агнес, вооруженная до зубов, определенно привыкла не раздумывая пускать в ход свой арсенал…
– Не вижу лучшего плана, – сказала Агнес. И склонила голову к плечу, поглядывая на Анри. – Слушай, а ведь мы точно раньше встречались. Только не в Лютейсе. Ты рыжий, говоришь с акцентом, значит, ты…
– Верно, басконец. – Анри снова напрягся, рука поползла к ножнам. – Не хочешь ли ты намекнуть…
– Полегче, задира! – воскликнула Агнес. – Ты вообще точно из служащих? Ведешь себя вспыльчивей мушкетера!
– Я когда-нибудь стану солдатом, – сказал Анри. – Артиллеристом. Моя служба клерком не навсегда.
– Я сама басконка, – сказала Агнес. – Наш Дескарэй всего в десятке лиг от Фаррозы.
– Ух ты! – оживился Анри. – А мой отец – ризничий в храме Хуараваэли… ты там бывала?
– Нет, никогда, – ответила Агнес.
– Странно. Потому что мне тоже кажется, будто мы виделись раньше, – сознался Анри. – Но я совсем недавно в Лютейсе… а до того никогда не покидал Адьен.
– Может, мы с тобой родственные души? – воскликнула Агнес. – Пожалуй, ты начнешь мне нравиться, если, когда выберемся, покажешь, где тут можно опрокинуть стаканчик! А то, знаешь, вся глотка пересохла, как та кирпичная пыль, которую я тут полдня сапогами взбиваю!
– На Циферблате таверна есть, – сообщил Анри. – Правда, солдат туда пускают лишь в определенные дни, смотря по подразделению. Мушкетеров, по-моему, в среду и в пятницу… а сегодня вторник.
– И мушкетеры это терпят? Ни за что не поверю! – вскричала Агнес. – Мы напиваемся, когда хотим, и там, где пожелаем!
– Давай сперва дорогу найдем, – сказал Анри. – Следуй за мной.
Нашарив под ногами свой огарок, он обнаружил его раздавленным: воск сплющился, фитилек смят. В это же время Агнес переложила свою свечку из левой руки в правую, но движение вышло резковатым, и огонек погас.
Тотчас стало очень, очень темно. Анри живо представил все ступеньки, с которых они скатятся, все провалы водоводов, еще не перекрытые крышками… и огромный колодец – правда, под другим бастионом, – который он переходил по временному ненадежному мостику…
– Есть спички или огниво? – спросил он и невольно порадовался спокойствию в собственном голосе. – А то у меня нету.
– Сегодня новолуние? – спросила Агнес. – Или, может, первая четверть?
– Что?..
– Да так… дай попробую…
Лента на шляпе девушки окуталась мягким свечением, озарив два пальца, прижатые к иконе, которую новоявленный мушкетер носила в качестве значка. Анри расслышал шепот: имя, которое произносила Агнес, приподняло волоски у него на затылке. Так бывало, когда вызывали ангелов.
– Яшенаэль, Яшенаэль, поделись светом!
10
Камера была одной из лучших во всей Башне. Высоко расположенная, снабженная даже окошком. Правда, стрельчатым, узеньким и вдобавок забранным железными прутьями, вделанными глубоко в камень. Тем не менее в него проникали воздух и дневной свет. То, чего камеры внизу были полностью лишены.
Так, по крайней мере, сказала Доротее тюремщица, просившая называть ее Матушкой. Это была румяная, остролицая, сухопарая женщина средних лет. С тяжелыми руками и в фартуке, покрытом пятнами, которые подозрительно смахивали на кровавые. Она разливалась соловьем о выгодах и удобствах Доротеиной камеры, объясняя девушке, как той повезло оказаться у кардинала просто гостьей, не узницей!
Еще Матушка обмолвилась, что сама Рошфор лично вручила ей кошелек на еду и иные расходы для Доротеи. Без денежных вливаний со стороны, пояснила она, простая, но съедобная пища, предоставленная студентке, живо сменилась бы лежалым хлебом и водой. А еще не стало бы ни двух колючих шерстяных одеял, ни соломенного тюфяка. Так-то вот!
Главным благом, конечно, было окно, выходившее на юго-восток. Правда, с весьма ограниченным обзором. Собственно Звездной Крепости почти не было видно, разве что макушку бастиона короля Дениза да равелин Четвертого часа. Город тоже особо разглядеть не удавалось, лишь несколько домов на окраине да ближние деревни с полями, пастбищами и длинным пологим холмом, закрывавшим все остальное.