Что же касается художницы, Доротеи… Тоже весьма привлекательная девица, совсем не похожая на Агнес. И… тоже внушала ему всего лишь братские чувства. Он словно бы знал ее всю свою жизнь. В то же время не зная о ней решительно ничего.
Они словно бы выросли в одной семье… только он неведомым образом забыл решительно все подробности.
Как же все это странно…
Занятый беспокойными думами, Анри осторожно выглянул за ворота и, озираясь, вышел на улицу. В нем жило стойкое ощущение: там его могли поджидать не только разъяренные гвардейцы, но и кое-что пострашнее.
Знать бы еще, что именно…
Часть III. Яма
12
Особняк Демазель, конечно, смешно было равнять с развалюхой у городской стены, где помещалась малина Ночного Короля. Не говоря уже о том, что стоял он в гораздо более благополучной и здоровой части Лютейса. Спальня Лилиат здесь оказалась раза в три просторнее, а высокие окна выходили в обширный сад, обнесенный стеной. Изначально здесь располагалось небольшое сельское имение; ныне оно оказалось в самом сердце города, и дальние виды из окон были вполне городскими.
Переезд на новое место прошел без сучка и задоринки. По крайней мере, для Лилиат. Прежняя леди Дейемс, равно как и ее ближайшее окружение (за вычетом маленьких детей), более не обременяла собой этот мир. По обычаю преступного мира, их тела упаковали в мешки, подвязали по тяжелому камню – и спустили в реку через городскую клоаку. Они не всплывут, быстрое течение потащит их по дну… а Лейре изобиловала множеством голодных угрей…
Так что теперь Лилиат стала леди Дейемс. Юной, очаровательной вдовой, которая от нечего делать решила сказаться больной и, соответственно, не покидала пределов имения. Ее многочисленные и, верно, недешево обходившиеся слуги были сплошь отверженцами. Несколько эксцентрично, но ничего неслыханного – во всяком случае, среди строгих и скупых нанимателей. Нанять за гроши отверженцев и после мордовать их было точно легче, чем столь же опытных уроженцев Саранса.
Особенно радовало Лилиат появление настоящей горничной по имени Хетти. Будучи отверженкой, та хотя бы не принадлежала к народу Ночного Короля. Во всяком случае, в прошлом не принадлежала к ворью, хотя, без сомнения, знала, кем являлся ее наниматель и чего ждали от нее самой. Бискарэй нанял ее, как и поваров с пажами, переманив из других домов. А вот носильщики и садовники были сплошь отъявленными ворами и головорезами. Включая тех, кто присутствовал в храме Святой Маргариты, а стало быть, знал, кто такая Лилиат в действительности. Тем немногим, кто оставался не в курсе, просто сказали, что она – важная союзница Бискарэя и вместе с ним сейчас разыгрывает некую сложную комбинацию… которая в случае успеха озолотит всех – и их в том числе.
Это даже было правдой. Кроме той части, что касалась дележки на всех. Лилиат думала об этом, глядя в окно на сад. По ее приказу в тщательно сформированных кронах фруктовых деревьев и на невысокой стене, отделявшей огород, были развешаны фонарики из цветного стекла. Очень красивые – и в то же время полезные, ибо освещали укромные подходы к дому, самые заманчивые для возможных лазутчиков.
Сегодня утром привезли кровать. Ту самую, унаследованную от королевских особ. Лилиат еще не делила ее с Бискарэем. Ему достался в награду лишь прочувствованный поцелуй в утренней прохладе, когда он принес ей платье и украшение леди Дейемс. Тот поцелуй ей даже понравился. В той же мере, что теплый солнечный луч в холодное утро или стакан отличного вина. Она знала, что Бискарэй испытывал более сильное чувство. Что ж, так тому и следовало быть!
Сейчас Бискарэй запаздывал. Близилась полночь, Лилиат ждала его уже несколько часов. Он должен был о многом ей рассказать, в том числе о главном – о том, где находились и чем занимались те четверо. Правда, свой особый интерес к ним она не обозначила.
Дескарэй. Дюпаллидэн. Имзель. МакНил…
Нахмурившись, Лилиат отошла от окна и взяла с туалетного столика ручной колокольчик. Несколько раз резко и звонко встряхнула его – и едва не прежде, чем колокольчик опустился на столик, открылась дверь в соседнюю комнату и на пороге появилась новая служанка. Хетти была маленькой и хрупкой темнокожей женщиной с бледно-голубыми глазами – и наголо бритой, как диктовала последняя мода на слуг-отверженцев. Одета она была в простые, но изящные темно-серые штаны, такую же курточку поверх сизовато-серой рубашки с круглым белым воротничком, обута же в бархатные тапочки на подошве из пробки, чтобы бесшумно сновать в них туда и сюда, не беспокоя высокородную госпожу.
– Звонили, миледи?
– Я уже несколько часов жду Бискарэя, – сказала Лилиат. – Нас с ним ждет важный деловой разговор. Узнай у… нет, спроси Севрен, не приходило ли каких вестей от него. Постой! Пусть лучше Севрен сама ко мне явится.
Севрен среди Ночных Трудяг была главой костоломов. В особняке она носила личину главной привратницы и старшины домашних слуг, кроме кухонных – теми распоряжался повар. Привратницей, кстати, Севрен являлась отличной. Наверно, сказывалась многолетняя практика внедрения в богатые дома, которые собирались ограбить.
Хетти поклонилась и выскользнула из комнаты.
Севрен появилась через несколько минут. Было видно, что она как раз собиралась куда-то на улицу. Вместо одежды служанки она облачилась в воровскую экипировку: тяжелые башмаки, прочные кожаные штаны и камзол, руки обнажены, если не считать стальных наручей. На поясе Севрен висел длинный кинжал с очень исцарапанной гардой в виде перевитых гадюк.
– Да, миледи? – сказала воровка. Ее поклон вышел неуклюжим, потому что присутствие Лилиат неизменно заставляло ее нервничать. В отличие от большинства отверженцев, Севрен не имела видимых шрамов. Коричневая кожа оставалась гладкой и чистой, темные глаза блестели – женщина выглядела здоровой, сильной, выносливой.
– Где Бискарэй? – спросила Лилиат.
– Ну… – сказала Севрен. – Он… там вызов бросили…
Лилиат нахмурилась:
– Это еще что такое?
– Биск велел вас не беспокоить, – ответила Севрен. Ей явно было не по себе.
– Рассказывай, – велела Лилиат, ощущая нарастающий гнев. От нее что-то утаивали, что-то, способное стать помехой великому делу!
– Кое-кому из Ночных Трудяг не очень понравилось, что Биск стал Ночным Королем, – начала Севрен. – Особенно тем, кто был близок Сухорукому Францу. Я к тому, что не могли же мы правдиво рассказать, что с Францем случилось. Для всех они как бы подрались, ну и Биск выиграл. Вот и стал кое-кто из тех, кого там не было, поговаривать, будто все провернули не по понятиям и Биск вовсе никакой не Король…
– Случилось-то что? – сердито наморщив лоб, спросила Лилиат. Если Биска низложат или даже убьют, с его преемником все придется начинать заново… а Ночные Трудяги ей были нужны. – Кто теперь Ночной Король?
– Нет, нет, – заторопилась Севрен. – Биск по-прежнему Король… во всяком случае, пока. Ему только что бросила вызов Глиста…
– Кто? Какая еще Глиста?
– Она возглавляет тех, что промышляют в клоаке, – ответила Севрен. – В общем, собирают воровской сходняк, будут решать, кому Королем быть. Только если Глиста против Биска пошла, значит думает, что перевес на ее стороне… или хочет по-быстрому дело провернуть, пока все не узнали. Так что сходняк, скорее всего, постановит Биска сместить, да и прирезать за самозванство. Если только мы всех своих не успеем подогнать и не проголосуем как надо!
– Где собирается ваш сходняк? – спросила Лилиат.
– Сама жду, должны вот-вот сообщить, – сказала Севрен. – Глиста только нынче вечером заявила о недовольстве, Биску пришлось сразу туда отправиться, а первых двух гонцов они обманули. Однако будут и другие, а сходняк никогда раньше полуночи не начинается. Так что все скоро узнаем.
– Я крайне раздосадована тем, что мне об этом сообщают только сейчас, – холодно проговорила Лилиат. – Кто с тобой идет на воровское судилище?
– Ну… все, кроме Карабен и Коротышки Жака, – запинаясь, выговорила Севрен. – Они останутся, чтобы… чтобы охранять вас, миледи…
– Пусть остаются сторожить дом, – сказала Лилиат. – Я иду с тобой.
Подойдя к одному из шкафов, она распахнула створки. Вытащила грубую блузу отверженки, плащ, башмаки без каблуков, толстый кожаный жилет и стеганый башлык вроде тех, что носят разносчики льда, чтобы головы не морозить.
– Но, миледи… – запротестовала было Севрен. – Там же заваруха начнется наверняка. А Биск говорит, вам рискованно в городе колдовать…
– Ты видела, как я дерусь, – сказала Лилиат, сбрасывая бледно-голубой пеньюар и облачаясь в приготовленное платье.
Башлык практически закрыл все ее лицо, оставив лишь узкий треугольник для глаз и рта. Снова сунув руку в глубину шкафа, Лилиат вытащила черный проклепанный пояс с двумя кинжалами в ножнах, больше похожими на небольшие мечи с клинками в локоть длиной. Застегнув пряжку, Лилиат вытащила кинжалы, проверила остроту дамасской стали и вернула оружие в ножны.
– Ты видела, как я дерусь, – повторила она. – И что я сделала с Сухоруким Францем.
– Да, миледи, – склонила голову Севрен. – Но я думала… это некий ангел… которого вы на помощь призвали…
– Нет, – сказала Лилиат. И сделала движение, столь быстрое, что отверженка только ахнула, обнаружив Лилиат рядом с собой. Рука миледи уже перехватила рукоять ее кинжала.
– В бою мне помощь ангелов не нужна, – сказала Лилиат. – Я – это я. В чем Глиста, на свою беду, скоро и убедится.
– Да, миледи, – прошептала Севрен. – Я… там, наверно, кто-нибудь уже с новостями пришел. Я, пожалуй, спущусь…
– Ступай, – сказала Лилиат. – Чем раньше мы явимся на этот ваш сходняк, тем оно лучше.
Они спустились как раз к появлению гонца. Это оказалась девушка без ноги, попрошайка с площади Демартена. Вся челядь уже собралась у черного хода, готовая к вылазке. Девушка, еще не отдышавшаяся после пробежки на костылях, при виде Севрен сразу начала говорить: