– Этого ангела я не знаю, – сказала Доротея. – Но берусь утверждать, что образ создан Чалконте. Вот не знала, что он когда-либо работал по стеклу, да еще и эмалью…
– Где тебе доводилось видеть работы Чалконте?
– В Бельхолле, – сказала Доротея, вновь ощущая внимание правдоискателя Переастора. Внутри головы словно бы двигалась острая, холодная спица. Ангел стремился в самую глубину, понимая: здесь есть что поискать. – Кроме того, у моего друга, доктора МакНила, имеется наследная икона Рекваниэля: семейное предание гласит, будто ее тоже сделал Чалконте. Я ее изучила и вынесла мнение, что слухи оправданны. А еще я имела возможность рассмотреть Алмазные иконы, когда мы их только нашли.
– Других ты никогда не видела?
– Нет, ваше преосвященство, – ответила Доротея, болезненно вздрогнув под острием внимания Переастора.
– Видела ли ты когда-либо иконы, созданные Лилиат, называемой также Девой Элланды?
– Нет, – совершенно искренне ответила Доротея. – По крайней мере, не помню, чтобы я имела с ними дело.
– И ты не являешься новым воплощением Лилиат?
– Нет, – сказала Доротея, подавляя невольную вспышку гнева. Нелепый вопрос, да еще и повторяемый то и дело, выводил ее из себя.
– Что для тебя означает выражение «маг-убийца»?
– Ничего. В смысле, ничего определенного, – озадаченно ответила Доротея.
Переастор наконец-то покинул ее разум, ознаменовав свое отбытие звуками арфы, затихающими вдали. Кардинал чуть пошатнулась, взмахнула рукой, словно в поисках опоры… Ближний поборник немедленно поддержал ее.
– Итак, ты вполне честно и ответственно подходишь к своему дару иконотворца, – медленно и очень устало произнесла кардинал. – Хотя и это может не оградить тебя от впадения в ересь, как не оградило Чалконте.
Доротея ничего не ответила. Она так и стояла с опущенной головой, стараясь дышать медленно и спокойно, не показывая, как отчаянно колотится сердце. Присутствие кардинала воспринималось точно острое лезвие, остановленное и отведенное за миг перед тем, как снести ей голову с плеч.
– Капитан Рошфор замолвила за тебя словечко, – сказала кардинал. – Она хочет, чтобы ты присоединилась к моим поборникам.
– Что?.. – изумленно вырвалось у Доротеи.
– Ты – очень умелый и могущественный маг, – продолжала кардинал. – Безоговорочно подходящий для служения мне. И Ашалаэль.
– Я… я лишь студентка, – кое-как выговорила Доротея.
Мысли ее неслись кувырком. Кажется, ее поставили перед выбором. Если не служба кардиналу, то что? Казнь? Тюремное заключение?
– Иди сюда, дай мне руку, – сказала кардинал и стянула правую перчатку. – Вот, я протягиваю ее тебе. Если примешь ее – все подозрения в ереси будут рассеяны полностью и окончательно. Ты будешь творить иконы по своему желанию и разумению, состоя на моей службе.
Доротея проглотила готовые сорваться слова, судорожно обдумывая пристойный способ отклонить предложение. Стать поборницей? Исполнять малейший чих кардинала, даже если этот чих будет означать заключение людей в Башню… на допросы, возможно с пытками… даже на казнь?
– Я сердечно благодарю ваше высокопреосвященство… – выговорила она. – Это невероятная честь… только я не могу принять ее…
– Не можешь? – Кардинал отдернула руку. – Или не хочешь? Мы ведем каждодневную и ежечасную битву с врагами Саранса и Ашалаэли, нашему делу необходимы умелые маги вроде тебя. Хочешь увильнуть от исполнения долга?
– Но я правда всего лишь студентка, ваше высокопреосвященство, – сказала Доротея. – Я бы лучше всего послужила королеве и Сарансу, оставаясь в Бельхолле…
Она отважилась чуть поднять глаза, полагая, что встретит яростный взгляд кардинала. Однако старуха лишь качала головой. Дюплесси выглядела не рассерженной, скорее разочарованной – и очень, очень усталой. Поборник все так же поддерживал ее под левый локоть.
– Насколько все было бы проще, окажись ты возрожденной Лилиат, – проворчала кардинал. – Тут, знаешь ли, плаха наготове стоит… а я еще не встречала мага, способного вызывать ангелов после расставания с головой. Но ты – не Лилиат… подозреваю, я с самого начала это знала. В самом деле, как бы ей удалось вернуться в наш мир? Она давно умерла. А тебя видела королева, ты произвела хорошее впечатление… наша монархиня, право, слишком добросердечна… Вот бы мне выдворить из королевства всех отверженцев… в море их побросать, что ли? А еще это искушение сокровищем… Алмазные иконы…
Доротея замерла как только могла, одержимая новой боязнью. Кардинал бормотала себе под нос, уже почти бессвязно, словно забыв о присутствии девушки.
– Истара кишит чудовищами… цена вылазки, риск неудачи… но какой вклад в сокровищницу! Король – бездонная дыра в казначействе, и он всегда может сыграть на ее чувстве вины… даже малая толика золота оказалась бы полезной… и потом, эта альбийка, несомненно подосланная Этелингом…
Бормотание кардинала перешло в судорожный, всхлипывающий стон. Вторая поборница кинулась вперед, подхватив престарелую священницу под второй локоть. Ноги Дюплесси подогнулись, голова упала на грудь…
Доротея так и подпрыгнула, когда ее тронули за плечо. Шея чуть не хрустнула – так быстро она оглянулась. Но за спиной обнаружился всего лишь Робард. Он ничего не сказал, лишь поманил Доротею за собой. Потом схватил за руку и поспешно вывел из комнаты.
– Молчать обо всем, что увидела и услышала, – с нажимом прошипел он уже на площадке, когда страж-поборник плотно закрыл за ними дверь. – Ее высокопреосвященство не щадит себя. Она переутомилась, но силы к ней скоро вернутся. Никому ни полслова! Иначе я сам позабочусь, чтобы ты оказалась на плахе!
– Я понимаю, – ответила не на шутку потрясенная Доротея. – Мне… можно мне теперь вернуться в Бельхоллу?
– Нет! – отрезал Робард. – Останешься в Звездной Крепости, пока ее высокопреосвященство не прикажет иного. Без ее прямого приказа – никаких перемен!
– Тогда мне пойти обратно в казарму мушкетеров?
Робард помедлил, оглядываясь за закрытую дверь.
– Думаю, да, – неохотно ответил он наконец. И подозвал поборника: – Проводить студентку Имзель к выходу из Башни.
– Так точно, сьёр…
– И запомни, – повторил Робард. – Никому ни полслова!
– А я-то гадал, зачем магистра Хазурен так срочно вызвали в Башню, – тихо проговорил Симеон. Они с Доротеей стояли в углу аптекарского огорода при госпитале. Девушка только что рассказала ему, что с нею произошло. – Думаю, мы можем перевести дух. Правда, ненадолго…
– Она выздоровеет? – спросила Доротея.
– Не знаю, – ответил Симеон. – Возможно, она в самом деле перенапряглась, призывая ангела, и это наложилось на общее переутомление… в таком случае кардинал должна поправиться. Но нельзя исключать и апоплексического удара с мозговым кровотечением. Тогда все зависит от того, насколько быстро магистр Хазурен разберется, в чем дело, и примет необходимые меры. А также сочтет ли она оправданным вызов необходимых ангелов: цена-то немаленькая…
– Но это же кардинал! – сказала Доротея. – Наверно, магистр сделает все, что только возможно…
– А это месяцы, если не годы, откроенные от жизни самой Хазурен, – задумчиво проговорил Симеон. – Все зависит от вероятности успеха. Мы обычно начинаем с вызова младших ангелов, оцениваем, можно ли что-нибудь сделать, и затем уже прибегаем к помощи великих. Если шанс на выздоровление незначителен, Хазурен и вмешиваться не станет. Даже ради кардинала.
– Ну ладно. По крайней мере, я голову на плечах сохранила, – сказала Доротея. – Думается, и твою тоже.
– Спасибо, – серьезно отозвался Симеон. – У Анри небось камень с души упадет, он самый боязливый у нас. Вот Агнес, та определенно за себя не боялась, она же мушкетер и все такое…
Оба рассмеялись.
– Ты по-прежнему видишь во мне ангела? – очень тихо спросил Симеон.
Доротея прищурилась, скосила глаза:
– Да.
– А что это за ангел, можешь сказать?
– Нет, – ответила Доротея. – Форма недостаточно… определенная, что ли. И она принадлежит ангелу, которого я никогда раньше не видела, ни проявленным, ни на иконе. Хотя, если бы мне добраться в Бельхоллу… порыться в Марсью и Депремивале… может, еще заглянуть в Аларазона…
– В общем, лучше все сохранить в тайне, – предостерег Симеон.
– Да не собираюсь я ничего предпринимать, – возмутилась Доротея. – Я обещала!
– Любопытство иконотворца сгубило, – сказал Симеон. – Ну, мне к пациентам пора. Сегодня поступило множество мушкетеров и поборников. Раны, правда, легкие. Большей частью не от схваток с подземельщиками, а от падений в клоаках…
– Я видела, как их заводили в Башню, – сказала Доротея. – В смысле, отверженцев. Удалось хоть выяснить, с чего это подземные мусорщики набросились на нас во дворце?
Симеон некоторое время молчал. Смотрел он сперва на стену аптекарского огорода, потом – в синее небо наверху.
– Я вот думаю, не на нас они нападали, – сказал он наконец. – Сдается мне, их целью была леди Дейемс. Они ведь ждали, пока она поближе подойдет…
– Но почему?..
Симеон воздел широкую ладонь:
– Если помнишь, мы договаривались держаться тише воды ниже травы. Заниматься обычными делами. А тайны оставить тем, кто может справиться с последствиями выплывших истин…
– Меня не пускают назад в Бельхоллу, – сообщила Доротея. – И чем же мне заниматься?
– Вывеску в таверне дорисовать, – предложил Симеон. – Посмотреть, не подвернется ли еще сходной работы. Слушай, мне правда надо идти. Вечером в казарме увидимся!
Часть V. Путешествие в Истару
26
Доротея только слезла со стремянки и критически разглядывала доделанную вывеску таверны, когда подошли ее друзья. Анри с Симеоном оглядывались с определенной опаской – на дворе снова был вторник, то есть таверна пребывала в распоряжении гвардейцев короля. Впрочем, зеленых мундиров снаружи совсем не обнаружилось, а полдюжины сидевших внутри не обратили на новоприбывших никакого внимания.