стал старым, поэтому необходимой температуры не выдавал, да и набивали его бельём так, что, похоже, там нагревалось лишь по периферии и до комфортной для гнуса температуры. Ходила и другая версия, что в белье насекомые из нагревалки откладывали личинки, которые назывались ругательным словом – гниды. Они вроде как не кусаются сами, пока из них потом вылупляется сама вошь. Но человек – подлец, ко всему горазд приспособиться. Вот и Рома воспринимал это всё философски, как некий предоставленный ему жизнью опыт, который, может быть, когда-нибудь и пригодится. А может, лишь останется в воспоминаниях, кои он потом не без удовольствия и гордости будет рассказывать своим детям и внукам.
Так заканчивался месяц май. Демобилизация подозрительно задерживалась. «Дедушки» уже обленились и обнаглели до того, что большого внимания на офицеров не обращали. Лень достигла такой степени, что они вообще перестали уделять внимание своим служебным обязанностям и всё переложили на «черпаков» или, как в некоторых частях солдат, отслуживших год, ещё называли «фазанами». А те уже раздавали указания «молодым», которые и выполняли все трудоёмкие работы. В авиационных частях дедовщина была умеренной, без особых мордобоев, издевательств и членовредительства. И тут в группе офицеров, которую тренировал Роман, пошёл слух, что полк-таки пошлют в Афган. Чего все, пожалуй, ожидали, а некоторые даже хотели, однако начальство твердило, что этого не случится, ибо находятся они уж слишком далеко от ТВД (театра военных действий) и поблизости от него вертолётчиков и так хватает, а уж десантников вообще полным полно. От начала слухов до официального приказа прошла буквально пара дней. Причём на сборы и передислокацию дали неделю. Впрочем, для военного человека это стандартный срок, и очень даже выполнимый, дабы всё равно деваться было некуда. Рома воспринял приказ по части как должное. И тут непосредственный начальник, капитан, командир роты, в которой числился Роман, сказал, чтобы он попрощался с ребятами, которых тренирует, так как самого его велено оставить на месте, чтобы не рисковать Роминой жизнью и здоровьем, и он продолжит свою службу на Дальнем Востоке в качестве техника вертолётного обслуживания. А когда сформируется ещё группа для занятий, будет совмещать. И, возможно, срочников-десантников тоже потренирует. От такой новости наш герой был, можно сказать, в шоке. Естественно, он сразу заподозрил командира полка в том, что тот его жалеет и перестраховывается, стараясь не подставляться перед вышестоящим начальством в случае чего. Он никак не рассчитывал на подобное решение начальства относительно его персоны. Да к тому же уже сроднился с ребятами из группы и ему было даже как-то стыдно, что они поедут туда, где есть вероятность погибнуть, а он останется тут «заносить хвосты вертолётам». К тому же он коммунист, а место члена партии КПСС на переднем крае! Всё это, только с поправкой на звание того, к кому обращался, в казённой армейской форме, он изложил своему капитану. На что тот ответил: «Вот и ладненько, пиши рапорт». Как будто только этого и ждал от солдата, вернее, уже ефрейтора. Быстрый карьерный рост нашего героя был настолько уникален (присвоение очередного звания менее чем через месяц по принятию присяги), что полковник Макаров занёс его в свой альбом приколов. Туда он записывал оригинальные и курьёзные случаи, происходившие и продолжавшие происходить с подчинёнными за весь период его службы. Там, например, был зафиксирован эпизод, когда солдат из метеороты пришёл на полковую гауптвахту в нетрезвом состоянии и у начальника караула потребовал посадить его конкретно в камеру номер шесть. Объяснял он свой поступок тем, что она самая холодная и в ней лучше всего вытрезвляться. А ему с утра надо заступать в дежурную смену и больше всего боязно быть застуканным командиром, ибо очень не хочется подводить ни его, ни всю метеороту, состоящую всего из пяти человек. Соответственно, так как их мало, сформировано только две смены. Если одного посадят надолго, то товарищи будут впахивать за того и обидятся, чего ему бы не хотелось. Требование синоптика, естественно, выполнили и вызвали наутро начальника метеослужбы, чтобы разобрался со своим подчинённым. Ему он окончательно разъяснил мотивы своего поступка. Оказывается, когда солдату совсем поплохело от выпитого, а употреблял он спиртовую смесь, используемую для протирки и прочих технических нужд, то в подсознании всплыл эпизод, который он случайно наблюдал. Один из старослужащих, числящийся не на хорошем счету и часто попадавший по этому поводу на «губу», когда его, пьяного, выгружали из «шишиги» – грузовичка ГАЗ-66, куда он попал, выловленный в соседней деревеньке, кричал: «Везите меня в шестую камеру, там свежее всего и в себя скорее приходишь».
Ещё запоминающийся случай произошёл с сержантом, который устал в «дембельском наряде». Есть такая традиция в авиации, когда за несколько дней до отъезда из части дембель заступает в наряд. Наряд этот необычный, как принято у дедов в последние полгода. В своём последнем дембельском наряде он вкалывает наряду с молодыми. Традиция эта красивая, но не очень распространённая. Однако в этом полку она практиковалась и, как говорили сами «дедушки», была по приколу. Так вот, этот дембель отслужил свой ритуальный наряд и пошёл отсыпаться. Обычно в ожидании убытия домой старослужащие могут не спать неделями и мечтать об этом моменте. В данном случае нервная система парня была весьма уравновешенной, да и бессонная ночь сказалась. К тому же день Х, то есть приказ об увольнении в запас, должен был вступить в силу не на следующий день, а через пару-другую. Потому он и расслабился. А начальство решило сделать ему приятно и отпустить пораньше. Когда посланный его будить с отпечатанным приказом солдат подошёл к койке дембеля, то был направлен к определённой матери с таким посылом, что направился прямиком в штаб и стал докладывать о непредвиденных обстоятельствах. Тогда рядовому на подмогу отрядили прапорщика, к командам которого старослужащий должен был бы по субординации прислушаться. Однако и прапорщика послали не ближе. Дембеля ещё несколько раз попытались разбудить с привлечением уже офицеров, дело-то серьёзное: дембель. Но из этого ничего не вышло и солдата оставили в покое. Дело в том, что таких же, как он, собирали по всему округу в команду и самолётом отправляли на «большую землю». Естественно, воздушное судно из-за одного, даже очень заслуженного демобилизованного, который проспал сам свой собственный день окончания службы, никто снаряжать не будет. И ему пришлось ждать ещё десять дней, когда по графику состоится вывоз следующей группы. А за эти дни можно и ещё пару раз в дембельский наряд сходить…
Рапорт Рома написал уже через пятнадцать минут после общения с капитаном, подписал у того, и они вместе направились в штаб, дабы объяснить командиру полка, чем солдат-срочник мотивирует изложенное на бумаге. К полковнику в кабинет они попали сразу, как будто «батя» их именно тут и поджидал. Дело в том, что старый вояка не любил торчать за письменным столом и предпочитал «общаться с народом», как он сам называл процесс неожиданных наездов с проверками на вверенный ему военный объект. Он даже собрания и совещания проводил в актовом зале, будь это хотя бы и с двумя-тремя командирами эскадрилий. Объяснял он это тем, что если шпионы захотят подслушать их, то жучки поставят именно в кабинете. Кому придёт в голову устанавливать их в зале, где солдатам показывают кинофильмы, репетирует самодеятельность и бывает очень шумно. А в кабинет он заглядывал лишь в ожидании, когда часть посещало вышестоящее начальство из штаба округа или армии. Поэтому можно было сделать вывод, что с капитаном они договорились о том, что тот прибудет с Романом.
– Товарищ полковник, вот тут рапорт от ефрейтора…, – начал капитан.
– Давай сюда, – не позволил ему закончить командир. И практически не читая, подмахнул бумажку. – Остаётся у меня, в особый отдел сам передам, попозже, когда вы убудете на новое место службы. На всякий случай, мало ли чего…, а тобой горжусь, студент.
Он непременно называл так Романа при встрече, когда тот по уставу отдавал командиру полка честь, переходя на три положенных строевых шага. «А, студент наш, полиглот, – добавлял он иногда, если настроение было хорошее. – Ну служи, служи, как отцы наши служили»!
На сборы дали одну неделю. Личному составу собраться за такой срок не представляло труда. Много ли скарба у военного человека? Что касается офицеров, обо всём позаботится интендантская служба. А солдатам в дальний путь приготовят всё, что нужно, старшина в компании с тем же каптёром. Далее основную часть личного состава посадят в грузопассажирский АН. Ну, вертолёты придётся, конечно, гнать своим ходом все эти несколько тысяч километров. А они ведь не для таких целей созданы, им не положено рекорды дальности перелёта устанавливать. Потому на плечи техников ложится самая большая забота: и подготовить машины, и самим в них со всеми остановками и дозаправками маяться до самой конечной точки, ведь при каждой посадке дежурно-плановый осмотр производить придётся. На грузовике Роман лететь отказался и попросился в вертолёт. Перспектива такого трансперелёта через всю страну показалась ему познавательной и романтичной. Потом, правда, он осознал свою ошибку, потому что очень вымотался за время передислокации, но не сильно переживал по этому поводу, так как многодневная экскурсия по нескольким часовым поясам планеты была и впрямь увлекательной. Именно во время этого вояжа он навострился спать в салоне, привалившись к ребру жёсткости, чем и пользовался позже во время боевых вылетов.
Афганская компания, как потом утверждали историки и теоретики военного дела, внесла огромные поправки в понятие стратегии и тактики боевых действий. Это положило начало новой системе ведения войны. Специфика её была такова, что, в отличие от привычных и известных всем по мировым войнам, расстановка сил и средств ведения боевых действий очень отличалась от классики. Не было как таковой ни линии соприкосновения, ни систем окопов с блиндажами, работа ствольной артиллерии из-за специфики рельефа была нерентабельна. Горы всё-таки. Потому в конфликте начали массово и массированно применять РСЗО. И работали современные «катюши» не точечно, не прицельно, а по площадям, иной раз снося целые ущелья и небольшие горы. Привлекать бомбардировщики тоже оказалось затруднительно. Они для местных условий были слишком большие и неповоротливые. Опять же скорости, даже предельно малые для самолётов, были слишком высоки для рельефа горной местности. Им было тяжеловато заходить в ущелья. К тому же без наводчиков на земле экипажи не имели конкретных задач по уничтожению определённых целей, а обнаруживая их самостоятельно, не успевали по ним отработать и пролетали мимо. И тут логика и военная мысль остановились на использовании вертолётов. Настала эра вертолётной войны. Первые наши вертушки появились на Афганской земле ещё до начала боевых действий. Это были два МИ-8, которые во взаимодействии с бронемашинами, а также другими слу