Ангел на фюзеляже — страница 4 из 12

По приезду он собрал собутыльников и озвучил им ещё одно полюбившееся слово из молодёжного советского языка, которое узнал от младшего брата Игоря.

– Сегодня будем бухать, я проставляюсь! – уж больно бескомпромиссно и конкретно звучало это слово – «бухать». Не то, что ранее модное в молодёжной среде – кирять. Как-то коряво оно слышалось, особенно в отношении пьяного человека – кирной.

Компания собралась небольшая, но разношёрстная. Всего четверо. И все четверо являлись представителями разных стран. Более того, даже разных континентов. Общага была полупустой, ведь народ только подтягивался из родных стран в свою альма-матер. Выпили крепко. Кубинец накатил полстакана и его сразу потянуло на приключения, то есть танцы, которые у южных и темпераментных латиноамериканцев всегда предполагали некое продолжение. Он довольно громко включил принесённый с собой по поводу празднования кассетник, из которого полились характерные латиноамериканские ритмы. Долго танцевать в одиночку парень не смог, требовалась пара, причём противоположного пола. Хорхе, так его звали, махнул ещё рябиновки прямо из горлышка Роминой бутылки и убежал, пообещав вернуться с девчонками. Следующие три дня его никто не видел. Похоже, что хоть одну девушку он всё-таки отыскал. Судя по тому, что возвратиться у него не получилось, ситуация сложилась более благоприятная в отношении дальнейшего времяпрепровождения. А может, просто девушка не умела танцевать кубинские танцы. И её следовало обучить. Китаец после первого же стаканчика завалился спать на усмановскую койку. Азиатам из этой части континента много наливать не приходится. Будить его было бесполезно. Рома с Усманом остались наедине друг с другом и половиной арбуза крюшона. Это не считая нычек из Романовых настоек. Через часа полтора им стало нехорошо. Арбуз иссяк, крюшон в нём закончился. Рябиновка уже не лезла. Они по очереди посетили туалет, где успешно проблевались.

– Вот ведь, шайтан попутал, – часто дыша и вспоминая заповеди Корана, проговорил Усман. – Столько денег перевели на этот крюшон. Сколько труда! Как я за этим арбузом следил, глаз не отводил. А мы выпили его за два часа, нам стало плохо, вырвало… какое в этом удовольствие? Нет, правы наши проповедники… не буду я больше к этому алкоголю прикасаться. Истинное зло.

– Пойдём на воздух, – согласился с ним Роман. – Нам прогуляться надо. Тяжело пошло с дороги и усталости. Давай-ка лучше мы круг сделаем по городу, пойдем через Дунай по мосту Эржебет. Далее в парке прогуляемся, а вернёмся по следующему, который Сабадшаг, кажется, называется.

– Точно! А я тебе одно ноу-хау открою. Я тут без дела не сидел, нашёл телефонный автомат, с которого можно международные звонки делать по цене внутригородских. Я его только вчера открыл. Обычно месяц звонишь и они просекают, что получается за один форинт названивать за границу. И исправляют это. Так что поторопись. С невестой хочешь поговорить? – радостно отреагировав на Ромино предложение, в ответ решил сделать приятное товарищу кениец.

Обычно такими находками делились только с самыми близкими друзьями. Или вообще не делились, а держали для себя подобные ценности. По какой-то причине обычные телефоны-автоматы в будках на улице вдруг позволяли звонить за границу и не съедали огромное количество форинтов, как обычно. Но если пользоваться этой халявой часто, то на АТС, то есть телефонной станции, это становилось заметным, и аппарат чинили. Поэтому такой жест бескорыстного дележа с другом трудно было недооценить. Приятели поспешили на свежий воздух. Телефонный аппарат располагался уже на исторической территории в парке. Место не столь проходное для любителей позвонить. Недалеко от крепости и горы Геллерта. Похоже, пользовались им мало и была большая вероятность, что халява сохранится на долгое время, если, конечно, пользоваться ею разумно. Приятели активно перемахнули через мост и углубились в платановую аллею, наслаждаясь свежестью после спёртого воздуха общаги. Немногословно общаясь, они добрались до волшебного телефона-автомата. Первым по жребию выпало звонить в Москву, и Рома, помнящий наизусть всю свою телефонную книжку, начал нажимать кнопки. Сначала он набрал выход на международную линию. Раздался долгий сигнал, это означало, что всё получается и можно продолжать. Тогда он ввёл код СССР, потом Москвы и номер абонента. Цифры высвечивались зелёными символами на табло и, когда он набрал последнюю, только тут увидел, что это их сочетание абсолютно не соответствует номеру телефона Риты. Абонент располагался в районе Балаклавского проспекта, о чем говорили первые три цифры – 122. Это был номер телефона Нади. Начавшееся было похмелье от выпитого моментально куда-то испарилось. Роман смотрел на табло, слышал длинные гудки и твёрдо понимал, что трубку сейчас поднимет именно Надежда. Не кто-нибудь из её родителей, а именно она сама. Через несколько секунд так и случилось.

– Привет, – раздался в трубке её голос без каких-либо предварительных «алло». Как будто она ждала этот звонок. – Ты не в Москве? Звонки, словно межгород пробивается. И связь какая-то прерывистая.

– Привет, – Рома поначалу опешил от собственной смелости. Но обратного пути уже не было. Он только сейчас сообразил, что они не общались уже год, а может, и более. Хотя временами, в момент засыпания, он видел её в полудрёме и даже разговаривал с ней во сне. Но наяву…! – Да, я в Будапеште. Я уже больше года тут учусь в универе. Ты разве не в курсе?

– Нет, меня никто не предупреждал. Я и с сестрой твоей Татьяной за последний год даже не виделась. На встречу одноклассников в интернат ни ты, ни она не приехали, я вашим родителям звонила, но никто трубку не взял. Я уж решила, что они опять в загранкомандировку уехали. А оказывается, это ты за границей. Ну, как живёшь?

– Да нормально… я чего звоню-то… короче… предложение тебе сделать… выходи за меня замуж… – с паузами и заикаясь, выпалил он.

– Вот так вот сразу? Ты уверен?

– Да. Я сейчас это по-настоящему понял… только сейчас. Хотя мы оба шли к этому всю нашу жизнь… Ты согласна? – в трубке раздавались какие-то приглушённые шорохи. Роме даже показалось, что он чего-то не так сказал. Может, надо было немного пообтекаемее выразиться, нельзя вот так сразу.

– Я ждала этого… я знала, что ты когда-нибудь вот так позвонишь и сделаешь мне предложение. Что интересно, я даже маме час назад сказала, чтобы она не занимала телефон надолго, она подруге собиралась позвонить, а это надолго…. Конечно, согласна.

В трубке затрещало, последние слова Нади повторились каким-то эхом, то ли в телефонном аппарате, то ли у парня в голове. Потом связь оборвалась.

«Надо бы теперь Рите позвонить, сказать, что свадьба с ней отменяется. Ведь мы заявление-то уже подали…», – подумал он, находясь в каком-то ступоре с трубкой в руках, где из динамика раздавались короткие гудки.

– Рома, Рома, слышишь, там у тебя занято в Москве. Дай теперь я домой позвоню. У нас поздно уже, разница во времени. – Донёсся до него откуда-то издалека голос Усмана.

Утром в их комнате в общаге чувствовался стойкий запах перегара. С вечера открыть окно они не сообразили. Каждый был занят своими мыслями. Усман дозвонился до своих, когда в этой части Африки уже была глубокая ночь. Родственники сообщили об очередной попытке государственного переворота на Родине. Но, как обычно, его удалось подавить и всё теперь налаживается. Африканский друг, естественно, начал переживать и с горя решил добавить выпивки. Они зашли в огромный универсам под названием «Шкала» и затарились венгерской разновидностью то ли водки, то ли самогона с романтическим именем Палинка. А также пивом, «на утро», как уже привык к русским традициям Усман. В их комнате в общежитии никого не было. Китаец ушёл, похоже, к себе, причём босиком, так как под кроватью Усмана валялись какие-то кожаные шлёпанцы. Закуси на столе ещё хватало, да и они не сплоховали и прикупили на всякий случай ещё чипсов и палку знаменитой венгерской салями.

– Ну что, за мою свадьбу! – поднял тост Роман.

– Мы уже раз шесть за неё пили, давай лучше за то, чтобы у меня дома всё наладилось после переворота, – резонно вставил своё слово негр.

– Новые вводные данные! Про ту свадьбу забудь. Мы не за неё теперь поднимаем, – Рома чокнулся с собутыльником. – Тебе, африканцу, не понять, ты не любил ещё! Но после этого разговора по телефону у меня всё поменялось. Я позвонил своей однокласснице, которую знаю много лет. С детства. Учились вместе в интернате для детей, чьи родители за границей работают. Год не общались. И вот сейчас я понял, что люблю только её и женюсь именно на ней. А ту невесту я не люблю. Наши родители решили нас поженить. А теперь у меня открылись глаза!

Они выпили, и Усман, хоть и миролюбиво, но настойчиво и очень медленно произнося венгерские слова, сказал русскому, положив тому руку на плечо:

– Я очень даже любил и люблю. Меня дома уже два года ждёт невеста. Африка далеко, туда только самолёт летает, не как к вам в СССР, сел на поезд и дома через день. У моей семьи мало денег, чтобы можно было ездить часто домой. Поэтому я терплю и ожидаю, когда закончу учёбу, чтобы жениться. Но у меня одна невеста и одна свадьба. Хоть я мусульманин, и по вере мне можно иметь четырёх жён. Но я не меняю невест в течение часа. Может быть у вас, коммунистов, так возможно. Но мне трудно это понять.

– Ты думаешь, мне легко? – примирительно отозвался Роман. – Когда наши родители решили, что мы с Ритой, первой невестой, с которой подали заявление на свадьбу, должны стать семьёй, я подумал, что так и должно быть. Так всем станет лучше. Всё пойдёт хорошо и правильно. Но вот мы сейчас шли по мосту и в голове моей что-то перевернулось. Я стал набирать телефонный номер, и то был номер не Риты. Я не сразу осознал, но он оказался телефонным номером квартиры той девочки, которую я знал ещё совсем маленькой, с косичкой… понимаешь, палец сам набрал её номер…, а она ждала моего звонка…, она знала, что я позвоню… даже маме сказала не занимать телефон! Как так бывает? Может, это судьба? Ведь то был явно знак!