– На Власьевской, – пояснил Яков Михайлович. – Тело нашли на проезжей части, без документов.
– Сумка, скорей всего, осталась в автомобиле. – Я пытался прийти в себя. – У Наташи есть машина.
– При пострадавшей не было ключей, значит, машины нет!
– Может, они отлетели в сторону? – предположил я. – Или упали в водосток?
– Чего сейчас гадать, сообщите данные женщины, – приказал мент.
– Капустина Наталья, – бормотнул я.
– Год рождения?
– Не знаю.
– Отчество?
– Не в курсе. Вроде Витальевна или Валерьевна, нет, Викторовна! Абсолютно точно! Викторовна!
– Домашний адрес, телефон, как зовут родственников?
Я заколебался.
– Муж Веня, но он тяжело болен. Лучше связаться с женщиной по имени Нюся, она его сиделка, живет в соседней квартире.
– Разберемся, – деловито ответил Никоненко. – Можете опознать погибшую?
Я вздрогнул:
– Это необходимо?
– Да.
И что мне оставалось делать?
– Пойдемте, – мрачно согласился я.
Когда санитар приподнял край простыни, я совершенно не по-мужски зажмурился, потом, набравшись храбрости, открыл глаза и вскрикнул:
– А где ее волосы?
– Так сбрили, – зевнул санитар, – черепно-мозговая, операцию делали. Вы на лицо гляньте, она?
– Вроде да, – прошептал я, – хотя… не знаю… сама на себя не похожа… такая гримаса… Ната красивая девушка… а тут…
– Ты бы тоже после такого не персиком казался, – выдал санитар. – Во народ! Говорю же, на лицо позырь!
– Тело целиком покажи, – отрывисто приказал Никоненко, – и болтай поменьше.
– Я никогда не видел Капустину без одежды, – испугался я, но грубая рука уже сдернула белую простыню.
– Теперь опознаете? – деловито осведомился Никоненко. – Сконцентрируйтесь, а то придется ее мужа-инвалида сюда тащить!
Я с силой ущипнул себя за бедро и, еле-еле справляясь с тошнотой, ответил:
– Это она.
– Точно?
– Да.
– А утвержали, что голой не видели, – напомнил Яков Михайлович.
– Татуировка на ноге, – прошептал я, – очень оригинальная, ангел с одним крылом… розово-голубой.
– Отлично, – обрадовался Никоненко, – спасибо за помощь.
– Она ничего не говорила перед смертью?
– А как же, – склонил голову набок Яков Михайлович, – сначала назвала номер наехавшей на нее машины, она успела его записать, передала приветы всем родным и близким, вам в том числе, затем спокойно на тот свет отъехала. Так всегда жертвы аварий с черепно-мозговой и переломом всех костей поступают. Не помрут, пока не поболтают всласть.
В первое мгновение я обрадовался тому, что Ната успела записать координаты своего убийцы, но через секунду испытал огромное желание отвесить Никоненко пощечину.
Не сказав подонку ни слова, я развернулся, пошел к двери, но не утерпел и обернулся.
– Никоненко!
– Слушаю, – отозвался шутник.
– Знаете, почему сотрудников МВД зовут ментами?
Глаза Якова Михайловича округлились.
– Из-за таких негодяев, как вы, – выпалил я.
– За оскорбление при исполнении и привлечь можно, – посинел Никоненко.
– Великолепная идея, – кивнул я, – давайте составим протокол. У меня в кармане случайно включен диктофон, он записал вашу шуточку.
– Да пошел ты! – выплюнул мент.
…Приятная прохлада апрельского вечера слегка остудила голову, я сел в машину, оперся на руль и попытался сложить обрывки сведений в относительно целую картину.
Наташа занималась расследованием обстоятельств таинственной смерти Романа Бурлеева. Его нашли в недостроенном доме, в законсервированном поселке Лукоморье. Парень якобы схватился за оголенные провода и умер от удара током. Вот только маленький нюанс: электричество к домам не подведено. Идя по следу, Наташа оказалась в редакции «Час пик», устроилась туда корреспондентом. Интересно, на работу в «желтое» издание легко попасть? Берут всех с улицы или Капустину кто-то порекомендовал?
Что же произошло дальше? Я получил эсэмэску, из которой стало понятно: девушка нарыла какую-то информацию. И вдруг… Наташу сбивает машина.
Она так и не успела сообщить мне важные сведения. Кто-то решил убрать ее. Ну не верю я в случайности. И зачем Наташе бежать через дорогу? У нее есть машина, можно подъехать!
Я выпрямился. Автомобиль! Мерзкий Яков даже не подумал искать его, следовательно, машина осталась где-то на Власьевской. Надо немедленно отправиться туда и обыскать малолитражку, вдруг в ней обнаружится нечто интересное?
Глава 13
К счастью, Власьевская улица оказалась небольшим переулочком, в котором из машин нашлась лишь серебристая «капелька» с розовой лапкой, прикрепленной к стеклу. Двери машины были заперты. Интересно, если я попытаюсь взломать замок, сигнализация завоет?
Прижав лицо к слаботонированному стеклу, я попытался рассмотреть внутренность иномарки, вроде сиденья пусты, никаких сумок не видно. Хотя многие люди, покидая машину, прячут борсетки в багажник, на всякий случай, чтобы не соблазнять вора.
Я отошел от машины. Нет, женщины предпочитают всегда иметь при себе необходимые мелочи. Наташу привезли в больницу без сумки, может, сотрудники «Скорой помощи» позарились на нее или ее украли гаишники? Увы, подобное случается. Жертва аварии лишается денег, которые имела при себе, таинственным образом испаряются и золотые украшения, часы, дорогие мобильные аппараты.
Кстати! Если Ната не имела при себе сумки, то каким образом при ней оказался мобильный, тот самый, на номер которого я послал SMS?
Впрочем, ситуация с сотовым объяснима, наверное, он лежал у Наташи в кармане.
– Эй, мужчина, – высунулась из стоящего в двух шагах от меня тонара с хлебом полная блондинка, – ищешь чего?
– Вы давно здесь работаете? – обрадовался я.
– Три года, – хмыкнула тетка. – А че?
– Я имею в виду длину трудового дня, – уточнил я.
– Так всегда двадцать пять часов в сутки, – живо пояснила баба, – сплю вполглаза, бизнес бросить нельзя.
– Здесь случилась авария, машина сбила женщину.
– Вау! Жуть страшенная, – запричитала блондинка, – я чуть сама не померла! Как он ее! Тело, наверное, по воздуху летело! Шмяк о землю! Бух! Я в тонаре сидела! Лучше такого не видеть! Потом не заснешь.
– Вы случайно не запомнили марку автомобиля, совершившего наезд?
– Не! Длинная такая… с фарами и колесами.
Я постарался скрыть разочарование и продолжил допрос:
– А цвет?
– Черный! Или синий! А может, коричневый, – засомневалась торговка.
Я вынул из бумажника купюру, положил ее на грязную фарфоровую тарелочку и сказал:
– Очень вас прошу, попробуйте напрячься и в деталях описать произошедшее. Вас как зовут?
– Лариса, – кокетливо представилась тетка и взбила пальцами кудряшки.
– Ларочка, мне очень нужны подробности!
– Э… э… торговля плохо шла, – завела Лариса, – булки кончились, а народ, как назло, сдобу хотел, через одного нудили: «Где плюшки?» Все теперь избалованные, это раньше все молча сметали, наплевать, как называется, батон – он и в Африке батон. Нынче же кривляются по полной программе, подавай одному с персиком, другому с клубникой, третий ваще ананасов хотит.
Я терпеливо ждал, пока Лариса доберется до сути. Никогда нельзя перебивать свидетеля, среди массы словесной шелухи может попасться алмазное зерно.
Лариса, огорченная отсутствием булочек, то и дело выглядывала из вагончика, она ждала мужа Леню, который привозит из пекарни товар, но он, как назло, не ехал.
Лариса без конца трезвонила супругу на мобильный. Сначала Леня вежливо отвечал:
– Не дергайся, пробки кругом.
Но Лара не успокаивалась и в конце концов заорала:
– Дурак! Скоро народ с работы попрет, самая торговля начнется, если плюшки к ночи доставишь, я их не продам, а на следующий день засохшие никому не нужны. Из тебя бизнесмен как из меня веник!
Леня вышел из себя и завопил в ответ:
– Заткнись, дура, вот попаду в аварию, расхреначу тачку, ваще тонар закроется, не на чем хлеб возить будет!
Лариса притихла, ей стало стыдно, ну задержался Леня, это же не повод мужика пилить. Видно, муж тоже ощутил вину, потому что перезвонил сварливой половине и мирно заявил:
– Я уже рядом, через два квартала, распихай там пока пустые противни.
Лариса стала складывать штабелем кондитерские листы и тут услышала глухой удар, странный скрежещущий звук, крик… Торговка похолодела, неужели спешивший с булками муж таки попал в аварию? Не вписался в поворот и влетел в стену дома?
Бросив все дела, Лариса выскочила на улицу и перевела дух, вдали мелькали красные задние фонари какой-то тачки, Ленин старый «каблук», очевидно, пока ковылял по соседнему переулку. Не успела Лара обрадоваться, как увидела что-то, темневшее на дороге. Сначала она приняла кучу за сбитую собаку и бросилась к ней. У Лары дома живут три беспородных пса, двоих она подобрала у метро, вылечила, поставила на ноги. Лариса метнулась к неподвижному телу и, только подойдя вплотную, поняла: это женщина.
– Тут Ленька припер, – заново переживала стресс торговка, – ему прям плохо стало! Выглядела девка жутко, стали мы в «Скорую» звонить, потом ментов вызывать! Знаете, не дай бог вот так под тачкой оказаться! Никто не торопился! Ну ваще! Красный Крест через два часа приплюхал! Да еще врач на меня наорал, зачем я несчастную двигала! Так я картонку под нее подпихивала, земля холодная, сырая. Ну ежу понятно, воспаление легких получит! Вот хренота. А потом ее увезли.
– Не припомните, когда это случилось? – Я попытался выяснить хотя бы время наезда.
Лариса стала крутить толстое золотое кольцо на указательном пальце.
– В больницу ее, ну… около… э… после часа отправили.
– Постойте, – удивился я, – и до этого бедняжка пролежала около двух часов?
– Больше, – с уверенностью сказала Лариса. – Хочешь, я тебе точное время назову? Вот, смотри, тама заводик, ну, левее, видишь будку?
– Да, – кивнул я. – Что же могут производить в подобии собачьей конуры?