Тихие шаги прошелестели по кабинету, чья-то рука отодвинула стул для посетителей, приставленный к моему столу, раздалось легкое покашливание, и приятный баритон произнес:
– У меня к вам замечательное предложение.
Я с удивлением оторвал глаза от страницы и увидел симпатичного дядьку лет пятидесяти.
– Мне сказали, что вы редактор, – сказал он, – главный!
– Увы, всего лишь литературный, – поправил я посетителя.
– Значит, самый важный, – не сдался он, – меня зовут Георгий, для друзей Жора, а вас как величать?
– Иван, – представился я, решив опустить отчество. Я уже понял, что в среде журналистов не прнято представляться так, как это делают воспитанные люди.
– У меня до вас дело, – слегка понизил голос Жора, – невероятной важности, государственное!
Я навесил на лицо улыбку: так, еще один сумасшедший. Интересно, коим образом психически ненормальные люди ухитряются беспрепятственно протекать сквозь бдительный кордон охраны?
– Вы очень влиятельный человек, – начал льстить мне Жора, – умный, образованный…
– Я всего лишь скромный сотрудник, – попытался я отбиться от настырного психа, – последняя спица в колеснице, никаких решений не принимаю, вам определенно нужен другой человек, к примеру, заведующий отделом.
– Нет, нет, – не согласился Георий, – думаю, вы сумеете оценить…
Дверь кабинета вновь скрипнула, появилась Олеся, секретарь Митяева.
– Иван Павлович, – защебетала она, – сюда Македонский не заглядывал?
– Сегодня я его не видел, – ответил я и, умоляюще посмотрев на Лесю, добавил: – Вы мне нужны для обсуждения… э… э… вашей статьи!
На лице Леси появилось выражение откровенного изумления, но она быстро метнула взгляд на Жору и снова уставилась на меня, изогнув правую бровь.
– Да, да, – быстро сказал я, – правильно! Присаживайтесь.
Понятливая девушка устроилась на стуле Македонского, мне стало чуть спокойней. Конечно, не совсем пристало мужчине использовать молодую женщину в качестве гаранта собственной безопасности, но оставаться наедине с Георгием мне абсолютно не хотелось.
– Я принес вам замечательную вещь, – тоном глашатая возвестил Жора, – моя компания только-только освоила ее производство, хочу, чтобы вся страна узнала о…
– Замечательно, – перебила посетителя Олеся, – вам надо в рекламный отдел, заключите контракт, и вперед!
– Нет, нет, – замотал головой Георгий, – не надо грубого давления! Я хочу, чтобы люди поняли, что их вниманию предлагается уникальная, потрясающая, замечательная вещь!
Я слегка расслабился, значит, Жора не сбежал из поднадзорной палаты, он самый обычный предприниматель, решивший при помощи популярного «Часа пик» продать побольше своей продукции. Ну и какой смысл беседовать с ним часами?
– Любая реклама грубо откровенна, – бесцеремонно перебил я Георгия и ощутил себя зубром российской журналистики, я уже начал перенимать кое-какие привычки борзописцев. Вот, научился не слушать собеседника, глядишь, скоро стану интервью брать.
– Нет, нет, – затряс головой Жора, – надо мягко, неназойливо!
– Не получится, – авторитетно заявил я, – каким образом можно интеллигентно впарить ерунду?
– Кха, кха, разрешите вмешаться, – нежно проворковала Олеся, – наверное, вы хотите продакт-плэйсменд?
– Что? – хором спросили мы с Георгием.
Олеся бросила в мою сторону укоризненный взгляд.
– Ну, допустим, наш корреспондент, описывая, как замечательно провел отпуск, невзначай сообщает: «Я обедал в замечательном ресторане „N“». Вот народ и начинает потом в кабак ломиться. Можно еще со звездой договориться, какая-нибудь там поющая сиська в интервью заявит: «Я пользуюсь только кремом „К“, а теперь посмотрите на мою нежную кожу, могу ведь все купить, а чем мажусь?»
– Вы уловили суть! – с восхищением воскликнул Жора. – Это то, что нужно!
– Айн момент, – прозвенела Олеся и схватила телефон. – Никитка, гони в кабинет к Македонскому, клиент ждет!
Очевидно, незнакомый мне сотрудник караулил под дверью, потому что не успела Леся захлопнуть рот, как в кабинет влетела колоритная парочка: высокий, сутулый молодой человек и кудрявая рыжая девушка.
– Где заказчик? – алчно воскликнул юноша.
– Это Никита и Рита, – представила журналистов Леся.
Пришедшие, забыв поздороваться, плюхнулись на стулья, Никита вытянул вперед тощие ноги в грязных джинсах и без экивоков и любезностей заявил:
– Сначала давайте определимся, чего вы хотите! Продакт со звездой, упоминание в материале или заголовке, полосность.
– Все! – обрадовался Жора. – Любые возможности.
Глаза Риты вспыхнули фиолетовым огнем.
– Наши расценки, – бойко заявила она, – вас приятно удивят! Итак, первая полоса…
– Сначала послушайте про товар, – перебил активную девицу коммерсант.
– Зачем? – изумилась Рита.
– Но как рекламировать, если…
– Нам по фигу, – влез в беседу Никита, – вы платите, мы танцуем. Кстати, могём за отдельную плату конкурента замочить. Помнишь пиво, Ритк?
Барышня мерзко захихикала.
– Стебно вышло, интервью со звездой было, с артистом Манкиным, от него не только бабы, но и парни тащатся. Он на вопрос: «Что вы больше любите, чай или кофе?» – по-крестьянски рубанул: «Пиво. Но только сорт „Х“, остальное ослиная моча, особенно не советую то, что называется „N“, его из отравленного зерна делают».
– Простите, – не выдержал я, – но реклама алкоголя и сигарет запрещена!
Никита заржал:
– Дурак ты! Это не реклама, а мнение популярного человека, выраженное вслух. У нас свобода, каждый имеет право говорить че хочет, как частное лицо. Вот если бы «Час пик» комментарий дал, ну, типа пивко вкусное, тут нам дали бы по шапке. А с Манкина какой спрос? Его спросили про чай, а он, идиот, про пиво понес!
– А вы напечатали, – я начал понимать принцип действия скрытой рекламы.
– Ну! – кивнул Никита. – Попробуй манкинские слова исправить, он потом тебе со всей звездной простотой меж рогов звезданет!
– Еще он постоянно курит, – вмешалась Рита, – сигареты «С» изо рта не выпускает, они такие приметные, черные, всем сразу понятно, чем он дымит. Ну не отрезать же сигарету с фотки?
– Ясно, – вздохнул я, пора терять наивность, а то я до сих пор полагаю, что реклама – это плакаты, которые в пору моего детства висели на Тверской. На одном красовалось изображение толстощекого, красномордого младенца, явно страдающего гипертонией и ожирением, а внизу шла надпись «Я ем повидло и джем». На втором была девичья фигура в форме стюардессы и выше призыв: «Летайте самолетами „Аэрофлота“». Глупость последнего призыва завораживала. А на чем еще, простите, можно было передвигаться по воздуху советскому человеку? В СССР был лишь один авиаперевозчик. Нет, в Шереметьеве приземлялись самолеты с разными флагами, но мы даже не предполагали, что можно купить на них билет.
– Все же я хочу рассказать об уникальном изобретении, – настаивал на своем Жора. – Сначала растолкую, чего куда, а затем о расценках поболтаем.
Никита и Рита безнадежно кивнули, а я злорадствовал. Не удалось, вам, ребятки, отвертеться от нудной беседы, хотели быстренько рублей с денежного дерева натрясти, ан нет, предстоит ублажать клиента.
– Ну, я пошла, – вскочила на ноги Олеся, – у меня дел полно.
Рита тоскливо вздохнула, я принялся складывать бумаги в стопку, сейчас тоже навострю лыжи, да хоть в буфет схожу, все лучше, чем слушать про какие-нибудь резиновые тапки.
– Сто процентов мужчин России страдают импотенцией! – резво начал Жора.
Леся притормозила у двери и обернулась, я вздрогнул и невольно сказал:
– Неправда!
– Правда, – рявкнул Жора, – все поголовно.
– Значит, и вы тоже! – не выдержал я.
– Я не стесняюсь в этом признаться, – гордо вскинул голову Жора.
Я почему-то обиделся и сообщил:
– А у меня никаких проблем.
– Врете, – безапелляционно рубанул Георгий, – скрываете от себя беду.
– Вовсе нет, – ввязался я в пустой спор, – я никогда не разочаровывал дам.
– И сколько времени вы того самого? – вдруг спросил Жора. – Как часто? Каждый день по два раза?
– Я не женат, не имею постоянной партнерши и никогда не смотрю на часы, занимаясь любовью.
– Ха! – стукнул кулаком по столу Жора. – Точно! Слабак! Я сам таким был, но теперь, применив аппликатор «Конь»[17], ублажаю жену утром и вечером по часу!
Я с жалостью посмотрел на бледного, тощего Георгия, понятно теперь, почему у мужика вид доходяги. Любое излишество вредит здоровью.
Леся вернулась.
– И как ваш «Конь» работает? – спросила она.
– Да, объясните, – засуетилась Рита.
Глава 28
– Сейчас покажу, – просветлев лицом, пообещал Жора. – Вот он, «Конь»!
Я насторожился. Что именно собрался демонстрировать коробейник? Георгий тем временем вытащил из кармана тряпку и, без всякого смущения сдвинув в стороны стопки бумаг и писчие принадлежности, расстелил на моем столе холстину.
Я уставился на аппликатор. Полоска ткани шириной примерно сантиметров пятнадцать и длиной около тридцати была тесно утыкана заостренными пластмассовыми пупочками.
– Гениально просто, – начал вещать Жорик, – берете орган и…
– Кого? – разинула рот Рита.
– Сейчас увидите, сами убедитесь, почувствуете, – заявил Жора.
– Лучше не надо, – предостерег я, – объясните фигурально, на пальцах!
Коммерсант хихикнул:
– Нашел с чем сравнить! Такую необходимую вещь с пальцем! Айн момент, я ношу все с собой!
Я деликатно опустил глаза в пол, ни на секунду не сомневаюсь, что Жора имеет при себе ту часть тела, которая нуждается в аппликаторе. Но как отреагируют девушки? Скорей всего, надают дураку пощечин и выставят вон. Так ему и надо, сам виноват!
– Вау! Такой большой, – с явным восхищением воскликнула Леся.
Я невольно поднял взгляд и увидел часть тела, наличие которой определяет мужской пол. В принципе, ничего нового я не заметил, изумляло лишь одно – он лежал отдельно от Жоры на расстеленном аппликаторе.