Здесь, в большой зале – это было сделано по распоряжению патриарха Тихона! – устроили храм, освященный в честь Святой Живоначальной Троицы. Поразительно, но храм на квартире Иоанна Кронштадтского устроили, когда храмы повсюду закрывались.
– Можно сказать, что литургия сама тогда пришла в дом Иоанна Кронштадтского, – рассказывал Геннадий Беловолов. – Квартира в таком виде сохранялась до 1931 года. В годы гонений, в годы расстрелов она оставалась нетронутой. В ней даже была устроена звонница, состоявшая из семи колоколов.
Сейчас угловая комната почти пуста.
Из мебели только диван, подаренный родственниками матушки Елизаветы Константиновны, да еще канунный столик со свечами, горящими на нем. Самый главный и самый подлинный экспонат – балкончик, расположенный как раз на углу улиц Андреевской и Посадской.
На этот балкончик и выходил батюшка Иоанн, благословляя после своей молитвы православный народ…
Вот две даты.
10 июня 1990 года, в Неделю Всех святых в Богоявленском соборе Москвы состоялась интронизация новоизбранного Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, а через два дня на Поместном Соборе Русской Православной Церкви произошло столько лет ожидавшееся нашей церковью событие – прославление святого праведного Иоанна Кронштадтского…
Через девятнадцать лет, 22 сентября 2008 года, Алексий II побывал в Кронштадте и отслужил молебен на строительстве часовни Андреевского собора во имя Тихвинской иконы Божией Матери, восстанавливаемой к столетию со дня памяти святого праведного Иоанна Кронштадтского.
Безусловно, это событие стало важнейшей датой года Иоанна Кронштадского, однако подлинный духовный смысл его открылся не сразу.
Только три месяца спустя, когда завершился земной путь патриарха Алексия II, стало ясно, что молебен на строительстве часовни Андреевского собора, по сути, и завершил его святительский путь, начавшийся прославлением Иоанна Кронштадтского. И, наверное, мы не ошибемся, если скажем, что в каком-то смысле все патриаршее служение Алексия II можно назвать годами восстановления памяти святого праведного Иоанна Кронштадтского. Ведь все эти годы изо дня в день воплощал патриарх в практическую жизнь заветы всероссийского батюшки.
Кажется, нет свидетельств о чудесах, которые бы совершал Алексий II, но вместе с тем каждый из нас является свидетелем грандиозного, небывалого чуда, когда прямо на наших глазах из небытия поднялась Святая Русь. И совершено это чудо было за 19 лет патриаршего служения Алексия II, которые – так получилось! – замкнулись в год столетия памяти святого праведного Иоанна Кронштадтского…
Возле дома, где находится мемориальная квартира Иоанна Кронштадтского, прямо под ее окнами, установлен памятник, созданный московским скульптором Андреем Соколовым.
Святой праведный Иоанн Кронштадский изображен в обычный человеческий рост, словно он и в самом деле вышел из дому и присел отдохнуть.
Можно раскрыть книгу сочинения святого Иоанна Кронштадского – и зазвучит его живой голос, и тогда, подобно ученику, про которого мы рассказывали, легко различить нужный совет, найти необходимый ответ…
Впрочем, что же искать, если весь этот бронзовый монумент и воплощает в себе необходимый ответ, заключенный в молитвенном воззвании: «Отче наш. Иже еси на небесех! Да святится Имя Твое в России! Да приидет Царствие Твое в России! Да будет воля Твоя в России! Ты насади в ней веру истинную, животворную!..»
Воистину!
Да будет воля Твоя в России…
ПРОГУЛКА СЕДЬМАЯЦЕРКОВЬ В УСТЬ-ИЖОРЕ
Православный Санкт-Петербург, со всеми его храмами и святынями, трудно «обойти» на страницах одной книги.
О том, как «державная воля Петра» победила и продолжала, столетие спустя, побеждать, и так и не сумела победить стихию русской природы и русской истории, гениально рассказал еще Пушкин в своем «Медном всаднике».
Мы же попытались только обозначить, как каторжным трудом всей России; гениями Пушкина и Гоголя, Достоевского и Лескова, Блока и Ахматовой; молитвами Ксении Петербургской и Иоанна Кронштадтского, просиявших здесь; подвигами священномученика митрополита Вениамина и подвижническими трудами нашего современника, митрополита Иоанна, мучительно трудно и все-таки ликующе победно срасталась новая послепетровская история с прежней русской историей.
И как же, завершая рассказ, не задуматься над простым, но вместе с тем исполненным неземного величия фактом самой первой победы, совершенной святым благоверным князем Александром Невским, одержавшим ее вблизи Усть-Ижоры, по сути дела, у стен города, который еще предстояло построить четыре с половиной столетия спустя, города, ставшего столицей Российской империи, которую в XIII веке тоже еще предстояло построить…
Эта судьбоносная победа была одержана Александром Невским едва ли не в самые страшные для Руси года.
Тогда, осенью 1237 года, выполняя решение курултая о расширении улуса Джучи «до последнего моря», Батый перешел Волгу в среднем течении. На Русь обрушилось 140-тысячное войско завоевателей. Но не только татары двинулись тогда на Русь…
Нашим согражданам, высмеивающим подозрительное отношение к Западу, неплохо вспоминать время от времени, что именно в страшную годину татаро-монгольского нашествия, 9 декабря 1237 года, римский папа Григорий IХ издал буллу, возвещающую крестовый поход на Русь.
Добивая православную страну, крестоносцы должны были нанести удар в спину израненной Руси, по нетронутым татарами новгородским землям… Разгром и покорение северной Руси готовились Западом планомерно и целеустремленно.
Орден меченосцев, как мы уже говорили, усилили слившимся с ним тевтонским орденом. Рыцарям пришлось пожертвовать частью владений в Ливонии, но взамен Римский понтифик разрешил им вознаградить себя покоренными псковскими землями.
А на соединение с меченосцами, с севера-запада, двинулись на Русь шведы. Шведских героев Папа римский сулил вознаградить новгородской землей.
Ярл Биргер, бывший по преданию зятем короля Эрика, возглавил крестовый поход.
– Туда спешите, братья! – показывая комету, вставшую на востоке, торопили римские эмиссары. – Вот вам – небесная путеводительница!
Война, даже если готовиться к ней, никогда не приходит вовремя. Но крестоносцы Биргера сумели выбрать особенно неудачный для новгородцев момент – великий князь Ярослав Всеволодович находился в Киеве… Владимирское и Муромское княжества были опустошены, и рассчитывать на их помощь не приходилось. И времени, чтобы собрать ополчение, тоже не оставалось. Слишком быстро, «пыхая духом ратным», действовал Ярл Биргер.
В начале июля 1240 года шведские корабли вошли в Неву, встали в устье Ижоры и начали сооружать, как сказано в Лаврентьевской летописи, «обрытья».
Шведские «обрытья» на берегах Невы в устье Ижоры могли подорвать всю новгородскую экономику, но новая крепость сооружалась не только для того, чтобы преградить исконные новгородские торговые пути.
Она становилась плацдармом для последующей экспансии. Здесь шведские крестоносцы могли спокойно дождаться приближения немецких рыцарей, чтобы совместно с ними приступить к покорению новгородской земли. Нельзя было допустить этого соединения сил неприятеля. Противостоять объединенному войску крестоносцев новгородским ратникам было бы уже не по силам.
Но юный князь Александр Ярославич не растерялся в минуту грозной опасности. Когда пришло известие о высадке шведов, он первым делом отправился в храм Святой Софии. Мерцали перед образами свечи…
В гулкой тишине звучали слова молитвы вставшего перед алтарем князя:
– Владыка прещедрый! Стань в помощь мне! Ты бо еси Бог наш и на Тя уповаем!
Новгородский архиепископ Спиридон благословил князя.
Момент благословения запечатлен на рисунке летописи61.
Поднятая в благословении рука владыки Спиридона словно бы очерчивает нимб над головой склонившегося князя.
И воистину, разительная перемена произошла в то мгновение в нем. Когда Александр Ярославич вышел из Корсунских ворот, перед которыми выстроилась его небольшая дружина, он уже знал, на какую войну предстоит идти. Не только себя, не только Великий Новгород предстояло защитить ему. Предстояло отстоять от злого врага западные рубежи русского православия.
– Не в силе Бог, но в правде! – прозвучали над притихшей площадью великие слова62.
Грозная упругость лука, в который уже вложили стрелу, была в этих словах двадцатилетнего князя. Как стрела, пущенная рукою Господней, устремилась навстречу врагу дружина Александра…
Ярл Биргер, отправляя надменное послание Александру Ярославовичу, откровенно глумился над ним, потому что знал: силы, которыми располагает князь, не смогут противостоять его войску. Знал Биргер, что и помощи из разоренной татарами Руси Новгороду не будет. Биргеру оставалось только дождаться немецких рыцарей, и тогда уже никому не удалось бы разжать клещи, сдавившие северо-восток Руси.
Гордо белели на берегу шатры крестоносцев. Привязанные бичевами к берегу, лениво покачивались шведские шнеки.
Даже и представить себе не мог ярл Биргер, что несколько часов спустя это выбранное для отдыха место превратится в поле кровавой битвы… Неведомо было надменному крестоносцу, что Александр Ярославович уже «разгорелся сердцем… и восприим Псаломную песнь рече: суди, Господи, обидящим мя, возбрани борющимся со мною, приими оружие и щит, стань в помощь мне».
И представить не мог Биргер, что Александр двинулся в поход «в мале дружине, не сождався со многою силою своею, но уповая на Святую Троицу».
Когда Александр приблизился к устью Ижоры, его встретил ижорский старейшина Пелгусий, крещеный в православие и нареченный Филиппом…