Никколо поспешил вмешаться:
— Помни, Паскуале, что мы здесь по серьезному делу.
Доктор Преториус улыбнулся, улыбкой тонкой, словно лезвие ножа.
— И разумеется, это не подлежит разглашению. Как всегда. Полагаю, поэтому вы и не представили здесь своего мальчика. Он из деревни, судя по говору, хотя и носит с собой краски, чтобы скрыть этот факт. Я бы предположил Фьезоле, городишко, широко известный за свою грубоватую оригинальность, кажется, они там предпочитают коз женщинам.
— Сиди! — Никколо взял Паскуале за плечо, когда тот начал подниматься.
Паскуале подчинился, кипя от гнева. Дикарь широко улыбнулся ему: передние зубы у него отсутствовали, а оставшиеся резцы были остро заточены и украшены золотом. Паскуале выдержал взгляд его желтых глаз, но ему пришлось зажать ладони между коленками, чтобы скрыть дрожь.
— Он здесь, чтобы помогать мне, если мне потребуется помощь, — пояснил Никколо.
— Должно быть, у вас тяжелые времена, — широко улыбнулся доктор Преториус. — И конечно же, они скоро станут еще тяжелее для всех художников, если новое изобретение Великого Механика станет таким популярным, каким оно обещает быть. Сочувствую.
— Мне нужна ваша помощь, — сказал Никколо. — Времена настолько тяжелы.
— А-а. Что ж, я гадал, когда с меня будет востребован тот долг. Как мы договаривались… три вопроса? Но, разумеется, заплатить придется. Мой долг вам не настолько велик.
Никколо допил вино, и доктор Преториус быстро налил ему еще. Никколо выпил и это и сказал:
— Вы всегда любили играть в игры. Вам заплатят достаточно. — Он поставил на стол маленький мешочек с флоринами.
Доктор Преториус потянул носом воздух:
— От женщины, и весьма не бедной. Существуют правила, о которых вы даже не подозреваете, друг мой. Возможно, вам то, что я делаю, кажется игрой. Но это не так. Спрашивайте. Я весь внимание.
— Какой интерес испытывает Паоло Джустиниани к художнику Рафаэлю?
— Так значит, вы все-таки замешаны в это скверное дело. Очаровательно!
— Я задал вопрос.
— О, он не испытывает к нему никакого интереса в данный момент.
— Позвольте заметить, что это нельзя считать полным ответом.
— Но это правда. Разве вам этого мало?
— Это будет зависеть от ответа на второй вопрос.
— Продолжайте, друг мой, — сказал доктор Преториус, улыбаясь похожей на лезвие ножа улыбкой.
— Какой Великой Работой занят Паоло Джустиниани?
— Я могу рассказать лишь то немногое, что знаю сам, так что ответ будет неполным.
— Вы правдивый человек.
— Я отношусь к этому серьезнее, чем вы, поскольку сознаю последствия оплошности, дражайший Никколо.
— Тогда расскажите, что знаете. Как можно более полно.
— Полагаю, он либо пытается привлечь к себе на службу крупного демона с легионом подчиненных тому мелких бесов, либо призывает одного из тех, кто прислуживает у Божественного Престола.
— Это вряд ли можно назвать пустячным занятием, — заметил Никколо. Он потел, Паскуале видел капли пота у него на лбу под линией редеющих волос.
— Все зависит от того, как вы к этому подходите, — небрежно ответил доктор Преториус. — Джустиниани прибегает к худшему виду некромантии, от которого тайные маги отказались давным-давно. Сомневаюсь, что у него получится что-нибудь. Вы же знаете, он любитель. Он даже пользуется собственным именем. Скорее всего, Джустиниани преуспеет в обеспечении себе местечка в Аду. Такие, как он, обычно так и кончают.
— А вы надеетесь избежать этой участи?
— О, разумеется, — сказал доктор Преториус. И внезапно улыбнулся, широко и радостно, и в этот миг Паскуале понял, что доктор совершенно безумен. В воздухе возникло движение, словно где-то рядом открылась дверь в край гиперборейцев, откуда потянуло холодом. — Всегда существуют способы избежать внимания Ада для тех, кто посвящен, — пояснил доктор Преториус. — Конечно, я знаю, мой друг, что вы не считаете Ад таким уж плохим местом. Я читал вашу пьесу на эту тему, ту, где демон обнаруживает, что настоящий ад это семейная жизнь, а сам Ад это уголок Небес, управляемый не Падшим, а богатым Плутоном. Который, разумеется, богат, потому что в итоге смерть забирает все и правит не вечной мукой, а садом, где те, чей разум или поступки не пускают их на Небеса, герои и философы, ведут беседы. Местечко, о котором вы, наивный Никколо, наверное, мечтаете. Может, вам стоит покопаться в своей душе, друг мой. Подобные заблуждения и приводят в лапы дьявола.
Паскуале почти загипнотизировал медоточивый голос доктора Преториуса. Голоса других посетителей таверны затихли, словно доктор создал мир внутри мира, где все было тесно привязано к его словам. Никколо засмеялся, и заклятие потеряло силу.
— Вы слишком серьезно отнеслись к моим фантазиям, — сказал он. — Хотя я польщен, вам не следовало принимать за чистую монету мой интерес к Аду. Если кому-то и суждено найти дорогу на Небеса, он должен сперва изучить путь в Ад, это неизбежно. Без искушения не может быть падения, а значит, и искупления.
— Мы оба охотимся за силой. Вот почему мы так похожи, вы и я, — мягко проговорил доктор Преториус.
— Вовсе нет, — запротестовал Никколо. — Это верно, что мы оба ищем силу, но разными способами и с разными целями. Вы желаете служить только себе, и никому другому, и избежать при этом Ада. Радом с такими, как вы, этот проклятый мир кажется светлым.
— Избавьте меня от рассуждений. Вы задали два вопроса. Задайте третий, и покончим с этим.
— Нет. Нет, не стану. Пока что я выяснил достаточно. — Никколо поднялся, и какой-то миг доктор Преториус глядел на него в ошеломлении. — Идем, Паскуале, — сказал Никколо. — За эту ночь нам многое нужно успеть.
— Нет! Погодите! У вас есть еще один вопрос! — воскликнул доктор Преториус.
— Может, как-нибудь в другой раз.
Доктор Преториус смел со стола кувшины и вскочил с места. Дикарь у него за спиной тоже поднялся, едва не задевая головой потолок.
— Нет! — кричал доктор Преториус. — У вас не останется никакой власти надо мной после этого, клянусь. Я расплатился!
— Пока что у меня нет вопросов, — любезно произнес Никколо и взялся за свою трость. — Идем, Паскуале.
Паскуале осмелился обернуться только после того, как они перешли мост над ручьем. Кажется, никто их не преследовал.
— Не волнуйся. Доктор Преториус по-своему честный человек; пока он все еще обязан мне одним вопросом, он не станет чинить нам козни, — сказал Никколо.
— Какую услугу вы могли оказать подобному человеку?
— Как-то я доказал, что он не совершал того, в чем его обвиняют. Я считал, что выступаю на стороне правосудия, ведь если повесят не того, настоящий преступник останется на свободе и по-прежнему будет совершать свои преступления. Тогда были жуткие времена, я действовал на свой страх и риск. Если бы я знал, что настоящий преступник в итоге избегнет наказания, возможно, я не стал бы защищать Преториуса. Он сделал много того, за что заслуживает смерти. Но легко рассуждать после, совсем иное — в разгар событий. Ты все равно выглядишь обеспокоенным, Паскуале.
— Интересно, на какое новое изобретение механиков он намекал, когда сказал, что оно ввергнет в нищету всех художников?
— Ты должен помнить, что доктор Преториус пытается отнять силу у всех, с кем встречается, Паскуале. Возможно, это была просто уловка для привлечения твоего внимания. Перестань об этом думать.
Никколо казался встревоженным и уставшим. Они двинулись в путь по узким переулкам и дворам, трость Никколо стучала в темноте. Паскуале поинтересовался, что же им удалось узнать.
— Что дело не такое уж и важное, каким могло оказаться. Если Рафаэль не замешан в нем, значит, Джулио Романо и Джованни Франческо действовали не по его поручению, не пытались защитить его, они работали на самих себя. Летающая лодка, которую ты спрятал, и картина, которую ты спас из огня, без сомнений, как-то связаны со всем этим, но я не думаю, что дело в них.
Паскуале вспомнил, что он оставил и кораблик, и картину на письменном столе Никколо. Его охватило чувство вины, но он решил пока не говорить об этом промахе.
— А Джустиниани действительно маг? Доктор Преториус, кажется, не верит в существование магов, кроме него самого.
— Это верно, люди подобного сорта тешат себя иллюзией, будто настоящей силой обладают только они, в этом и состоит ошибка. Доктор Преториус достаточно умен, чтобы разоблачить любой обман, но не более того, поскольку верит, что сам он настоящий чародей, единственный настоящий чародей. В итоге подобные люди не обманывают никого, кроме себя.
— Механики тоже думают, что знают все.
— Нет, Паскуале. Пока они верят, будто обладают средством к раскрытию тайн Вселенной, они делятся своими знаниями, потому что так легче совершать открытия. Люди типа доктора Преториуса копят сведения, и каждый верит, что только он разбирается в способах достижения силы. В этом разница.
Паскуале не смог скрыть разочарования. Флорины синьоры Джокондо исчезли так быстро. Его лучший костюм погиб.
— Тогда все это в конечном итоге неважно, — сказал он.
— Мы начали снизу, а не сверху. Но мы можем забраться очень высоко. Не расстраивайся, Паскуале. Ты еще заработаешь денег.
Похоже, Никколо видел Паскуале насквозь. Кажется, он видел насквозь всех, даже (в отличие от доктора Преториуса) самого себя.
Они добрались до главной улицы. Оказавшись под первым в ряду ацетиленовым фонарем, Паскуале наконец снял руку с кинжала. Миг спустя, когда они были между первым и вторым фонарем, на них напали.
4
Четыре человека выбежали из прохода между домами с противоположной стороны улицы и набросились на Паскуале и Никколо раньше, чем те успели сообразить, что это не просто гуляки. Мгновение, и Паскуале оттеснили от Никколо. Нападающий, тяжело дыша и распространяя запах дешевого пива, схватил его за шею, и Паскуале отшатнулся назад, лишая противника равновесия и припечатывая его к стене. Тот задохнулся и на миг ослабил хватку. Паскуале ударил его по ступне и высвободился.