рашных сновидений?
Ладно. Предположим, он поплывет. Предположим, у него хватит дыхания. Но что будут делать все эти акулы и кашалоты вокруг? Смотреть, как он движется мимо и не есть его?
«Но Диана же проплыла!» – снова и снова кричало ему самолюбие. «То Диана, а то ты!» – отвечал здравый смысл.
Он посмотрел на Диану, она – на него. Все поняла.
– Не бойся, я помогу.
– Я не боюсь, – отвечал Суббота.
А что он мог еще сказать? В конце-то концов, что ему терять сейчас? Пустую, глупую, никчемную и оскорбительную жизнь? Наверное, он и правда не боялся, тело только слегка сжималось, трепетало. Но тело – глупое, слабое – пусть постоит в сторонке. Последнее слово – за разумом. Однако и разум почему-то не спешил сказать это слово, не хотел, чтобы оно и правда стало последним…
Он все еще думал, а Диана уже действовала. Сняла со спины маленький рюкзачок, вытащила оттуда маску, загубник и небольшой двустенный баллон.
– Вот, надень, – сказала она.
Он посмотрел на баллон с сомнением.
– Что это?
– Криоланг.
– Надолго его хватает?
Диана пожала плечами.
– Обычно на полчаса. Но при условии, что заправил только что. Из него воздух постепенно выходит. За сутки не остается ничего.
– А когда ты его заправляла?
– Вчера вечером.
Суббота помолчал.
– И на сколько там осталось?
– Может, на десять минут. Может, на пять. Сейчас и узнаем…
Она втолкнула его в большой пузырчатый резервуар, служивший шлюзом между коридором и океанариумом. Суббота почувствовал озноб. Диана шлепнула его по спине, развернула к себе, помогла надеть маску и закрепить криоланг.
– А ты? – спросил он перед тем, как взять в рот загубник.
Диана не отвечала, открыла небольшой шкафчик на стене, взялась за красный рычаг.
– Главное, не паникуй и не дергайся, акулы этого не любят, – сказала она. – Если подплывут, ничего не делай, просто растопырь руки крестом и виси. Я сама разберусь.
Она сдвинула рычаг, и шлюз стал заполняться водой. Суббота напоследок вдохнул носом, экономя запас воздуха в криоланге. Вода быстро ползла вверх по щиколоткам, миновала колени, пояс, залила грудь. Суббота покосился на Диану, та стояла с каменным лицом. Точнее, уже не стояла, всплывала вместе с потоком воды, слегка шевеля ногами. Они оба медленно поднимались к верхнему прозрачному люку. Вода затопила шлюз полностью, залила лицо и голову. Страх прилил к горлу, заставил сделать два быстрых вдоха через загубник. Диана погрозила Субботе пальцем.
Люк отъехал в сторону. Маленькое пространство шлюза и гигантское – океанариума объединились в одно.
Первой вынырнула Диана, быстро оглянулась вокруг. Русые волосы встали дыбом, шевелились в воде, как змеи на голове у Горгоны. Убедившись, что путь свободен, махнула рукой Субботе. Тот, придерживаясь за край люка, судорожно лягнул ногами, выплыл в океанариум, завис в пустоте, шевеля руками. Диана показала наверх и куда-то влево, поплыла первой. Он ринулся за ней, боясь отстать.
Суббота плыл, отталкивался ногами, вдыхал, выдыхал, снова плыл, раздвигая густеющую воду собственным телом. Она все оглядывалась на него, контролировала, показывала большой палец: молодец, справишься. И он, точно, справлялся.
Конечно, сам по себе, на одной задержке дыхания он бы в жизни такое расстояние не одолел. Но сейчас, с криолангом, это уже казалось ему легче легкого. Главное, чтобы воздуха хватило, главное, чтобы не кончился прямо сейчас…
Диана повернулась к нему, показала пальцем наверх и влево. Он увидел там, в высоте, темноватый люк второго выхода из океанариума, освещенный прожектором. До него оставалось метров пятьдесят, сущая ерунда… И он ускорился, заработал ногами, руками, чтобы, наконец, покинуть влажную и холодную тьму.
По счастью, никаких крупных хищников рядом не было – ни акулы, ни косатки, ни осьминоги не проплывали поблизости, оскалилась только откуда-то сбоку из ближней пещеры мурена, но напасть не решилась, попятилась, исчезла, словно сама пещера ее втянула назад. Суббота старался не смотреть в ту сторону, поднял голову вверх, туда, куда плыла Диана. И замер…
Прямо над ним, метрах в пяти, парило огромное, похожее на торпеду бледное тело с вытянутым чудовищным рылом. Суббота застыл, разбросал руки по сторонам, надеясь отпугнуть. Но ужасная тварь на него даже не посмотрела, не он был ей нужен – рядом с ней висела маленькая фигурка, перебирала беспомощно ногами.
Акула постояла несколько секунд неподвижно, потом двинулась к Диане. Но это была еще не атака, просто приглядывалась… в последний миг она вильнула хвостом и проплыла совсем рядом с девушкой. В руке Дианы опасно блеснуло острие ножа. Но нож был маленький, с ладонь, – что сделаешь им с акулой, да еще в воде?
Огромная рыбина уже разворачивалась, готовилась к новому заходу.
Суббота дернулся было к Диане, но вспомнил, что она велела: растопырить руки и ждать – она сама со всем разберется. Конечно, она разберется. Она справится. Она сильная, необыкновенная. У нее нечеловеческие способности, она все сможет…
Акула ударила хвостом, двинулась, ускоряясь, прямо на Диану. Расстояние между ними сокращалось устрашающе быстро. Диана изготовилась, выставила нож вперед. Акула наплывала бесшумно и жутко, как торпеда. Что-то мертвое и мертвящее было в этой огромной бледной тени, победительное и непобедимое…
Глядя, как летит акула сквозь толщу вод, в последний миг он вдруг понял со всей ясностью, что Диана обречена. Сердце еще сопротивлялось, не хотело верить, говорило: нет, этого не будет, не может быть… Но мозг уже все знал – за секунду до того, как чудовище протаранило Диану тупым рылом, перевернуло, швырнуло, бездыханную уже, прочь от себя.
Кто-то совсем рядом закричал сквозь воду, забулькал… Он дернул головой, пытаясь увидеть, кто тут еще. Спустя секунду понял, что никого, что это кричал он сам – в ужасе, в отчаянии, в смертной тоске. Тело Дианы, бессильное, неподвижное, мягко парило в воде. Акула плыла к ней неторопливо, вальяжно – жертва все равно обречена.
Суббота снова услышал рядом крик – на этот раз яростный, гневный. Ноги его согнулись, толкнули вверх, к акуле, к чудовищной зубастой пасти. Он не знал, как проплыл этот десяток метров, опомнился, когда нечеловеческие глаза глянули прямо на него. Глаза эти пронизывали холодом: перед ним не животное было – бездушная машина смерти. А он висел, беспомощный, разведя руки, висел, защищая Диану, точнее, бездыханное тело – то, что осталось от женщины, которая любила его когда-то.
На миг акула застыла – новая жертва показалась ей интересной. Потом двинулась вперед, чуть приоткрыла пасть. Смертью повеяло на него, бездной, уничтожением, в глазах встали кровяные столбы, и он потерял сознание…
Очнулся Суббота в машине. Мотора не было слышно, словно ехала она сама по себе, накатом. Одежда его была мокрой, капало на пол и на сиденье… За окном мелькали лесопосадки, кургузые дачные поселки. За рулем сидела Диана.
Голос Субботе не повиновался. Он откашлялся – сначала сипло, потом низко.
– Мы живы или как?
Диана молчала – мучительно долго. Потом сказала, не глядя на него:
– Это все князь. Он во всем виноват.
– В чем виноват? – механически спросил Суббота.
Она опять умолкла, о чем-то думала. Заговорила, не отводя глаз от дороги, глядела все время вперед.
– Архангел – это инспекция. Он может начать войну. Большую войну. В войне этой не будет победителей и побежденных… – Подумала и уточнила: – Уж точно не мы с тобой будем тут победи- телями.
– При чем же здесь князь?
– Князь всегда при чем. Он был тут всегда. Всегда, понимаешь? Был полновластным владыкой, гением места. А потом появился Дий… Дит. И князь отошел на вторые роли. Покорился, но не смирился. Он всегда мечтал скинуть Дия, восстановить статус-кво. Но сам этого сделать не может, нет у него таких сил. И тут появляется архангел. Князь решил, что это шанс. Он хочет, чтобы началась война. Он надеется, что архангел и Дий истребят друг друга, с ними погибнут все люди, и он снова воцарится здесь, как когда-то…
Суббота слушал и леденел. Диана недоговаривала, не говорила всего, но он и так все понял. Он понял все и поверил, что это правда, поверил до последнего слова, до крайней черты. Так, веря в науку, ученый прививает себе оспу, чтобы умереть в мучениях, так религиозный фанатик сжигает на костре ведьму, так буйнопомешанный знает, что когтистые крылатые демоны вокруг вернее любой обыденности. У него было столько же доказательств своей правоты, сколько у них у всех, и он намерен был верить, ибо ничего другого не оставалось.
– И что же нужно от меня? – спросил Суббота. Голос у него был ровный, он все решил.
– Мы должны остановить Армагеддон, – отвечала Диана. – Не дать войне начаться, понимаешь?
Он помолчал. Потом спросил:
– В чем моя миссия? Я пророк?
– Нет, ты не пророк. Ты барбатос.
– Что это значит?
– Ты – с другой стороны. Как бы сказать… Темный сновидец.
Суббота глядел в окно. Легче ему стало или тяжелее, он не знал. Наверное, тяжелее. Хуже, надсаднее. Обреченнее. Но он все-таки спросил:
– А почему я с другой стороны? Почему не с той, где архангел? Что я сделал такого, что оказался с другой стороны…
– Ничего. В этом-то вся проблема. Ты ничего не сделал, чтобы оказаться с той стороны. Понимаешь теперь?
Суббота заиграл желваками.
– Но это и хорошо, – сказала она утешительно. – Им ты все равно не мог помочь, а здесь тебя ценят.
Но он уже не слушал ее, смотрел рассеянно в сторону.
– О чем ты думаешь?
И тут он как в воду головой бросился:
– Это правда, что ты – Змей?
От неожиданности она ударила по тормозам, он чуть не впаялся в лобовое стекло, едва успел подставить руки. Машина встала у обочины.
– Кто тебе сказал такую глупость? – голос ее дрожал. – Гениус, да?
Он молчал, не смотрел на нее.
– Но ты же не веришь этому, нет? – она волновалась. – Я не могу быть змеем, я женщина. Вот, потрогай мою кожу. Она мягкая, теплая… А змеи противные, холодные, мерзкие.