– Что делать будем? – тихо спросил Миша.
– Увози Субботу, – велел Чилинин, не отводя взгляда от Дианы, лицо у нее стало багровым, – делай, что он скажет.
Мише не надо было повторять дважды. Бесцеремонно и больно вывернув руку Субботе, он вытолкнул его из прихожей, оттуда они пробежали пару комнат и вывалились из черного хода. Напоследок Суббота еще успел повернуть голову и увидеть, что Диана закаменела, не отрывая глаз от Чилинина, а темные осторожно берут его в кольцо…
Спустя полминуты Суббота и Миша сидели в машине, и она, гудя мотором, слоила пространство на огромные кванты. Суббота, чуть только придя в себя, ощупал одежду, вывернул из-под куртки радиомаячок, остервенело, как гадину, раздавил каблуком, остатки швырнул в окно, навстречу налетающему ветру, повернулся к водителю.
– Как там отец Михаил? Не договорился с властями?
– Договорился тут с одним, – неохотно отвечал Ковалев. – Договориться-то договорился, только хлопнули его за милую голову, как воробья последнего. Ни на чин не посмотрели, ни на должность.
– И что теперь?
– Выводим людей на улицы. Боря – главный организатор. Называется все дело «Весенний марш».
– Понятно, – голос у Субботы стал безнадежным. – Не будет никакого марша. И весны не будет. Убьют Бориса.
Взвизгнули тормоза… Их качнуло вперед, едва не приложило лбом о верхнюю панель. Миша вывернул голову, смотрел на Субботу, голубые глаза потемнели. Секунду он молчал, потом произнес ровным сиплым голосом:
– Когда убьют? Кто?
– Сегодня вечером.
– А ты откуда знаешь? – тут Миша спохватился. – А, ну да, о чем это я…
Миша не зря был помощником по особым поручениям, реакция у него была отменная. Не говоря больше ни слова, взял мобильник, потыкал в кнопки, несколько секунд слушал, заговорил:
– Алло, Борис Ефимович… Хотел вас предупредить… – Он запнулся. – О чем предупредить? Так, ни о чем.
Бросил трубку, перехватил недоуменный взгляд, досадливо поморщился.
– Это не Ефимыч. Звонки перехватывают, на трубке – попка фээсбэшный.
Суббота размышлял недолго.
– Звони Леше.
Миша снова взялся за мобильник. Вдруг остановился.
– Что думаешь, как там дела у Катерины с капитаном?
На лице у Субботы проступили желваки… Он отвернулся, смотрел в пустую серую улицу.
– Нет уже их, – сказал глухо. – Ни Катерины, ни капитана.
– Точно? – Миша не верил, сверлил голубыми глазами.
– Я Диану знаю. Нет уже там живых никого… звони Леше.
Миша стиснул зубы, набрал номер.
– Алло, Алексей? Вы где там?
– Что с Субботой? – вопросом на вопрос ответила трубка.
– Тут он, со мной рядом. Говорит, что Бориса Ефимыча сегодня убьют…
В трубке что-то мерно бухало.
– Что у вас там? – сбился Миша.
– Так, фигня. Под стражу меня берут, спецназ ломится. Держимся пока. В рабочем порядке, все как обычно.
– А чего ты уперся? Устоять надеешься?
– Надеюсь, что отец Михаил успеет уйти.
Суббота не прислушивался к разговору. Он и так знал, что там творится сейчас. Со всех сторон офис волчеглазого Леши обступила грозная клубящаяся тьма, выбрасывала кривые протуберанцы, щупала, с какой стороны легче ворваться, чтобы не поразил ее в тот же миг гнев архангела…
– Так что там с Борей? – повторил в трубке голос Алексея.
– Суббота говорит, убьют…
Леша молчал пару секунд. Потом трубка снова ожила.
– Звонил ему?
– Звонил, дозвонился даже. Но, по-моему, это не он. Чушь какую-то отвечает, типа, спасибо, вас услышали. Разве Боря так разговаривает? Пасут его, точно пасут. Помнишь, он сам себе как-то на телефон позвонил, так ему ответили, что он подойти не может, занят.
В трубке снова что-то загремело. Леша отвлекся на секунду, потом заговорил:
– Миша, не дайте убить Борю. Вы должны спасти его, слышишь меня?!
– Да слышу я, слышу, – сказал Миша с досадой. – Только где его искать?
– Радио включи… – сказала трубка.
– Что?
Но тут шум в трубке усилился и связь прервалась.
– Черт, – сказал Миша. – Гребаный кабачок! Включи радио… Какое радио, чего, зачем? Радиоканалов этих, как собак. И что мне там скажут? Где сейчас Боря находится, да? Точный адрес сообщат?
Суббота, однако, все уже понял.
– Наверняка у него эфир где-то, интервью. А интервью у него может быть только на двух каналах – на «Дожде» и…
Миша уже давил кнопку настройки. В салон, грохоча, гудя, взвизгивая и присвистывая, ворвался шум вечернего эфира. Вот из помех выпростался, вылез, как медведь из берлоги, знакомый чуть насмешливый баритон…
– Есть, есть… – невидимый баритон пожимал плечами. – Их есть немного, это правда… Есть. Да, есть. Но давайте все-таки поймем, что, знаете, угрозы никакого кровавого майдана нет. А антимайдан и черносотенные шабаши, такие фрик-шоу – есть. Вот что есть. Ну, это ж правда, да?..
– Где у них офис? – Миша глядел на Субботу. Тот сообразил не сразу, сам там был всего пару раз, но все-таки сообразил:
– На Новом Арбате…
Ковалев, не выключая радио, вывернул руль, с визгом пересек двойную сплошную, едва не поцеловавшись с автобусом, невесть зачем вылезшим на крайнюю левую полосу, но в последний момент разъехался и под обиженные гудки помчался вперед, тесня наглые джипы, а где нельзя было оттеснить – завиливая колесом на встречную.
– Ведь ты моряк, Мишка, моряк не плачет… – свирепо запел Ковалев, выкручивая руль.
Встречные машины, уворачиваясь в последний миг, свирепо гудели вслед. Суббота судорожно застегнул ремень, впился ногтями в сиденье…
– Сколько нам осталось? – сквозь зубы бормотал Миша.
– До ближайшего грузовика в лучшем случае, а там – со святыми упокой… – проворчал Суббота.
– Передача сколько идет, шутник? Это начало у нее, конец? Сколько у нас времени до Бори добраться?
Суббота знал, что передача вместе с рекламой и новостями длится немного больше получаса. Но сколько осталось точно, так с ходу определить было нельзя.
Впрочем, вопрос решился сам собой – пошли новости.
– Минут пятнадцать еще есть…
– Не успеем, – сквозь зубы процедил Миша, поддавливая газ всякий раз, как между машинами открывалась хоть призрачная дыра. – А в эфир позвонить можно?
– В этой программе нет у них звонков… Но можно до редакторов дозвониться, те передадут.
– Действуй, – велел Миша, резко выезжая на тротуар, чтобы объехать огромную пробку, и непрерывно сигналя. Пешеходы с проклятьями прыснули из-под колес, но два крепеньких парня в легких курточках не по сезону бросились на капот и вцепились в него мертвой хваткой. Один, с рулоном в руке, с трудом удерживаясь на капоте и болтая ногами в воздухе, начал приклеивать на лобовое стекло здоровенный круглый стикер: «Мне плевать на всех, паркуюсь, где хочу!»
– Они что, очумели?! – изумился Суббота.
– Это стоп-хамы, врежь им, сволочам!
Миша сунул в руки Субботе короткую резиновую дубинку. Суббота высунулся из окна и стал охаживать прилипчивых юношей по рукам и по спине. Те не выдержали, горохом посыпались с машины, забранились вслед, завоняли. «Хонда», вильнув, ушла на проезжую часть. В заднее зеркало видно было, как очумевшие стоп-хамы грозят им кулаками и показывают маленькие средние пальцы…
На радиостанцию Суббота дозвонился с третьего раза. Знакомых, как назло, никого не было. Он, стараясь быть убедительным, попросил передать Борису Ефимовичу, который сейчас в студии, чтобы тот не уходил сразу, что это звонит его знакомый Суббота. Он не может дозвониться до Бориса, но для него есть очень важное сообщение…
– Вопрос жизни и смерти! – не удержался Суббота напоследок.
– Ладно, передам, – буркнула редакторша и бросила трубку.
– Передадут? – спросил Миша.
Суббота поморщился: черт их знает, в любом случае сделали что могли. Остаток пути они проделали, то застревая в пробках, то разгоняясь до бешеной скорости между светофорами.
Когда добрались наконец до Нового Арбата, был уже десятый час. Суббота вбежал в здание, бросился к охране:
– Борис Ефимович еще не выходил?
– Десять минут назад вышел, а что?
– Ничего…
Убитый, он поплелся обратно к автомобилю. Вокруг сияла синими огнями бессмысленная и безответная ночная жизнь.
– Может, перепутали? – спросил его Миша. – Редакторша ведь обещала…
Суббота набрал номер. Той самой редакторши на месте не было, искать ее не хотели. Но Суббота все-таки настоял. Пришлось ждать, пока найдут. Наконец она подошла к телефону.
– Это я звонил насчет Бориса, – проговорил Суббота. – Он еще у вас, на радио?
– Нет, уехал уже, – отвечала редакторша недовольно – похоже, ее отвлекли от ужина.
– Странно… Вы передали ему мою просьбу?
– Да, все передала.
– А что вы сказали?
– Сказала, что звонили, угрожали смертью и приказали оставаться на месте до субботы. А он ответил, что это все фээсбэшные разводки и его не запугать. И уехал.
Суббота замер на миг, оцепенел…
– Идиоты!! – закричал он тоскливо. – Какая смерть, какие угрозы? Откуда только вы беретесь, дебилы, на нашу голову?! В питомнике вас, что ли, выращивают!!
Редакторша молча бросила трубку. Суббота смотрел в мокрые электрические сумерки застывшим взглядом.
– Идиоты, – шептал он, – какие же идиоты…
– Ладно, – сказал Миша, – всего-навсего люди.
Помолчали.
– Что делать будем? – спросил Суббота.
Миша задумчиво смотрел перед собой.
– А ведь если бы не электричество, тут было бы совершенно темно. Как в подполе ранней весной… – сказал он почему-то.
– Это ты к чему?
Миша обернулся к нему.
– Где его должны убить?
Суббота молчал секунду, потом сказал с отчаянием в голосе:
– Не знаю!
– То есть как это – не знаешь? – Миша глядел на него изумленно. – Ты же этот самый, как его, дьявола… сновидец. Ты пророк!
– Да какой там пророк… – Суббота был в полном расстройстве, ерошил рукой волосы, как первоклассник, получивший двойку.