Даллас долго ждал, стоя возле двери, чтобы быть уверенным, что никто не идет по коридору. Потом подошел к постели с двумя пластиковыми пакетами и стаканчиком аммиака. Инструкции Мистера Рыжего были предельно просты: вылить аммиак в пакет с порошком, хорошо перемешать, пока порошок не растворится, потом соединить получившуюся смесь с пастой в другом пакете. Мистер Рыжий предупредил его, что второй пакет нагреется, в результате получится вязкое вещество — и взрывчатка готова.
Даллас вылил аммиак в первый пакет, застегнул его на молнию и принялся взбалтывать, чтобы растворить порошок. Он планировал сделать бомбу, а потом провести остаток ночи, представляя себе, как он ее заложит в металлическую урну за комиссариатом. Мысль о том, как урна с оглушительным грохотом взлетает на воздух, возбуждала его.
Когда порошок растворился, Даллас приготовился вылить получившуюся смесь во второй пакет, но тут услышал шаги приближающегося охранника.
— Теннант? Ты уже принял лекарства?
Даллас засунул пакеты под ноги, делая вид, что завязывает шнурки.
Охранник смотрел на него сквозь прутья решетки.
— Конечно принял, мистер Уинслоу. Если хотите, можете проверить. Я к ним заходил.
— Никаких проблем, Теннант. Я встречусь с ними позднее, вечером. Я просто хотел убедиться, что ты не забыл.
— Да, сэр. Благодарю вас.
Охранник повернулся, собираясь уйти, но остановился и нахмурился. Сердце Далласа мучительно билось, на спине выступил холодный пот.
— Ты в порядке, Теннант?
— Да, сэр. А почему вы спрашиваете?
— Ты как-то наклонился вперед и сгорбился.
— Мне нужно в туалет.
Охранник немного подумал и кивнул.
— Только не наделай в штаны, Даллас. У тебя еще час, пока не погаснет свет.
Даллас вслушивался в удаляющиеся шаги, затем подошел к двери и выглянул в коридор, прежде чем вернуться к своей работе. Он открыл второй пакет, устроил его поудобнее у себя между ног, а потом добавил туда раствор из первого пакета. Даллас застегнул молнию и принялся разминать второй пакет. Как Мистер Рыжий и говорил, пакет начал нагреваться.
Вот только Мистер Рыжий не предупредил его, что содержимое мешка станет ярко-пурпурным.
Теннанта охватили возбуждение и тревога. Утром, когда Даллас закончил скачивать порнофото, он зашел на несколько сайтов для любителей взрывчатых веществ и прочитал там про пикрат аммония. Он узнал, что это сильное и стабильное взрывчатое вещество, которое удобно хранить и использовать, оно довольно безопасно (насколько взрывчатка вообще может быть безопасной). Именно по причине своей стабильности. Однако в обеих статьях пикрат аммония описывался как белый кристаллический порошок, а не как пурпурная паста.
Пакет становился все теплее.
Теннант перестал его разминать и посмотрел на пасту внутри. Она увеличилась в объеме, как дрожжевое тесто. Казалось, паста наполнена мельчайшими пузырьками газа.
Теннант открыл мешок и понюхал. Запах был отвратительный.
Две мысли промелькнули в сознании Далласа Теннанта. Во-первых, Мистер Рыжий не мог ошибиться: если он сказал, что это пикрат аммония, значит, так и есть. Во-вторых, некоторым взрывчатым веществам не требуется детонатор. Однажды Даллас читал о таких субстанциях, которые взрываются после того, как их смешивают. Для подобных реакций существовало даже слово, но Даллас никак не мог его вспомнить.
Он все еще размышлял над этим, когда пурпурная паста сдетонировала, оторвав Далласу руки и встряхнув Атаскадеро так, что сработали все сирены и включилась система пожаротушения.
Это слово было «гиперголик».
13
Старки старалась не обращать внимания на взгляды, которые бросала на нее Марзик. Беседы с посетителями прачечной результата не дали, и теперь ей следовало написать отчет, но Марзик сидела и ничего не делала, глазея на Старки. Большая часть утра так и прошла — возможно, Марзик надеялась, что Старки задаст ей вопрос, но так и не дождалась.
Наконец Марзик не выдержала и подъехала в кресле к Старки.
— Наверное, ты хочешь знать, почему я так на тебя смотрю.
— Я ничего не заметила.
— Ты врешь. Я восхищаюсь улыбкой Моны Лизы, блуждающей по твоему лицу.
— О чем ты?
— Об улыбке, которая не сходит с твоего лица и которая говорит, что хоть ты и не хотела заниматься любимым делом, результат превзошел все ожидания.
— Как ты любишь раздуть из мухи слона.
Марзик непристойно ухмыльнулась.
— Я была права!
На них стали смотреть все детективы, находившиеся в комнате. Старки почувствовала себя униженной.
— Ты ошибаешься. Ничего такого не произошло.
— Но что-то было? Я не видела тебя такой умиротворенной с тех самых пор, как мы познакомились.
Старки нахмурилась.
— Нужно просто раньше вставать. Тебе стоит попробовать.
Марзик рассмеялась и отъехала к своему столу.
— Я готова попробовать то, из-за чего лицо твое так сияет. Я даже готова попробовать это дважды.
На столе Старки зазвонил телефон. Это была Дженис Броквелл из лаборатории АТО в Роквилле, штат Мэриленд.
— Привет, детектив. Я звоню относительно вопроса, который мы обсуждали в прошлый раз.
— Да.
— В семи случаях взрывов, которые приписаны Мистеру Рыжему, у нас имеется шесть концов трубок и шесть заглушек из двадцати восьми, которые он сделал. Я вскрыла все шесть и определила, что во всех случаях лента была намотана по часовой стрелке.
— То есть во всех случаях в одном направлении?
— Да, по часовой стрелке. Вы должны знать, что речь идет о шести колпачках от пяти различных устройств, найденных в трех городах. Я считаю, что это важно, детектив. Мы намерены включить новые сведения в банк данных о Мистере Рыжем и считать это характерным элементом его почерка, а также разослать соответствующие сообщения всем нашим офицерам. Я отправлю вам копию отчета.
Ладони Старки похолодели, сердце застучало в груди. Если Мистер Рыжий каждый раз наматывает ленту в одном направлении, почему в бомбе, взорвавшейся в Силвер-Лейк, направление намотки противоположное?
Старки захотелось закричать об этом Хукеру и Марзик.
— Вы проделали хорошую работу, детектив Старки. Благодарю вас за помощь, — сказала Броквелл.
Старки положила трубку, пытаясь решить, что делать дальше. Она была взволнована и боялась, что ее реакция окажется избыточной. Такая мелкая деталь, как направление намотки ленты, могла ничего не значить, но теперь становилась фактом колоссального значения. Она не укладывалась в схему. Получалось, что бомба в Силвер-Лейк выпадает из ряда всех остальных взрывов, приписываемых Мистеру Рыжему.
Старки встала и подошла к кофейному автомату, чтобы хоть как-то выплеснуть энергию, а потом вернулась к своему столу. Мистер Рыжий умен. Он знает, что части его бомб тщательно изучают, что результаты анализов сравниваются. Он понимает, что федералы, полиция штата и местные детективы будут самым внимательным образом составлять его личное досье. Среди прочего он наверняка испытывает удовлетворение от того факта, что всякий раз обводит полицию вокруг пальца, оказывается умнее мужчин и женщин, пытающихся его поймать. Вот почему он вырезает на своих бомбах имена, охотится за полицейскими саперами, подложил фальшивую бомбу в Майами. Он наслаждается, играя со своими противниками. Почему бы ему не изменить одну деталь в своей подписи, чтобы посеять сомнения среди детективов вроде нее, Кэрол Старки.
Если бомба сделана иначе, то возникает вопрос: почему? И самый очевидный ответ получается самым ужасным. Потому что бомбу изготовил другой человек.
Старки хотелось все как следует обдумать и разложить по полочкам, прежде чем докладывать Келсо.
— Послушай, Бет.
Марзик повернулась к ней.
— Я должна ненадолго уйти. Если меня будут искать, пусть звонят на пейджер, хорошо?
— Как скажешь.
Старки вышла из участка и направилась в кафе «У Филиппа», на ходу закурив сигарету. Она знала бомбы и знала взрывников. Старки решила, что Мистер Рыжий не станет менять методы своей работы даже ради того, чтобы подразнить полицию. Он стремится к тому, чтобы его узнавали; ему не нужно, чтобы полицейские сомневались; наоборот, они должны быть уверены. Каждая деталь его бомб — это товарный знак Мистера Рыжего, очередное доказательство, что полиция имеет дело с ним и ни с кем другим. Он хочет, чтобы его победы ни у кого не вызвали сомнений.
Старки купила себе чашку кофе, уселась в одиночестве за один из длинных столов и закурила новую сигарету. В ресторане запрещалось курить, но посетителей было совсем немного, и никто не стал возражать.
«Я не убивал Чарльза Риджио».
У федералов имелись многочисленные показания свидетелей, находившихся в библиотеке в Майами, а также других людей, которые описывали Мистера Рыжего как человека лет тридцати или немного младше. Однако Лестер Ибарра упрямо твердил, что видел мужчину сорока с лишним лет. Старик возле дома, принадлежащего матери Теннанта, говорил то же самое. Если Мистер Рыжий не имеет никакого отношения к этой бомбе, значит, ее сделал кто-то другой, и этот тип постарался, чтобы она выглядела как творение Мистера Рыжего. Наконец Старки произнесла это слово: имитатор. Пока что шепотом.
Имитаторы были частым явлением, когда речь заходила о серийных убийцах и насильниках. Шумиха в новостях действовала на сознание людей, предрасположенных к подобным преступлениям; этим людям вдруг начинало казаться, что им обязательно все сойдет с рук, если они скопируют убийство. Такие умники полагают, что его спишут на главного преступника. Так они реализуют давно родившееся желание убивать и мстить женщинам. Имитаторы надеются, что их истинные мотивы останутся неизвестны полиции — хотя они всегда неизменны: месть, деньги или ликвидация соперника. Почти во всех случаях имитатор не знает всех подробностей, поскольку полиция их скрывает. Имитатору известно лишь то, что он может прочитать в газетах, а там обязательно есть ошибки.