– Быстрее, принесите мне раствор карболовой кислоты! Одна часть кислоты на сорок частей воды, мисс Келли! Я уверена, вы помните эту пропорцию из утренней лекции!
Уна поспешила в кладовую. Она слышала, что мисс Хэтфилд расспросила девушку о состоянии пациента после операции, а потом послала ее за хирургом. Уна довольно быстро нашла банку с кристаллами карболовой кислоты. Она отмерила половину унции карболовой кислоты и растворила ее в двадцати унциях воды. Резкий незнакомый запах ударил ей в нос. Так вот почему мисс Хэтфилд нюхала пальцы, проверяя чистоту в отделении.
Уна поспешила к пациенту, прихватив губку и стопку салфеток. Мисс Хэтфилд первым делом обтерла руки раствором карболовой кислоты. Затем она смочила этим раствором несколько салфеток и обтерла ими шов на теле мужчины. В некоторых местах сочилась кровь, но не в таком количестве, чтобы предполагать масштабное внутреннее кровотечение, как опасалась та девушка, что позвала на помощь мисс Хэтфилд.
– Типичная картина плохой свертываемости крови, как я и предполагала, – сказала мисс Хэтфилд еле слышно. Кровотечение почти прекратилось.
– То есть его жизни ничего не угрожает?
– Посмотрим, – сказала мисс Хэтфилд и добавила, повернувшись к Уне: – Уберите прочь ту губку, что вы принесли. Она абсолютно не подходит для ухода за такими ранами.
– И как это я сразу не догадалась? – выпалила Уна, только потом осознав, что это звучало довольно саркастично.
– Губкой, мисс Келли, можно в два счета перенести болезнетворные бактерии из одной раны в другую. Смоченная в воде вата или пакля намного лучше, ведь их можно просто сжечь после использования.
– Я просто хотела помочь.
– До тех пор, пока не усвоите основные правила чистоты и гигиены, помощи от вас будет мало.
Уна взяла губку и побрела к кладовой. Губки, салфетки, вата, пакля – откуда она могла знать разницу между ними? Впрочем, мисс Хэтфилд, похоже, никогда не будет довольна Уной, как ни старайся. Ведь Уна принесла и салфетки, которыми мисс Хэтфилд не преминула тут же воспользоваться! Жители трущоб и уж тем более уличные бродяги пользовались подручными средствами. Сморкались в рукава. Использовали в туалете капустные листья или просто листья с деревьев вместо туалетной бумаги.
Когда Уна вернулась из кладовой, она увидела, что второкурсница пытается вынуть из-под мужчины окровавленную клеенку. Только вот не было под ним клеенки. Кровью было запачкано постельное белье. Кровь просочилась и на матрас. Теперь все это надо стирать и дезинфицировать, а пациента переложить на другую кровать. Тем временем сама мисс Хэтфилд пошла проверять, как Уна застелила еще не занятые койки. Ни одной из них она не осталась довольна.
Мисс Хэтфилд велела Уне перестелить их как полагается: нижний слой, два слоя клеенки, верхний слой… И только потом одеяло. Сама она стояла над душой и бранила Уну за каждую складку. Когда, наконец, Уна справилась, ей было велено отнести испачканное белье и залитый кровью соломенный матрас в прачечную.
– А потом отправляйся на третий этаж!
– А это еще зачем? – недоуменно спросила Уна.
– Будешь объясняться с директрисой!
Глава 17
Котельная, прачечная и кухня располагались позади основного больничного корпуса. Несмотря на то что территория была обнесена высокой кирпичной стеной, Уна слышала все звуки, доносившиеся с проходящей за стеной Первой авеню: и ржание лошадей, и грохот повозок, и крики уличных торговцев, наперебой предлагающих спички, пуговицы и жареные орехи… Вот погоняют мула… А вот идет мимо шарманщик… Такие до боли знакомые звуки, и так близко – но словно из другого мира. Ее – Уны – мира.
В одной руке Уна несла корзину с грязным бельем, набитую доверху. В другой – грязный соломенный матрас, который она согнула пополам и зажала под мышкой. Она семенила, то и дело останавливаясь и поправляя матрас, чтобы не выронить его. Какого дьявола она здесь делает? Она совсем не так представляла себе обучение здесь. Эти ужасно ранние подъемы, бесконечная возня с тряпками, словно в прислугах, – и все это под полным надменного презрения взглядом старшей медсестры мисс Хэтфилд. Да, у нее удобная постель и вкусная еда – но разве это стоит таких жертв? Да черт возьми, даже на Блэквелле жить было бы, кажется, проще!
Но стоило Уне только приоткрыть дверь в прачечную и войти в нее, как она сразу поняла, как это далеко от истины. Несколько женщин склонились над стиральными досками или отжимали белье, пот катил с них градом… Жидкие мокрые волосы, прилипшие ко лбу и вискам… Другие толкли белье в котлах с кипятком, раскрасневшись от едкого и горячего пара. Худющие, с ввалившимися глазами и изъязвленной кожей. Женщины из работных домов, привезенные сюда из Могил или из колонии на Блэквелле. Они стирают, кипятят и выжимают, пока не упадут замертво.
Уна как можно скорее поставила на пол корзину, положила рядом матрас и заспешила к выходу. У нее пересохло в горле. Она была вся в поту. И вовсе не только от душной атмосферы прачечной. Если копы найдут ее, жизнь превратится для нее в сущий ад. Вот как у этих прачек. Да, накрахмаленный воротничок формы непривычно скребет шею, ее соседка по комнате глупая болтушка, а старшая медсестра мисс Хэтфилд тошнотворно педантичная особа, но если только подумать о том, что ждет ее за воротами этой больницы…
Поднявшись на третий этаж, Уна отряхнула передник и поправила чепчик, и только потом постучала в дверь директрисы. Войдя, она с радостью обнаружила, что сестры Хэтфилд там уже не было, хотя и осознавала, что та, в свою очередь, успела так наябедничать директрисе на Уну, что вопрос о ее немедленном исключении уже практически решен. Придется мило улыбаться и откровенно подлизываться – иначе шансов остаться нет.
Кабинет директрисы оказался больше, чем Уна ожидала: большой полированный дубовый стол, несколько полок с книгами, да еще уголок с лакированным чайным столиком и креслами. На стенах не было ничего необычного: вышивки, фотографии, старомодные гравюры и простое деревянное распятие. В отделениях все было точно так же, только там были еще плакаты с цитатами из пророков Исайи или Иеремии и Псалтири. Несколько больших окон выходило во внутренний двор, но ставни были открыты только на одном.
Мисс Перкинс молча указала на кресло напротив стола, и Уна покорно расположилась в нем. Она сложила руки на коленях, скорее чтобы унять дрожь, чем для того, чтобы принять женственную позу, и подняла невинные глаза на директрису.
– Сестра Хэтфилд сказала мне, что сегодня у вас возникли некоторые трудности…
Как и во время вступительного собеседования, ничто – ни взгляд, ни поза, ни голос – не выдавало истинных мыслей мисс Перкинс. С ней бы Уна на улицах сработалась…
– Я сегодня не очень хорошо слышала и видела то, что демонстрировала нам на лекции мисс Хэтфилд, потому что далеко сидела. А потом в отделении кое-что перепутала. Но сейчас я все уяснила себе. Такого больше не повторится.
– Возможно, вы сидели далеко, потому что опоздали?
– Я опоздала всего на пару минут. Моя соседка по комнате никак не могла найти свой чепец, и мы…
– Но ведь мисс Льюис пришла вовремя.
– Мы в последний момент нашли ее чепец, и она убежала на занятия, а мне еще надо было…
– Мисс Келли, я позвала вас сюда не для того, чтобы выслушивать оправдания, – отрезала мисс Перкинс, нахмурившись. – Вы либо подходите для обучения у нас, либо нет. Ваше поведение сегодня говорит о последнем.
Повисла длительная пауза. Уна резко наклонилась вперед, оставаясь в кресле. Так, надо менять тактику. Но как? Льстить? Уну снова – как в прачечной – бросило в пот. Во рту пересохло от волнения.
– Прошу вас, дайте мне еще шанс! Ну пожалуйста! – начала Уна дрожащим голосом. – Я точно подхожу для обучения и докажу это!
Директриса откинулась в кресле и сложила руки перед собой. В гнетущей тишине было слышно только мерное тиканье часов. И директриса, похоже, не собиралась нарушать эту тишину. Уна ждала, пытаясь не проронить и звука. И надеялась, что слезы в ее глазах убедят директрису в серьезности ее намерения стать медицинской сестрой.
Как же глупо было со стороны Уны предполагать, что она сможет освоить здешнюю программу играючи! А еще глупее было недооценивать мисс Хэтфилд и ее неприязнь. Уна больше не повторит этих ошибок. Если только ее не исключат.
Наконец, директриса нарушила молчание.
– Уход за больными – это не развлечение для скучающих барышень. Это самая настоящая профессия. Призвание. Неподчинения и халатности мы здесь не потерпим. Если я еще раз увижу вас в своем кабинете в течение испытательного срока – и не важно, по какой причине! – вы будете исключены. Вам ясно?
– Да, ясно. Спасибо вам! Да! – выпалила Уна, вскочив и направившись к двери, пока директриса не передумала. – Вы не пожалеете об этом, обещаю!
Глава 18
На следующее утро Уна заставила себя встать, как только услышала, что Дрю проснулась. Она сбегала в ватерклозет, а не к общественному туалету в конце квартала – правда, чуть не задохнулась, все время зажимая нос и стараясь не дышать. Оказалось, что если дернуть эту странную ручку на веревочке, то польется вода, смывающая все нечистоты. Уна дернула ручку раза три. Просто из любопытства. Больше не могла, ведь она все это время не дышала. Она вылетела из ватерклозета пулей и долго пыталась продышаться.
Мисс Хэтфилд недовольно сощурилась, увидев Уну среди пришедших на занятие. И ведь в этот раз Уна не опоздала и слушала очень внимательно. Было ясно, что мисс Хэтфилд разочарована тем, что директриса не выставила Уну. Она не успокоится, пока не поймает Уну хоть на малейшей оплошности. Но Уна будет лезть из кожи вон, и у мисс Хэтфилд ни за что не выйдет опять загнать ее на ковер к директрисе.
Хотя очень быстро выяснилось, что это было легче сказать, чем сделать. Что бы ни обсуждалось на утреннем занятии – важность проветриваний, возможные источники неприятных запахов в душном помещении, температура в палатах, поглотители запахов, разница между сорбирующими и антисептическими дезинфицирующими средствами, – мисс Хэтфилд ожидала, что Уна схватит все на лету и тут же начнет применять эти знания, и проверяла это уже во время своего вечернего контрольного обхода в тот же день. Если она видела, что Уна проветривает, то придирчиво осматривала койку каждого пациента, проверяя, достаточно ли тепло он укрыт и хорошо ли ширма