Под негодующее ворчание доктора Пингри они поставили на место стол.
– Аккуратно, не повредите ничего! – недовольно шипел он.
Оступившаяся девушка энергично закивала и покраснела еще больше. Они с Уной стали собирать образцы костей с пола. При этом девушка положила свою доску на стол. Уна медленно раскладывала на столе позвонки, реберные и прочие кости, названий которых так и не смогла запомнить, напряженно вглядываясь в доску своей сокурсницы. К тому времени, как они подняли последние образцы, Уна успела запомнить все, что ей было нужно. Девушка поблагодарила Уну и вернулась в очередь. Уна тоже, и пока она стояла в очереди, успела вписать все недостающее.
От доктора Пингри сильно пахло табаком и камфарным маслом. Несколько крошек от утреннего сэндвича застряло в его седеющей бороде. Он мельком просматривал доски всех девушек, отмечая галочкой правильные ответы и зачеркивая неправильные с таким равнодушием, словно не считал это занятие достойным траты своего драгоценного времени. Одна девушка, получившая в итоге неудовлетворительный результат, начала со слезами на глазах умолять его разрешить ей пересдать экзамен, но доктор Пингри просто молча и безучастно проверял ответы следующей.
Но вот настала очередь Уны, и уж ее доску он проверил несколько раз, вычеркивая неправильные ответы с таким нажимом на мел, что Уне казалось, что он вот-вот разломится на куски.
– Но это же действительно был позвонок! – запротестовала Уна, указывая на один из трех ответов, которые доктор Пингри вычеркнул.
– Да, но вы не написали, какой именно.
Уна точно видела, что другим девушкам он не считал за ошибку отсутствие указания типа позвонка в этом пункте, но она подавила в себе желание спорить дальше. Всего три ошибки – это хороший результат, вполне проходной. А поквитается она с ним по-другому. В тот момент, когда он возвращал ей доску с ответами, она взяла ее правой рукой, а левую запустила в его карман… и прихватила карманные часы.
Наступил вечер. Уна лежала на своей кровати, разглядывая часы доктора Пингри. Дрю все еще торчала в библиотеке, обложившись толстенными трудами по медицине. Она поднимется в комнату только около десяти, когда выключат общий свет. Часы были обычные, практичные, а не для красоты. Спереди не было украшенной богатым орнаментом крышки, а сзади – гравировки с инициалами. За них дадут десять долларов, ну… максимум двенадцать. Она, конечно, не отважится сбегать в город и сбыть их. Но и оставлять их у себя нельзя. А если миссис Бьюкенен обнаружит их в ходе уборки? Взяв их, она нарушила правило номер девятнадцать: никогда не красть, если не сможешь быстро избавиться от краденого. Равно как и новое правило, которое установила для себя: не красть ничего, пока скрываешься.
Уна вздохнула и нехотя встала с кровати. Она как-то машинально потянулась в карман доктора. Воровство у нее уже в крови. И так ему и надо. Разве честно он обошелся с ней? Но надо быть осмотрительнее. Или, вернее сказать, похитрее. Она сегодня опять была на волосок от исключения, и всезнайка Дрю не всегда будет рядом!
Уна открыла свой сундук и слегка надорвала обивку изнутри. В эту щелку она и опустила карманные часы доктора Пингри. Они скользнули вниз между тканью и деревом и провалились со стуком. Тайник, конечно, не самый лучший, но хоть не прямо на глазах… Она закрыла сундук и стала спускаться вниз, хотя больше всего на свете хотела уже сейчас лечь спать.
В библиотеке было довольно много девушек: одни листали журналы, другие играли в шахматы или карты, двое тихо беседовали у камина. Дрю сидела за столиком в дальнем углу и листала толстенную книгу. Уна снова подумала, что больше всего на свете хочет сейчас или на свою уютную кровать, или к теплому камину. Но она заставила себя подойти к Дрю. Та изучала страницу, на которой была изображена грудная клетка. Она что, не насмотрелась еще на кости? Уну так и подмывало спросить это у Дрю, но вместо этого она сказала другое:
– Можно я посмотрю книгу вместе с тобой?
– Конечно, – просияла Дрю.
Глава 20
Два дня спустя Уна, зайдя в шестое отделение, увидела там второкурсницу, сидящую на стуле, склонившись над ведром. Она посмотрела на Уну красными от слез и напряжения глазами, сморщилась, и ее стошнило в зажатое между коленями ведро. Уна быстро принесла влажную тряпку – и как раз вовремя: девушку стошнило снова.
– Вы как? – спросила Уна. – Может, вам прилечь?
Девушка замотала головой.
– Мне позвать сестру Хэтфилд?
– О нет!
Девушка выкрикнула это так громко, что Уна от испуга попятилась. За все то время, что Уна провела в отделении, она редко слышала, чтобы эта девушка говорила. И уж если говорила, то только шепотом.
– Все хорошо, – добавила второкурсница чуть слышно, – скоро пройдет.
Ее лицо было бледным, на лбу испарина. Ноги дрожали. Так что Уна быстро поняла, что эти симптомы – чем бы они ни были вызваны – не пройдут так скоро. Но Уна оставила девушку в покое и принялась за свою работу.
Она работала с этой девушкой в одном отделении, но они за все это время даже словом друг с другом не перемолвились. Уна даже не помнила точно ее фамилию. Мисс Кэдди? Мисс Катсон? Мисс Карлайл? Как бы то ни было, второкурсница сразу дала Уне понять, что в ее глазах она занимала положение немногим выше, чем уборщицы и прачки из работных домов и нежеланные гости в виде крыс.
Задачей Уны было протирать пыль, перестилать койки, сворачивать бинты, помогать пациентам в личной гигиене – и при этом не мешать прочему персоналу больницы. Только когда – вернее сказать, если – Уна пройдет испытательный срок, ее, может быть, заметят.
Но сама Уна все замечала, и, пожалуй, последние несколько дней второкурсница вела себя как-то странно: часто присаживалась отдохнуть, почти ничего не ела, то и дело бегала в туалет.
Прошло около часа. За это время второкурсница смогла-таки с трудом подняться на ноги и обслужить нескольких пациентов, то и дело подбегая к своему ведерку. Когда приступы тошноты, наконец, отступили, второкурсница подозвала Уну к себе.
– У мистера Кеплера – четвертая койка – операция через час. Я должна сопровождать его, – еле выдавила она из себя, снова хватаясь за живот так, словно ее сейчас опять начнет тошнить. – Я не в состоянии сейчас. Придется тебе пойти вместо меня.
– Ты с ума сошла? Да я понятия не имею, что надо делать в операционной!
– Во время операции врачам будет помогать другая медсестра. Тебе нужно будет только подготовить носилки, на которых пациента доставят в операционную, и быстро подавать им материалы.
– Но я…
– Да это всего-навсего литотомия, больше часа не займет.
– Сестра Хэтфилд ни за что не разрешит такое!
– А она и не узнает. Ты вернешься задолго до вечернего обхода.
Уна сложила руки и окинула второкурсницу строгим взглядом с головы до пят.
– Почему ты не хочешь сказать сестре Хэтфилд, что плохо себя чувствуешь? Те ж ведь не заразная?
– Нет, конечно! Это просто… – девушка криво улыбнулась. – Ерунда, скоро пройдет!
И тут Уну осенило:
– Да ты залетела!
– Я… что?
Уна прошептала ей на ухо:
– В положении!
– Нет, конечно! – выпалила девушка.
Но при этом так раскраснелась, что больше не нужно было никаких слов.
Встречаться с мужчинами во время обучения в школе было категорически запрещено. Исключить могли даже за один фривольный взгляд. А уж беременную выгонят просто в два счета.
– Они же рано или поздно все равно заметят, – не без сочувствия сказала Уна. Она много раз видела женщин в самом начале беременности, и далеко не всегда беременность эта была желанной. – Если ты не сделаешь аборт.
Девушка зашикала на Уну.
– Еще четыре месяца – и у меня на руках диплом. Никто ничего не узнает, если только ты не расскажешь. Не дай бог…
– Да не буду я ничего рассказывать. Какое их дело?
Девушка облегченно вздохнула.
– Так ты сопроводишь мистера Кеплера на операцию вместо меня?
– А ты обещаешь расхваливать меня перед сестрой Хэтфилд до конца моего испытательного срока?
Девушка закивала головой.
– Хорошо, тогда я пойду вместо тебя, если мне действительно нужно будет во время операции просто подносить материалы.
Но чем больше второкурсница рассказывала Уне, что той предстоит делать, тем больше Уна начинала беспокоиться. Сначала надо помыть пациента и надеть на него свободную рубаху, которую можно будет легко и быстро снять с него в операционной. Затем надо подготовить носилки, чтобы отнести пациента наверх. Разместив мистера Кеплера на операционном столе, Уна должна проследить, чтобы под рукой у врачей было следующее: полотенца, лотки для мытья рук с чистой водой, мыло, холодная и горячая вода, карболовая кислота, карболовое масло, небольшие лотки для мусора, губки, тканевые и марлевые бинты разных размеров, вата, пакля, корпия, мелкие кусочки ткани, компрессы, булавки, иглы и медицинская нить.
– И убедись, что губки чистые, без песка и прочего мелкого мусора! – предупредила Уну второкурсница, помогая ей уложить мистера Кеплера поудобнее на носилках. – Во время операции ассистирующая медсестра будет подавать тебе пропитанные кровью губки. Тщательно выполаскивай их и отжимай так сильно, как только сможешь!
Сказав это, девушка поправила Уне воротничок и чепчик.
– И умоляю тебя, постарайся держаться уверенно и никому не говори, что ты на самом деле первокурсница на испытательном сроке!
Раз она в силах раздавать команды, то, может, она все же сама пойдет с мистером Кеплером на операцию? Только Уна хотела сказать ей все это, как девушка снова побежала к ведру и ее в очередной раз стошнило.
Прибежали два санитара, просунули деревянные длинные жерди по бокам петель в полотне носилок и довольно бесцеремонно поволокли мистера Кеплера из палаты. Уна в тревоге оглянулась на второкурсницу. Что за адский план! Хотя… Если она справится, то эта девушка будет перед ней в долгу. А поскольку