Оля пригласила его зайти, но Костя отговорился усталостью после забега.
– Ладно, в следующий раз, – улыбнувшись, она потянулась к нему, и Костя поцеловал ее в губы. От Оли пахло тонкими духами и немножко клубникой, но Костя не чувствовал ничего, кроме досады.
Домой не хотелось. Там спал Ян и, возможно, не один, а главное, там ждала тоска по Наде.
Костя зашел в пышечную, чего раньше никогда не делал, ибо, по мнению папы, эти заведения являлись рассадником микробов и разврата, вдохнул запах жареного теста, после пробега показавшийся упоительным, взял пяток золотистых колечек, щедро посыпанных сахарной пудрой, и стакан кофе с молоком, глядя на который, человек сразу понимал, что такое серо-буро-малиновый цвет. Но жижа была горячая и сладкая, а большего от общепита и требовать нельзя. Резиновые пышки, от которых бумажная тарелка немедленно промаслилась насквозь, тоже пошли на ура и были съедены секунд за тридцать. Подкрепившись, Костя поехал в академию, разузнать насчет Нади, но в приемнике ему сказали, что девушку к ним не привозили и о несчастном случае на соревнованиях они слышат первый раз.
Костя понял, что Надю доставили в одну из городских больниц, коих в окрестностях парка было целых три, и в каждой клинические базы мединститута и академии. В принципе он был готов объехать все три, но, увы, никого там не знал из персонала, а постороннему мужику с улицы информацию о пациентке не дадут.
Самый верный вариант – поехать домой и растолкать компанейского Колдунова, у которого друзья-приятели в каждой медицинской точке города. Несколько звонков, и он будет все знать о Надином состоянии, а главное, она не узнает, что он тревожится за нее.
Только Ян спит, и будить его перед ночью – преступление.
Костя доехал до Надиного дома. Обычно он в метро читал, но сегодня не захватил книгу и коротал время в дороге, рисуя себе картины будущей жизни с Олей. Понятно, что она будет для него не Оля, а жена, дорогая супруга, а он для нее тоже не Костя Коршунов, а муж, образцовый экземпляр, которого с гордостью можно предъявить родным, друзьям и знакомым. Что ж, ему не привыкать. Сначала был образцовым сыном, потом образцовым солдатом, потом курсантом, теперь вот врачом и женихом, а скоро станет мужем… Вопрос только в том, где он сам за этими масками?
Где-где… Рядом с Надей, вот где. Только в ее объятиях он понимал, что он – это он, что, кроме исполняемых им ролей, есть что-то еще, но, увы, это что-то еще, едва проклюнувшись сквозь скорлупу масок, оказалось слишком слабым и нежизнеспособным.
«Сдохло – и слава богу», – пробурчал он себе под нос.
Пока добрался до дома Нади, стемнело, зажглись фонари, и окна стали загораться теплым вечерним уютом.
У Нади мягким зеленым огоньком светилась лампа в кухне, в большой комнате сияла люстра, а в ее келье лучи бра пробивались сквозь легкие занавески.
Заметив этот свет, Костя приободрился. Значит, Надя дома, а не в больнице, стало быть, здоровью ее ничто не угрожает.
Он несколько раз обошел вокруг квартала, так и эдак прикидывая, как бы в этом убедиться. То хотел подстеречь Женю, который вдруг соберется в булочную на ночь глядя, то хотел стукнуться к ним в дверь под флагом встревоженной общественности, разные изобретал варианты, пока его не осенило, что можно просто позвонить по телефону.
Изумившись, как это очевидное решение сразу не пришло в голову, Костя нашарил в кармане двушку и двинулся к метро, но на остановке автобуса нос к носу столкнулся с тетей Люсей.
– Здрасте! – выпалил он от неожиданности.
Тетя же самообладания не теряла. С трудом выбравшись из узких дверей «икаруса», она сунула ему в руки тяжелые авоськи.
– Ну что, кавалер? Пошли?
– Я просто хотел справиться о Надином самочувствии…
– Хотел он! – фыркнула тетка. – Сначала носятся сломя голову, а потом справляются! Ты когда бегаешь, глаза-то разуй! Ничего, нас тоже так просто не возьмешь. Легкое сотрясение и сильное растяжение, больше ничего.
– Слава богу! – Костя остановился.
Тетка ухмыльнулась:
– Ну что, идешь?
– Спасибо, я просто хотел убедиться, что Надя не сильно пострадала.
– Ах вон что! Ну, мил человек, сумки-то уж донеси до двери, уважь старушку.
Костя покорно поплелся вслед за нею, но тетя притормозила и крепко взяла его за локоть, прижав к своему мягкому боку:
– Ты знаешь что? Благодари бога, что Надька призналась, что у вас ничего не было, а то мы бы с тобой не так сейчас разговаривали.
Костя приосанился, насколько это было возможно в крепких объятиях тети Люси.
– Не понимаю, почему мы должны перед вами отчитываться…
– Потому что она моя племянница, баран! Но сейчас не об этом. Раз ты ее не обидел, то и нам обижаться не на что. Понравилась девушка, разонравилась, такое уж ваше мужское племя непостоянное. Только я смотрю, что не в Надьке-то дело, а во мне.
– В смысле?
– В коромысле! А то я не вижу, что тебя прямо всего перекосило, когда ты со мной познакомился.
– Ну что вы, нисколько.
– Да не бухти! Знаю я ваше племя, да и о себе самой тоже имею представление. Не твоего поля ягода.
Костя прокашлялся:
– Людмила Марковна, если у вас сложилось…
– Не надо этих реверансов. Я такая, ты такой, только Надька у нас ближе к тебе, чем к нам уродилась. Говорят, хочешь узнать, какой твоя жена станет в будущем, посмотри на ее мать, но я не мать, а всего лишь тетка. Надя другая, парень. Если ты ее любишь, то лучшей жены тебе не найти, это я тебе точно говорю. Думай, парень, думай и учти, что женишься ты на Наде, а не на нашей семье, которая, конечно, не чета твоей. Доведем с Женей девочку до загса, а там ты нас больше не увидишь, не переживай. Обо мне так больше и не услышишь никогда, и Женька тоже не станет набиваться. Будем сидеть тихо да надеяться, что ты не тиран и позволишь ей иногда нас навещать.
– Людмила Марковна…
– Главное, чтобы Надя была счастлива, а если для этого нам надо сгинуть с экрана и не портить панораму, как говорят мои дети, то без проблем.
Она остановилась перевести дух и вдруг засмеялась:
– Надя говорила, у тебя вроде отец профессор?
– Так точно.
– Представляю, как он бы опупел при виде новой родственницы! В общем, если что, мы с Женькой вам досаждать не станем. Будет у тебя жена круглая сирота. Мать у нее была с высшим образованием, врач, вот на это и напирайте перед твоей родней.
За этим странным разговором Костя не заметил, как оказался у Надиной парадной.
– Ну что, идем? – тетя Люся открыла дверь.
Вместо ответа Костя протянул ей сумки и отступил на шаг.
– Ну как знаешь. Надумаешь, приходи жениться, а пока я даже не скажу ей, что ты тут, – сделав театральную паузу, Людмила Марковна с нажимом произнесла: – справлялся.
– Спасибо, – сказал Костя и шагнул в сгущающийся вечер.
Естественно, никто не отпустил Колдунова в понедельник утром, как обещал Бахтияров. Из-за гриппа на работу не вышли еще двое ординаторов, пришлось делать обход и заполнять истории, притом что Яна не покидало ощущение, что его мозги пару раз провернули в мясорубке и теперь у него в голове паштет.
Но даже этим паштетом само собой разумелось, что сорвавшееся знакомство с родителями автоматически переносится на следующие выходные, однако Соня, приехавшая забрать его с работы, сказала, что вопрос решится ближе к четвергу, а пока не стоит лишний раз дергать папу с мамой.
– Нет, в эти выходные меня уж точно никто не затянет на сутки, – провозгласил Ян, – пусть Константин Петрович отдувается, он здоров и больше никуда не бежит.
Соня сказала, что папу могут оставить в городе как старшего по академии.
– Поедем втроем, – отрезал Ян, – в таких делах главное мамы, а папы уж как-нибудь договорятся.
– Дорогой, это за свидание не считается, поэтому я просто высажу тебя возле дома и поеду, – невпопад сказала Соня.
Она была сегодня какая-то странная, отстраненная, а может быть, это просто показалось сквозь пелену дурной дремы, застилающую глаза после двух бессонных ночей.
Ян устал так, что не было сил сопротивляться Сониной заботе, он пошел домой, засыпая на ходу, и не помнил, как лег.
Лишь проснувшись вечером и собираясь звонить родителям, он вспомнил, что они с Соней так и не договорились насчет выходных.
Ян решил уточнить этот момент и набрал номер Сони.
– Сейчас, подожди, – сказала она, и в трубке раздалось шуршание. У Бахтияровых был аппарат на длинном шнуре, и по этому звуку Ян понял, что Соня уносит его к себе в комнату.
Его телефон был намертво прикручен к стенке в прихожей, поэтому Ян принес из комнаты стул и поплотнее прикрыл двери, хотя Константин Петрович сидел у себя, как в норе, и мало интересовался происходящим вокруг него.
– Дай мне еще время, Ян, – прошептала Соня, – хоть пару недель.
– На что?
– На все. Я хочу быть на сто процентов уверена, что мы поступаем правильно.
– А сейчас на сколько?
– Не знаю. Не на сто.
Ян вздохнул:
– Сонь, я не знаю, что могу сделать, чтобы было сто.
– Я бы сама все для этого сделала. Только я смотрю на Костю с Олей…
– Ты вообще нашла на кого равняться.
– Но мы ведь недалеко от них ушли. У нас просто дружба с сексом и общими интересами.
Ян почесал в затылке:
– А разве для счастливого брака нужно что-то еще?
– Мы не мечтали друг о друге, Ян. Если бы хоть один из нас был в другого влюблен до безумия, но ведь нет!
– Я тебя люблю, Соня.
– Нет, Ян. Ты любил другую девушку.
– Это давно в прошлом, Сонечка.
– А у меня, как выяснилось, нет, – она горько рассмеялась.
– Погоди-ка, ты выпила, что ли?
– К сожалению, трезвая, как стеклышко. Ян, я тоже любила одного человека. Безответно, правда.
– Это не считается.
– Нет, он тоже меня любил, просто мы не могли быть вместе. Вот так… Я думала, что все прошло, что я стала холодная и спокойная и любовные страдания никогда больше не причинят мне боли, но я ошиблась. Недавно я встретила его и поняла, что, если бы он меня позвал, я бы пошла за ним, а не с тобой.