Джитиндер покачал головой. Его это не убедило, но все же он ничего не сказал.
Этос вздохнул.
– Тогда хорошо. Если я не вернусь в течение двух дней, считайте, что я мёртв и уходите из Глубоководья немедленно. За вами двумя всё ещё могут охотиться, чтобы добраться до меня, но если вы затаитесь на месяц-другой, всё должно закончиться. Джитиндер, я знаю, ты умеешь прятаться. Защити Артемис за меня.
– Но как мы узнаем наверняка? – заинтересованно спросила Артемис. – Мёртвый ты или живой?
– Потому что я вернусь, если смогу.
Этос оставил их стоять на палубе «Цунами», пристально смотрящих на то, как он тает в утренней толпе торговцев, моряков, рыбаков и докеров, суетящихся вокруг.
Этос покинул улицу Доков, что шла почти по всему периметру гавани, и свернул на улицу Кораблей, прошёл две таверны и свернул налево, минуя «Висящий Фонарь», одну из контор, где можно было нанять охрану.
Затем юноша свернул направо на улицу Преспер, прошёл вниз по всей её длине и появился на улице Лентяев, одной из главных проезжих магистралей в Глубоководье.
Как только он продолжил по ней свой путь и оставил позади район доков, то начал ощущать этот город. Это было волшебное чувство, витавшее в воздухе, как будто что-то должно было произойти здесь. Калимпорт казался сонным, а Глубоководье было энергичным, свежим и живым. Здесь всюду чувствовалась власть, почти материальная сила, которая управляла этими людьми, и Этос почти ликовал, ощущая её.
Иногда кто-нибудь бросал на амулет, свисающий с его шеи, незаинтересованный взгляд, но это была просто оценка, а не узнавание. Казалось, никто не искал его или амулет специально, и юноша заключил, что слухи всё же ещё не достигли этого далекого севера.
На пересечении проспекта Глубоководье и улицы Лентяев лежала широкая площадь, заполненная толпами людей всех слоёв общества. Выше улица Лентяев открывалась в Высокую Дорогу – самый большой и наиболее посещаемый проспект в городе. Отсюда слева хорошо был виден Замок Глубоководье, стоящий высоко на склоне горы и возвышающийся над многочисленными гостиницами, цехами и башнями города. Дальше впереди и слева от него сияли белые стены Дворца Персиваля, укрытого в изгибе горы Глубоководье.
Он шёл по Высокой Дороге, оставляя гору Глубоководье позади. Миновав огромный городской рынок, юноша стал искать улицу Салмур.
Спустя несколько минут он свернул на неё и продолжил спуск. Отсюда он мог разглядеть городские стены и одну из сторожевых башен, стоящих вдоль них.
Пройдя вниз по улице Салмур, Этос повернул налево на проспект Брондера.
Там, не далее чем в тридцати ярдах слева от него, стояла «Сияющая Колыбель».
И перед ней его ожидали тридцать вооруженных стражников.
– Пожалуйста, пойдём с нами, – сказал командир.
Джитиндер беспокойно мерил шагами палубу «Цунами».
– Он вернется, – уверяла его Артемис.
– Или нет, – ответил Джитиндер. – И каждый исход лишит меня шанса.
Он продолжил своё шествие, потом развернулся и уставился на девушку, а затем набросился на неё, будто она была виновата.
– И почему я должен упускать свой шанс? Потому что я сижу здесь, защищая кого-то, кто вовсе не нуждается в какой-либо защите, вот почему!
– Успокойся, Джитиндер, – сказала Артемис.– Где твоё самообладание? Ты не можешь жить одной ненавистью.
Помощник спокойно курил трубку, стоя всего в нескольких шагах от них и с интересом рассматривая сцену.
Всё ещё злой, Джитиндер отвернулся.
– Ты так боишься, что я пострадаю! Почему? Я не настолько слаб, чтобы со мной нянчиться. Я могу позаботиться о себе!
– Никто не говорит, что ты слабак, Джитиндер.
Он фыркнул.
– Не опекай меня.
– Тогда ты тоже не опекай меня, – возразила на сердито. – Ты хочешь сбежать и убить себя, прекрасно. Но не проси меня сказать, что это хорошая идея.
Он отвернулся от неё и немного помолчал. Затем сделал один шаг к трапу, затем ещё один, и ещё один.
– Я ухожу, – сказал он холодно.
– Подожди, – ответила Артемис. – Я не хотела грубить…
– Я ухожу, – повторил Джитиндер, не оглядываясь. Он ступил с трапа на причал и через несколько минут уже смешался с толпой.
Артемис отвернулась и дважды прошлась вдоль палубы, потом развернулась и последовала за Джитиндером, тоже сойдя на берег.
– Куда точно мы идём? – спросил Этос. Он шёл сбоку от капитана стражи, окруженный спереди и сзади городскими стражниками.
– Это секретная информация, сэр, – спокойно ответил капитан, – я не могу этого сказать. Вам нужно знать только основные данные.
– Мне нужно знать.
– Я боюсь, что это последняя вещь, которую вам нужно знать, сэр.
Он продолжали идти в молчании, держа путь через лабиринт глухих улиц и аллей. Этос отметил, как петляет путь, которым они шли, и забавлялся идеей, что стража пытается запутать его. Если это был их план, то он потерпел неудачу, поскольку мысленно юноша делал отметки, чтобы позже можно было вернуться обратно той же дорогой.
Некоторое время спустя он снова заговорил.
– Я под арестом?
– Нет, сэр. Мы бы забрали Ваше оружие и связали Вас, если бы это было необходимо.
– Так я могу свободно уйти?
– Нет, пока Вы еще не свободны, сэр. Считайте себя гостем.
– Бесправный гость – пленник.
– Тогда считайте себя пленником, сэр. Вы не под арестом, но Вы не можете покинуть нашу компанию.
– Я вижу.
Они прошли ещё немного, а потом остановились перед невысокой приземистой квадратной башней. Двое других стражников ждали по сторонам открытых ворот. Втолкнув Этоса внутрь, они захлопнули за ним дверь.
Свет внутри был тусклым, как если бы комната намеренно была построена так, чтобы мешать людям, попадающим сюда с улицы, видеть, что там внутри. Но острые глаза Этоса заметили всё. Крупный коренастый человек с бородой, густыми чёрными волосами и чисто белой полоской среди них, сидел за довольно большим столом, с любопытством следя за Этосом.
– Кто ты и что хочешь сделать со мной? – спросил Этос.
Если человек и был удивлен тем, что зрение Этоса так быстро приспособилось к полумраку, то не показал этого.
– Я Хелбен Арунсун. Прошу, садись.
Этос помедлил. Затем двинулся к предложенному стулу и сел.
– Я слышал о Вас, Чёрный Посох. Вы – маг. Могущественный маг.
Глубоко в груди Хелбена раздалось хихиканье.
– Чёрный Посох? Это моё прозвище теперь так популярно? Тебе интересно узнать, как я его заработал?
Этос пожал плечами.
– Да, не отказался бы, но Вы не ответили на мой вопрос.
Улыбка Хелбена стала мрачной, а во взгляде появилась сталь.
– Резок и остёр. Я слышал это о тебе. Но полагаю, что я должен был ожидать этого. Ты – ученик Энтрери.
Этос ничего не ответил, но любопытно приподнял голову. Ученик Энтрери? Что бы это могло значить?
Хелбен неправильно понял взгляд Этоса.
– Да, я знаю кто ты и кто твой хозяин. И знаю для чего ты здесь.
– Признаться, я ничего не делаю здесь, – сказал Этос, оглядывая комнату вокруг.
– Я не имел в виду твоё присутствие в этой башне. Я говорил о причине, по которой ты в Глубоководье.
– Вы знаете для чего я здесь?
Маг утвердительно кивнул.
– Все лорды города знают о тебе.
Лорды Глубоководья знают о нём? Но тогда они знают… Этос обнаружил, что ему интересно, действительно ли верны слухи, о том что Хелбен был одним из этих таинственных лордов, правящих городом.
– Тогда почему Вы удерживаете меня? Ничто из того, что я собираюсь здесь сделать, не противозаконно, и я хочу завершить мои дела как можно скорее.
Тяжелый свет блеснул во взгляде Хелбена.
– Ты так уверен, что законы Глубоководья допустят кровопролитие?
Этос был озадачен.
– Я пришёл не за тем, чтобы пролить чью-то кровь, хотя не отрицаю, что заберу жизнь любого, кто попытается отнять мою.
Хелбен проигнорировал это заявление.
– Когда лорды только узнали, что ты скоро прибудешь, то хотели казнить тебя. Они хотели видеть тебя мёртвым. Некоторые из них хотят до сих пор. Персиваль, например.
Персиваль, лорд-паладин, был единственным лордом Глубоководья, чья личность не держалась в секрете. Он был первым, последним и единственным, идущим путём паладина, полностью посвящённым принципам законности и доброты и искоренению в мире всякого зла.
Хелбен продолжил.
– Это я был тем, кто был против этой идеи, я – тот, кто отговаривал их от этого.
– Почему? – сухо спросил Этос.
– Только по одной причине: я подозреваю, что нам пришлось бы потерять многих из наших городских стражников, прежде, чем они убили бы тебя.
– Если бы они смогли меня убить.
Хелбен уставился на него.
– Они смогли бы победить тебя, мальчик. Ты хорош, но ты не бог.
Этос ничего не сказал.
– И во-вторых, я увидел шанс – хоть и маленький – использовать ситуацию для нашей выгоды. Возможно, только ты будешь способен положить конец господству террора Энтрери.
Второе упоминание Хелбеном таинственного имени вызвало у Этоса сильный интерес.
– Энтрери? – спросил он. – Если вы говорите об «Отряде Энтрери», то от него избавились. А если вы говорите о самом Энтрери, то он мёртв уже столетия. Так или иначе, я не вижу какое это имеет отношение ко мне.
Хелбен долго и пристально смотрел на него, потом с недоверием покачал головой.
– Ты действительно не знаешь. Это его имя. Его имя. Он не умер столетия назад, хотя по всем естественным законам должен был.
Этос молчал.
– Гадюка, – сказал он наконец. – Вы говорите… Вы сказали, что Гадюка и этот Энтрери – это одно и то же лицо…
– Энтрери. Есть только один.
Этос потряс головой.
– Невозможно.
– Возможно.
Наступила тишина.
– Даже если я поверю вам, – сказал Этос, – а я не верю, – что заставляет вас думать, будто я могу убить его, если даже Вы не можете?