– Это второй охранник! – крикнул я доктору. – Тот, что был у входной двери, когда мы уходили!
– Уверен? – крикнул доктор в ответ.
– Я говорил с ним перед тем, как Либби привели из камеры! – отозвался я, снова прислушавшись к голосу. – Ну да, это он, точно!
Вперившись в почти полную темноту перед собой – между домом мистера Пиктона и судом было всего-то-навсего два или три фонаря – я попытался различить хоть какие-нибудь признаки активности, а потом понял, что колокол звонить перестал. Мы достигли лужайки перед судом, и я заметил на ступенях перед зданием некую фигуру, безумно машущую нам руками.
– Вот он! – заорал я, когда наверняка разглядел, что это и в самом деле охранник, с которым я говорил раньше.
Глаза доктора широко распахнулись от ужаса, когда он увидел, что я прав, но он даже не остановился – и вскорости мы оказались лицом к лицу с объятым паникой мужчиной.
– Бога ради! – выпалил он, указывая. – Туда, вниз! Попробуйте помочь им, доктор! А я за шерифом Даннингом!
– Но что… – начал было доктор, но охранник уже рванулся прочь.
– Помогите им, доктор, прошу вас! – крикнул он на бегу.
Маркус недоуменно уставился ему вслед:
– Какого черта он не позвонил по телефону?
– Он ничего не соображает от страха, – быстро ответил доктор, переводя дыхание. – И, сдается мне, причина тут может быть только одна… за мной!
Доктор первым вбежал в здание суда и метнулся к проходу за конторкой охранника. За ним открывалась череда каменных ступеней, которую доктор преодолел без особого труда – ведь он уже столько раз спускался по ним, когда опрашивал Либби Хатч. Ноги его быстро, точно в танце, вели нас в самые потроха здания, а сам он снова и снова бормотал про себя:
– Тупица… какой тупица!
Ворвавшись в центральное помещение подвала, куда выходили все здешние тюремные камеры, доктор вдруг остановился – как и все мы, когда вслед за ним узрели, что творилось в той тускло освещенной каменной келье:
К одной из стен прислонился охранник Генри. Глаза его были широко раскрыты, а челюсть отвисла под каким-то неуклюжим углом. Горло ему перерезали от уха до уха, ножевые раны виднелись и на груди. Однако кровью он не истекал – во всяком случае, теперь. Вся кровь словно вытекла из него, насквозь пропитала одежду и скопилась в огромную темную лужу под его телом и вокруг. Напротив него, тоже привалившись к стене, лежал мистер Пиктон. И на груди у него тоже имелись уродливые ножевые раны, а с одного боку шеи – жуткий порез, только, в отличие от Генри, в глазах у мистера Пиктона все еще теплился слабый огонек жизни, а рот вроде бы хватал воздух, пусть даже и судорожными мелкими вздохами.
Вот только окружавшая его лужа крови была почти такой же, как под мертвым охранником.
Пока все в шоке пялились на эту сцену, доктор кинулся прямо к мистеру Пиктону и бегло осмотрел его раны.
– Сайрус! – крикнул он. – Мою медицинскую сумку из дома!
Ни слова не говоря, Сайрус помчался наружу и вверх по лестнице.
– Детектив-сержант! – продолжил доктор, глядя на Люциуса. – И вы, Сара, – помогите мне! Джон, Маркус, нам понадобятся бинты – рвите свои рубашки, оба!
Все забегали, делая как велено, а мы с Эль Ниньо медленно отошли и встали в сторонке. Это было жуткое зрелище, такое жуткое, что поначалу попросту не укладывалось в голове, по крайней мере – у меня. Эль Ниньо же, с другой стороны – повидавший за свою жизнь немало жестокого кровопролития – похоже, немедленно сообразил, что к чему: он беспомощно упал на колени, на какое-то мгновение поник головой, потом поднял лицо и уставился в потолок широко распахнутыми безысходными глазами. И вдруг издал долгий, ужасающий скорбный вопль, что прорезал ночь, будто волчий вой, и наконец заставил меня осознать истинный смысл того, что было у меня перед глазами.
– Jefe! – причитал туземец, расплакавшись. – Сеньор Пиктон, нет! Нет!
Мистер Пиктон чуть-чуть повернул голову на звук рыданий Эль Ниньо, и движение это явно причинило ему страшную боль. Потом он поднял глаза, увидел обрабатывающих его раны доктора, Люциуса и мисс Говард и попытался собрать во рту достаточно слюны, чтобы заговорить.
– Бог мой… – с трудом выдохнул он, – сколько же шума от такого маленького человечка…
– Тихо, Руперт, – выпалил мистер Мур, пока они с Маркусом бешено раздирали на бинты свои рубашки. Вид старого друга, лежащего теперь с такими тяжелыми ранами, похоже, довел нашего приятеля-журналиста почти до слез – но он лишь стиснул зубы и продолжил рвать ткань. – С тобой все будет в порядке, только помолчи хоть раз в жизни, пожалуйста!
Мистер Пиктон выдавил тихий смешок, потом резко вздрогнул.
– Прости, Джон, – выдохнул он. – Прости, что я всегда так много болтал… знаю, иногда тебе это мешало…
– Не будь идиотом, – бросил мистер Мур, теперь едва сдерживающий слезы.
– А доктор… – продолжал мистер Пиктон, глядя на человека, лихорадочно старающегося перевязать его раны и остановить кровь. – Вы всегда хотели… хотели знать, доктор… почему со мной так было… мой контекст…
От приступа кашля у него брызнула кровь, попала доктору на грудь, но тот продолжал трудиться над своим пациентом.
– Я собирался сказать вам… – не унимался мистер Пиктон, – я хотел сказать вам…
– Мистер Пиктон, послушайтесь Джона, – отозвался доктор. – Лежите тихо, это приказ.
– Я уже слышал об этом… – просипел мистер Пиктон, потом пару раз отчаянно глотнул воздуха; грудь его будто свело спазмом; однако приступ прошел, и тогда он перевел взгляд на тело охранника Генри. – Я… я лежал здесь… смотрел на него… – Раздался еще один тихий смешок. – Идиот… сколько историй… правдивых и выдуманных, доктор… по-вашему, есть о тюремщиках… соблазненных своими пленниками?..
– Пожалуйста, Руперт, – пискнула мисс Говард, сама уже на грани слез. Потом потянулась, приложила два окровавленных пальца к его губам и слабо улыбнулась. – Постарайтесь не шевелиться. Я знаю, вам это нелегко…
Мистер Пиктон отвел голову от ее пальцев и улыбнулся в ответ.
– Сара… чем меньше… вмешательства… в мою смерть… тем лучше… – Вновь бросив взгляд на Генри и с трудом сделав еще один сиплый вдох, он продолжил: – По моим прикидкам… этих историй… сотни… Такова мера… человеческого невежества, понимаете… И что интересно… – Он снова начал кашлять кровью, и на сей раз куда мучительнее: ухватился за лацкан сюртука доктора и резко потянул, глаза широко раскрылись и выпучились. – Это была… не она… – просипел он, кровь потекла у него изо рта и намочила рыжеватую бороду. – Она велела ему… убить меня… Но тупоголовый болван… даже с этим толком не справился… – Лицо мистера Пиктона ужасно побледнело, он откинулся и добавил: – Потом она убила его… больше часа назад… Она опередила вас, доктор… Вам надо идти… идите…
– Руперт, заткнись, во имя всего святого! – выпалил мистер Мур. На глазах у него показались слезы и покатились по щекам.
Мистер Пиктон еще раз улыбнулся ему, потом попробовал окинуть взглядом остальных.
– Вы все… хочу поблагодарить вас… – Тут он снова схватился за докторов лацкан и прошептал: – Когда будете хоронить меня, доктор… взгляните на могилы… моя семья… разгадка…
Голова его запрокинулась набок, и серебристая искра понимания ускользнула из глаз.
Доктор положил палец на горло мистера Пиктона, потом извлек свои часы и, открыв их, поднес блестящую крышку к его окровавленным ноздрям.
– Он еще дышит, – объявил доктор, возвращаясь к работе. – Но лишь едва.
По каменной лестнице эхом разнесся звук шагов – вернулся Сайрус с черным медицинским саквояжем доктора. Через несколько секунд после него явилась миссис Гастингс, а когда увидела кровавую сцену на полу, руки ее непроизвольно взлетели и прикрыли рот.
– О, ваша честь! – тихо вскрикнула она и бросилась к доктору. – О, ваша честь, нет!
– Миссис Гастингс, – сказал доктор, что было сил стараясь удерживать всех в чувствах. – Миссис Гастингс! – повторил он и схватил женщину за плечо, привлекая ее внимание. – Не знаете, у доктора Лоуренса в конторе нет хирургических инструментов? Мистера Пиктона не довезти до Саратоги, но здесь оказать ему нужную помощь мы тоже не сможем.
Сдерживая рыдания, миссис Гастингс кивнула:
– Да… думаю, есть… мужа-то моего мы туда возили, когда он… ох, ваша честь, я этого не вынесу!
– Слушайте меня! – перебил доктор. – Возьмите с собой детектив-сержанта. – Кивком он указал на Маркуса, который успел надеть сюртук поверх нижней рубашки. – Позвоните доктору Лоуренсу и велите ему все подготовить. Потом отправляйтесь в прокат к мистеру Вули. Пускай подберет повозку на самом легком ходу и обложит всем мягким, какое только найдет. Миссис Гастингс! – Доктор сильнее сжал плечо убитой горем женщины. – Сможете?
– Я… – Она закивала и постаралась взять себя в руки. – Да, доктор. Если детектив-сержант мне поможет.
– Идемте, миссис Гастингс, – обратился к ней Маркус, провожая к двери. – Если поторопимся, все будет хорошо.
Лишь только эти двое покинули помещение, доктор вернулся к перевязке ран мистера Пиктона.
– Да – если поторопятся… – тихо произнес он, и в голосе его было мало надежды.
При этих словах я впервые осознал возможность смерти мистера Пиктона; и вместе с жуткой горечью от этой мысли пришло и полное понимание того, кто на него напал, и что означало это нападение: Либби Хатч сбежала и почти наверняка направляется теперь в Нью-Йорк.
– А как же эта женщина, доктор? – осведомился Люциус, продолжая помогать ему с перевязкой. – Мистер Пиктон прав – она нас порядком опередила.
– Тут уже ничего не попишешь, – быстро ответил доктор. – Мы слишком многим обязаны этому человеку – и сделать надо все, что только можно сделать. Заодно нужно поговорить с шерифом Даннингом. Я хочу, чтобы случившееся здесь было абсолютно ясным – дабы преследовать ее на этот раз мы могли открыто.
А я, слыша все эти разговоры, похолодев от всей этой кровищи на полу, думать мог лишь об одном: что станет с Кэт, когда Либби вернется в Нью-Йорк? Сейчас уже за полночь – и в этот час трудно, почти невозможно переправить послание Бетти, чтобы она успела добраться до Пыльников и предупредить Кэт о том, кто к ним едет. И что же будет? – гадал я с растущим страхом; руки мои похолодели, ноги нервно переминались. Если эта женщина смогла учинить такое с несчастным мистером Пиктоном, не говоря уже о крупном покойнике, лежащем у противоположной стены, что же будет, когда она…