Теперь вопли ярости и боли разносились уже по всей округе; и когда наша шестерка обогнула угол Банк-стрит, стало казаться, будто на Бетьюн разверзся самый настоящий ад. От сего действа держались поодаль даже портовые грузчики, а местные обитатели позакрывались на все замки у себя по домам: по дороге на Гринвич-стрит мы слышали, как гремят запираемые засовы. Но в целом эффект от этой схватки оказался полезным – ведь, снова свернув на север и приблизившись к Бетьюн-стрит, мы не заметили окрест ни единого Пыльника: все они отвалили поближе к «веселью». Это открыло нам западный подступ к дому Либби Хатч, и спустя считаные секунды мы уже были там.
– Сдается мне, – запыхавшись, выпалил доктор, – что стучать без толку. Детектив-сержанты?
Маркус быстренько извлек фомку и просунул ее под косяк, аккурат справа от дверной ручки. Они с Люциусом взялись за эту штуковину и приготовились рвануть ее всем своим весом и силой.
– Когда мы потянем, – сказал Маркус, потея уже не меньше, чем брат, – вы разом постарайтесь надавить на дверь. А вы, Сара, лучше держите «кольт» наготове.
Мисс Говард, повинуясь просьбе, отступила, а мы с доктором и мистером Муром сгрудились у двери, напирая на каждый ее доступный участок.
– Собрались? – спросил Маркус, и все мы утвердительно промычали в ответ. – Ну хорошо, тогда – раз… два…
При счете «три!» они с Люциусом с силой потянули ломик, а мы навалились на дверь. Старый косяк почти сразу начал разламываться и трескаться – и еще через пару добрых рывков и ударов правая сторона полностью развалилась. Маркус пинком распахнул дверь, и все мы резво шагнули в сторону, чтобы мисс Говард могла немедля навести свое оружие…
В пустоту. В узком проходе в дом не было никаких признаков жизни, лестница по правую руку вела во тьму, где человеческая деятельность также отсутствовала. Мисс Говард вошла первой, по-прежнему направляя «кольт» в темноту, за ней – остальные, напуганные, конечно, но при этом страшно разочарованные.
– Не может быть, – прошептал доктор. – Не может быть, чтобы она снова ускользнула…
Мы осторожно прошли в темный дом и начали рассредоточиваться, Люциус извлек револьвер и сделал пару шагов вверх по лестнице. Он бы поднялся и дальше, в сопровождении мистера Мура и Маркуса – но вдруг мы услышали, как в гостиной хлопнула дверь. Она в той комнате была только одна такая, это я помнил с прошлого визита.
– Дверь в подвал, – зашипел я, и эта троица спустилась с лестницы.
Снова по счету Маркуса мы ворвались в гостиную под предводительством Люциуса и мисс Говард.
Но поначалу в комнате было слишком темно, чтобы хоть что-то различить, не считая общих очертаний ближайшей к нам мебели и входа в кухонный коридор в глубине. И потому голос, донесшийся из полумрака, напугал еще больше:
– Теперь уже не важно, – очень тихо произнесла Либби Хатч. – Вы нашли способ пробраться в дом – но никогда не найдете то, за чем пришли.
Люциус раскрыл было рот, словно собираясь объявить этой женщине, что она арестована, но доктор тронул его руку и спокойно заговорил:
– Послушайте меня, Элспет Фрэнклин, – вам не обязательно встречать смерть…
Но Либби лишь сплюнула и выругалась:
– Будьте вы все прокляты!
И тут мы увидели, как в коридоре, ведущем в кухню, быстро шевельнулась тень. Всего лишь мгновенный смазанный силуэт – за которым, к нашему растущему недоумению и расстройству, последовал топот ног вверх по ступеням.
– Лестница, – бросил доктор. – Там лестница черного хода!
– Вот убей бог – не видел ее там! – выпалил я.
– Она могла устроить замаскированный проход, – предположил Маркус, – когда нанимала Бейтса перестраивать подвал.
– Проникнуть в который, несомненно, будет так же сложно, как и в каморку внизу, – взволнованно кивнул Доктор. – Тогда быстрее – Маркус, вы, Люциус, и Мур, вниз! Посмотрите, как можно вломиться в эту комнату! Сара, вы со Стиви идете со мной!
С улицы до сих пор доносились отзвуки драки; все мы кинулись в указанных направлениях – мужчины вниз по подвальной лестнице, а я и мисс Говард – вслед за доктором наверх, мимо второго этажа, на третий. Там обнаружилась стальная стремянка, ведущая к люку в потолке. Мисс Говард взобралась первой, открыла крышку люка и постаралась как можно быстрее выскочить на крышу.
Нам бы стоило как следует подумать, прежде чем преследовать такого умного врага, как Либби, столь очевидным способом. Наверх я выбрался последним, и потому мне было трудно разглядеть, что же случилось потом, но позже доктор мне все пересказал. Едва мисс Говард высунула голову из люка, как ее тут же сильно ударили пистолетом, от этого удара она выронила «кольт» (который упал на пол у стремянки) и немедля потеряла сознание. С поразительной силой – разумеется, возросшей от безнадежности положения, – наша противница затащила тело мисс Говард наверх через люк, положила на просмоленную крышу и направила свой пистолет на доктора:
– Кому как не вам понимать, что я им воспользуюсь, доктор Крайцлер! – услышал я голос Либби. – А теперь давайте сюда, наверх – и двигайтесь очень медленно.
Пока доктор поднимался, я сообразил, что сейчас она меня не видит; тогда я бросился вниз, схватил оружие мисс Говард, сунул его в штаны и прикрыл рубахой, чтобы создать видимость того, что я по-прежнему не вооружен. А потом заспешил обратно к лестнице, надеясь не разуверить Либби в том, что времени на всякие фокусы у меня просто не было.
Это сработало. Как только доктор выбрался на крышу, я увидел, как золотые глаза Либби – уже расширенные и дикие – показались в люке и уставились на меня.
– Ты тоже, мальчик, – сказала она, со всей очевидностью не зная, что теперь я при оружии. – Залезай!
Я повиновался, стараясь двигаться медленно и по возможности естественно, чтобы не выпал «кольт». Когда я выкарабкался из люка, Либби захлопнула его и, целясь поочередно то в доктора, то в меня, свободной рукой оттащила тело мисс Говард на крышку, так что снизу теперь открыть его было непросто. Затем выпрямилась, не переставая переводить ствол с меня на доктора, явно пытаясь сообразить, что теперь делать – я впервые видел ее такой безумной и взвинченной.
– Который же, который, – бормотала она, потом схватила доктора за руку и приставила дуло к его голове. – Руки вверх. И ты, мальчик, тоже, и не шевелись, если хочешь, чтобы великий мозг твоего доктора остался цел!
Я оглянулся, увидел, что мисс Говард, хоть и без сознания, но дышит нормально, и наполовину приподнял руки: еще чуть выше, и обнаружился бы «кольт», заткнутый за пояс штанов. Убедившись, что и я, и доктор ведем себя так, как нам велено, Либби, похоже, немного расслабилась: сначала одной рукой поправила волосы, потом платье – то же самое, с красным и черным кружевом, в котором мы видели ее в первый раз.
Тут ее безумный вид сменился чем-то, почти похожим на сожаление.
– Зачем? – спросила она, глядя на доктора.
– Мне стоило сообразить, что все окажется настолько очевидно, – отозвался тот, не опуская рук.
Но прежде чем Либби успела ответить, с улицы донеслись особенно громкие вопли и крики, и она обернулась на звук.
– Слышите? – выпалила она. – Это все ваша вина – всех вас! Ничего этого не должно было случиться!
– Если бы мы позволили вам и дальше убивать детей, хотите сказать? – уточнил доктор.
– Убивать их? – возмутилась Либби, явно оскорбившись. – Все, что я делала, все, что я вообще пыталась делать – помогала им!
Доктор покосился на нее:
– Не сомневаюсь, в некотором роде вы этого и хотели, Элспет Фрэнклин, – тихо произнес он.
Она кивнула, в золотистых глазах показались слезы, но вдруг она злобно топнула ногой.
– Если вы в этом не сомневаетесь, то зачем тогда меня так травите?
– Послушайте меня, Элспет, – продолжал доктор. – Если вы сдадитесь, то, возможно, получится вам помочь…
Голос Либби стал холодным и неприятным:
– Ну разумеется – попасть на электрический стул, лживый ублюдок!
– Нет, – по-прежнему тихо настаивал доктор. – Я могу помочь вам. Я могу постараться объяснить властям, почему вы все это делали…
– Но я ничего не делала! – выкрикнула Либби с новым отчаянием. – Неужели вы не видите? – Потом она прервалась, изучая докторово лицо. – Нет. Нет, конечно же, вы не можете. Вы мужчина. Куда уж мужчине понять, какова была моя жизнь, – почему я вынуждена была делать тот выбор, что делала? Что, по-вашему, я всего этого хотела? В том, что это случилось, моей вины нет!
Я решил, что единственный способ достать «кольт» – попытаться еще больше расстроить эту женщину, вывести ее из себя; и, понимая прекрасно, что доктор этого не одобрит, я начал издеваться над ней:
– Да ну? А как же младенчик, которого вы закопали вместе с собакой? Чья в этом вина?
– Заткнись! – взъярилась она. – Ты даже не мужчина – еще мальчишка! И понимаешь ты только свои проклятые потребности, свои проклятые желанья! Женщина, наверное, с ног сбивалась, выращивая тебя – и чем ты отплатил ей, не считая плевков в лицо? Непослушанием, нытьем и… – Крепче сжав пистолет, Либби еще возбужденнее, чем прежде, уставилась на меня своими золотыми глазами. – Хочешь знать про мальчика в могиле, да? Я о нем не просила, и я его не хотела. У меня был кавалер – приличный парень из семьи с немалым положением в этом мире, парень из тех, кого я могла бы привести домой к матери, доказать, что я могу… я могу… – Голос ее начал сбиваться, Либби на мгновение опустила взгляд на просмоленную крышу. – Он бы сделал для меня все, что угодно. И я делала для него все – но когда его семья все узнала, и они не… – Она быстро подняла глаза. – И я осталась с его лживым, грязным семенем внутри! Не было ничего дурного в том, чтобы предотвратить позор! Кем еще он мог стать, кроме как ублюдком – новой, еще большей моей ошибкой? Так что я поступила правильно – но даже не могла никому об этом