Пятница принесла весточку от Кэт: она припрятала один из жакетов Либби Хатч и готова обменять его, но у нее такое чувство, будто Динь-Дон догадался, что она что-то замыслила, – поэтому Кэт хотела совершить передачу не в доме на 17-й улице – очевидно, Пыльники узнали, что я здесь живу и работаю. Я велел ей принести жакет той же ночью в № 808, что на Бродвее, где детектив-сержанты установили свое оборудование и были готовы провести тесты – способные сообщить нам раз и навсегда, действительно ли сестра Хантер похитила Ану Линарес и держит ее где-то в потайном уголке в доме № 39 по Бетьюн-стрит.
Глава 22
Кэт объявилась только после темноты, и я спустился на большом лифте забрать ее. Она переминалась с ноги на ногу на мраморном полу вестибюля, мурлыча какой-то мотивчик и подергиваясь в такт. Лифт подъехал, она обернулась ко мне, и даже с такого расстояния мне стало ясно – она снова нанюхалась.
– Стиви! – воскликнула она, широко и тревожно улыбаясь. – Я все принесла!
Она держала среднего размера сверток из грубой оберточной бумаги, перевязанный какой-то бечевкой.
Я потянул и открыл решетку лифта, она вскочила внутрь и бросилась ко мне, громко хохоча неизвестно над чем.
– Кэт, – сказал я, пытаясь не выглядеть разочарованным – даже, пожалуй, злым – настолько, как себя чувствовал. – Возьми себя в руки, хорошо? Это серьезно.
Она насупилась, передразнивая меня:
– Ах, простите, инспектор! – Тут я закрыл лифт, и когда мы начали подниматься почти в темноте, она обвила меня руками, приблизив губы к моему уху: – Ну что, хочешь еще разок, а, Стиви? Прямо здесь, в лифте? Давненько уже…
Я дернул ручку управления до положения «стоп» так резко, что Кэт отбросило от меня. Упав на спину, она слегка вскрикнула.
– Кэт! – я все еще пытался контролировать себя. – Какого черта тебе надо было являться сюда в таком состоянии?
Голубые глаза стали злыми, и злость эта, что еще хуже, была вызвана кокаином:
– Не смей говорить со мной таким тоном, Стиви Таггерт! Не я ли всю неделю рисковала собственной шкурой, чтобы достать тебе и твоим друзьям, что им нужно? Если я и позволила себе чутка отпраздновать, надеюсь, ваше высокоблагородие сможет меня простить!
Разочарованно выдохнув, я кивнул на пакет:
– Может, просто отдашь мне это? А потом попозже встретимся, я принесу тебе деньги и билет.
– Ну нет. – Кэт отскочила, держа сверток от меня подальше. – Знаю я эти шуточки! Мне заплатят сейчас, и заплатят лично! А если я тебя так ужасно смущаю, можешь не волноваться, долго я здесь ошиваться не буду! Кому это надо? Кучка жутиков – вот вы кто, а я собираюсь отметить свою удачу с теми, кто знает в этом толк!
Я взялся за ручку управления и вновь запустил механизм.
– Ну хорошо, – сказал я. – Как хочешь.
– Как я хочу? Это как вы хотите, разве нет? – Она отвернулась к решетке и попыталась привести в порядок прическу. – Да будь я проклята… некоторые напускают на себя такой вид лишь потому, что оказались по другую сторону…
Оставшаяся часть визита Кэт прошла не лучше. Гнев сделал ее немногословной, но мне – да, пожалуй, и любому – по-прежнему было очевидно, что она накачалась марафетом по самое не могу и что она не просто, если можно так выразиться, балуется этим делом время от времени. Впрочем, все обещанное было при ней, возразить нечего: мы вскрыли сверток на бильярдном столе, рядом с бутылочками порошка для снятия отпечатков и сравнительным микроскопом детектив-сержантов, и обнаружили там облегающий кроваво-красный атласный жакет – как и требовалось, с большими плоскими черными пуговицами. Кэт возжелала, чтобы ей заплатили прямо здесь и прямо сейчас, и настроение ее отнюдь не улучшилось, когда доктор сказал, что ей придется подождать, пока детектив-сержанты не подтвердят, что жакет действительно принадлежит женщине, известной нам под именем Элспет Хантер. Кэт заявила, что подождет снятия отпечатков пальцев, и ни секундой больше – она и представить не могла, зачем еще нам нужна сия вещь, и не собиралась ждать, чтобы узнать это. Согласно нашей сделке от нее требовалось лишь явиться с каким-нибудь жакетом Либби Хатч – а когда мы согласимся, что она достойно выполнила свое обязательство, она отчалит. Выпалив сие, она угрюмо плюхнулась в одно из больших мягких кресел.
Снятие отпечатков много времени не отняло. Пуговицы были черными, Маркус воспользовался кистью из верблюжьего волоса, чтобы припорошить их мельчайшим светло-серым алюминиевым порошком, который затем сдул – и обнаружился четкий набор волнистых линий, к которым он поднес для сравнения фотографию свинцовой трубы, найденной ими в Сентрал-парке. Кивнув доктору, Маркус сказал лишь:
– Сходятся, – после чего Кэт, решив, что реплика относилась к ней, поднялась и прошагала прямиком к доктору.
– Мы в расчете? – обратилась к нему она с некоторой яростью в голосе. Доктор – которого, как я мог заметить, беспокоило как физическое, так и психическое состояние Кэт, – попытался быть радушным:
– Мы действительно в расчете, мисс Девлин. Могу я предложить вам что-нибудь в знак благодарности? Кофе или, возможно, чай…
– Мои деньги и билет, – буркнула Кэт, протягивая руку. После чего, подумав, добавила: – Спасибо вам большое, сэр. – Взглянув в мою сторону, она сузила глаза и злобно фыркнула: – Мне бы не хотелось злоупотреблять вашим гостеприимством или причинять кому-то неудобство.
Доктор быстро перевел взгляд с нее на меня и обратно. Полагаю, он собирался было сказать что-то еще, но в итоге лишь кивнул и достал из нагрудного кармана конверт.
– Триста долларов наличными, – сообщил он с улыбкой, – и один билет до Сан-Франциско. Действителен в любое время в течение ближайших шести месяцев. Ах да, – добавил он, когда Кэт схватила конверт, – билет в отделение первого класса. Чтобы выразить нашу признательность.
Это слегка смягчило ее, но лишь к нему, не ко мне.
– Это… очень мило с вашей стороны, сэр. Спасибо. – Она покосилась на конверт и чуть улыбнулась. – Никогда не путешествовала первым классом. Мой папа, он обычно говаривал… – И, будто поймав себя на слове, вновь посуровела. – Я уже пойду, сэр. Если это все.
Доктор кивнул:
– Мне очень жаль, что вы не можете остаться. – Она повернулась было, но он добавил: – Мисс Девлин… – Из другого кармана доктор извлек свою визитную карточку и вручил ей: – Я управляю – школой, можно так сказать, – в центре города. Для молодых людей, которым хочется или необходимо изменить свою жизнь. Здесь адрес и номер телефона. Если пожелаете когда-либо снова оказаться в Нью-Йорке и будете заинтересованы в подобной… помощи, пожалуйста, без промедления звоните или заходите.
Кэт посмотрела на карточку, и лицо ее снова озлобилось, но она заставила себя улыбнуться.
– Да, я слыхала о вашем заведении, доктор. – Она посмотрела прямо на него. – Слыхала, что вы им больше не заведуете, вот что.
Тут я немедля вмешался и подтолкнул ее к двери со словами:
– Ну давай уже, Кэт.
– Так что кто бы говорил, доктор, – бросила она через плечо. – Это еще вопрос, кому тут требуется помощь.
Я запихнул ее извивающееся тело в лифт, захлопнул дверь, с грохотом закрыл решетку и, едва не сорвав ручку управления, отправил нас вниз.
– Ты не имеешь никакого права так разговаривать, – прошипел я сквозь зубы. – Он просто хотел помочь, Кэт, будь оно все проклято. Что с тобой такое? Разве трудно позволить кому-нибудь помочь тебе?
– Не нужна мне ничья помощь! – завопила она. – Я уж как-нибудь сама о себе позабочусь, если ты не против!
– Да неужели? Что ж, усилий ты прикладываешь чертову прорву!
– Может, тебе так и не кажется, но я не прислуга, и пока еще не плюхалась в реку пьяная в задницу! Так что отвалил бы ты, а, Стиви? Оставь меня в покое!
Она снова отвернулась и сглотнула пару слезинок, пытаясь отдышаться. Потом посмотрела на конверт у себя в руке и вскрыла его.
– Пересчитаю-ка я, – объявила она, лишь из желания ужалить меня побольнее. – Хм. Первый класс. Черт, да я смогу продать это и купить три билета… – И тут она различила мелкий шрифт на краю документа: – Что это – «не… подлежит передаче… и… возврату…»? Что все это значит?
Сам я до сих пор был порядком взвинчен, так что просто выложил ей напрямик:
– Это значит, что ты не можешь никому продать его или обменять на деньги – вот что это значит!
Слова эти должны были ранить, и было ясно, что так и вышло.
– Хочешь сказать, на случай, если я все наврала про тетку и просто хотела заполучить побольше денег на марафет, да?
Мы доехали до первого этажа. Я ухватился за ручку решетки, но, прежде чем открыть ее, вспомнил последнее необходимое:
– Нам нужно знать, когда эта женщина будет у Пыльников. Так, чтобы ночью и наверняка.
– Ну что же, – тихо ответила Кэт, стискивая зубы. – Раз уж это все, что вас волнует… Завтра у них шумный вечерок выдастся. День рожденья Гу-Гу. Она будет там. Я – нет. Теперь-то можно мне идти?
Я распахнул решетку, ни слова не говоря в ответ. Она лишь посмотрела на меня и будто покачала головой, потом стремительно выскочила из кабины.
– Прощай, Стиви! – бросила она, все еще не перестав злиться.
Будь все как обычно, я бы за ней бросился, но в тот вечер во мне просто не нашлось подобного желания. На то имелась масса причин, часть из которых я понял уже в ближайшем будущем, а чтобы на самом деле постичь остальные, мне понадобились годы. Но и сегодня я продолжаю размышлять о том, как могли бы обернуться события, если бы я побежал…
Я дал себе несколько минут, потом поехал обратно наверх. Когда я вышел из лифта, меня ждала мисс Говард, и пока остальные толпились вокруг бильярдного стола, глядя на детектив-сержанта Люциуса, который в свою очередь уставился в микроскоп, она подвела меня к окну.
– Стиви, – тихо спросила она, – все в порядке?
Изо всех сил стараясь сдержать приступ раздражения от мысли, что все и каждый в комнате оказались посвящены в мои личные дела, я лишь всплеснул руками и вытер пот со лба: