– Что означает, – заявил Маркус, – что у «нападающего» должны были быть изрядно длинные руки.
– Да, – согласился мистер Пиктон. – Или она ошибалась, или лгала. Никому не под силу дотянуться прямиком с кучерского сиденья такой подводы и выстрелить в упор в грудь трем детям, которые находятся ниже в кузове и смотрят в противоположном направлении. А даже если он и умудрился выдержать угол, хотя бы один ребенок из оставшихся, без сомнений, дернулся бы после первого же выстрела, что исключает расстрел в упор всех троих. Затем был вопрос, почему этот человек не убил и Либби – в конце концов, она одна четко видела его лицо. Она объяснила, что он, очевидно, сумасшедший, а сумасшедшие сами не ведают, что творят, – ответ не из тех, что внушают массу доверия. Впрочем, больше всего настораживало ее отношение к Кларе. Она словно без малейших затруднений горевала над телами мальчиков, обнимала их, целовала – но при этом едва могла приблизиться к дочери, а за ее постоянными расспросами доктора Лоуренса о том, вернется ли к девочке сознание, похоже, крылся целый спектр чувств. Горе, на мой взгляд, было из них не самым сильным. Весьма очевидной казалась вина – впрочем, ее можно было отнести на неспособность уберечь детей. Но, как мне показалось, присутствовал и страх.
– Шериф организовал поиски? – уточнил мистер Мур.
– Незамедлительно. Добровольцев подняли без труда, район всю ночь и следующие дни прочесывали с собаками. Проводили опросы во всех ближайших городах, а людей, хорошо знающих местные холмы, – обычно они с неохотой ввязываются в такие дела, – убедили проверить все укрытия в горах. Дело вызвало бурю переживаний. Но, как я уже говорил, никаких следов этого человека не нашли.
– А что же с деньгами? – осведомилась мисс Говард. – Наверняка кто-то еще, кроме вас, учитывал тот факт, что миссис Хатч смерть детей была бы на руку?
– Вы бы так и подумали, Сара, верно? – ответил мистер Пиктон. – Но, боюсь, вы совершили бы ошибку. Я поднял эту тему лишь единожды, при окружном прокуроре. Он сообщил мне, что если я желаю совершить профессиональное самоубийство, преследуя эту версию, то могу продолжать – но при этом не получу ни от него, ни от остальных в конторе никакой помощи! В последующие месяцы я делал все, что мог – проверял документы округа, писал письма… Но Либби покинула Боллстон спустя какие-то недели, уехала работать к Вандербилтам в Нью-Йорк. Ведь здесь у нее не было никаких стоящих перспектив – во всяком случае, никаких, что подошли бы женщине с ее беспокойной и амбициозной натурой. Лишь маленькое пособие, ветхий старый дом, и дочь, чье выздоровление обещало быть долгим и болезненным, требующим постоянного заботливого внимания.
– С учетом всего этого, – вмешался доктор, – на чьем попечении осталась дочь?
– Одной пары, проживающей на Мальта-роуд, – ответил мистер Пиктон, вновь извлекая часы и глядя на них. – За несколько лет они приютили пару сирот, и с готовностью согласились присмотреть за Кларой. В скором времени они нас ожидают.
Доктор, казалось, был слегка удивлен этим, но в то же время доволен.
– И, разумеется, нет никакого противоречия в том, – кивнул он, – что миссис Хатч желала избежать самостоятельной заботы о ребенке. Но скажите мне: не заверили ли ее доктора при отъезде в том, что Клара никогда уже не заговорит?
– О да, в самом деле! – отозвался мистер Пиктон. – Они сочли это невозможным, хотя даже я недоумевал, почему ранение шейного отдела позвоночника повредило способность к речи. Но местные доктора не из тех, кого можно назвать блестящими, – или, в некоторых случаях, хотя бы компетентными. – Мистер Пиктон захлопнул крышку часов и убрал их. – Впрочем, нам и вправду надо поторапливаться, – сообщил он, направляясь к двери. – Боюсь, что Вестоны – та самая пара – не хотят, чтобы посетители напугали Клару, поэтому я сказал, что привезу только вас, доктор. Девочка до сих пор слишком хрупка эмоционально, чрезвычайно стесняется чужаков – да и вообще всех людей, на самом-то деле. Надеюсь, вы все не будете против.
– Нет, – заявила мисс Говард, – это все прекрасно понятно.
– Мы вернемся ко мне и возьмем коляску, – сказал мистер Пиктон доктору. – А что до остальных – совсем неподалеку имеется прокат экипажей, они сдают внаем упряжки по весьма разумным ценам. В конце концов, вам еще очень многое предстоит увидеть и сделать.
– Несомненно, – согласился Люциус. – А есть ли вероятность получить сегодня грифельную доску?
– Прибудет к вечеру, самое позднее, – заверил мистер Пиктон.
– А что насчет старого дома Хатча? – напомнил Маркус. – Не говоря о подводе и револьвере – что случилось с ними?
– Дом и земля доступны для осмотра. Мистер Вули из проката экипажей сможет указать вам, как туда добраться – это совсем не сложно. Подвода по-прежнему в сарае, хотя, боюсь, разваливается на части. А что касается оружия, здесь все чуток посложнее. Да, именно, чуток посложнее. Миссис Райт сказала мне, что завернула его тогда и выкинула в пересохший колодец, в сотне ярдов ниже по склону, за садом. Вам, вероятно, захочется прихватить документы. – Он вручил стопку папок Маркусу. – В дороге сможете изучить подробности.
– И вот еще что, пока мы не ушли, – помедлила Сара. – Дети… не знаете случайно, не приглядывала ли за ними в младенчестве нянька-кормилица?
– Кормилица? – замешкался мистер Пиктон. – Нет, я не знаю. Впрочем, выяснить будет не слишком трудно – миссис Райт до сих пор живет в городе. Но зачем, Сара?
– Я просто пытаюсь объяснить возраст детей. Если они пережили грудной возраст, на то должна быть причина.
Доктор Крайцлер кивнул на это и последовал за мистером Пиктоном в холл:
– Звучит разумно. Уверен, миссис Гастингс расскажет, как связаться с домоправительницей Хатчей, Сара. А теперь, мистер Пиктон, касательно нашего визита. Я несомненно понимаю деликатность ситуации, но мне, тем не менее, хотелось бы, чтобы нас сопровождали Сайрус и Стиви. Если вы не возражаете.
Мистер Пиктон замер на верхней площадке мраморной лестницы, неловко переводя взгляд с Сайруса на доктора:
– Доктор Крайцлер… мистер Монтроуз… я не желаю показаться грубым, но… вы, разумеется, представляете себе риск…
– Да, – твердо сказал доктор. – И если, что маловероятно, история миссис Хатч окажется правдой, мне за многое придется ответить.
– Что ж… – Мистер Пиктон начал спускаться по лестнице неповоротливой для него походкой, хотя по-прежнему двигался при этом быстрее любого из нас. – Хорошо, но… – Он обернулся к нам с Сайрусом. – Предупреждаю вас обоих, положение и впрямь крайне непростое. Поймите, я должен уважать чувства Вестонов, да и Клары тоже – мы с ней, бедняжкой, неплохо подружились, – и мне бы не хотелось, чтобы вы приехали со мной, а потом вынуждены были дожидаться в коляске…
Доктор нагнал мистера Пиктона и положил руку ему на плечо.
– Успокойтесь, мистер Пиктон, – сказал он, слегка улыбнувшись. – Думаю, это вряд ли понадобится. – Доктор еще на мгновение задумался, потом продолжил спускаться: – Нет, думаю, это вообще не понадобится.
Глава 30
Вернувшись в дом мистера Пиктона и сев в его экипаж, мы отправились на ферму Вестонов, на восточную окраину города, где Сайрус (вызвавшийся править коляской), следуя указаниям мистера Пиктона, вывез нас на Мальта-авеню, названную так из-за того, что в итоге она превращалась в дорогу, ведущую в город с тем же названием. Лишь только мы благополучно выбрались на эту оживленную улицу, мистер Пиктон принялся расспрашивать о деле Линаресов и обо всем, что с нами происходило в последние недели в Нью-Йорке. Доктор едва поспевал за потоком его вопросов – в особенности еще и потому, что, несмотря на бешеную скорость, все они били точно в цель.
За городом леса и фермы вновь завладели окружающими предместьями – и, глядя, как они проплывают мимо в послеполуденном свете, я пытался представить сцену ограбления и убийства, случившегося, по заявлению Либби Хатч, на дороге, навряд ли сильно отличавшейся от той, по которой мы сейчас проезжали. Пейзаж был прекрасен, переливался золотом и зеленью, точно долина Гудзона в июле – но все равно было нетрудно вообразить насилие, обезобразившее сие место, эти одинокие дороги, грунтовые проселки, ведущие из одного маленького городка в другой, со случайными фермерскими домами в качестве единственных признаков цивилизации. Умный преступник смог бы запросто жить за их счет. Но в рассказе Либби Хатч имелись подробности, как-то не укладывавшиеся в представление об умном преступнике. Даже с учетом отдаленной местности все эти штуки насчет предполагаемого нападения были лишены смысла, в особенности для того, кто, как и я, провел изрядно времени среди убийц, воров и насильников.
Зачем, к примеру, «нападающий» прекратил свою атаку, поняв, что у миссис Хатч на самом деле нет оружия? Зачем убил детей, которые не смогли бы его опознать, а не женщину? А если он и впрямь был настолько тупым или не в себе, что оказался способен на такое, то как же это он внезапно поумнел настолько, чтобы укрыться от множества поисковых отрядов, которые разыскивали его дни напролет? Нет, даже мне было яснее ясного – Либби Хатч рассчитывала, что после ее байки горожанами завладеют чувства, а не разум, и на самом деле она была права, во всяком случае – пока. Но пока – это лишь до поры до времени…
Ферма Вестонов оказалась скромным, но успешным хозяйством, расположенным прямо у дороги, ведущей в Мальту, в полутора милях от Боллстон-Спа. Они держали молочных коров и цыплят и выращивали овощи на продажу летом и осенью. Мистер Пиктон сообщил нам, что своих детей пара эта родить так и не смогла, а когда после двух трагедий в городе – крушения поезда и незаконных родов – без родителей остались двое детишек, Вестоны приняли их в свою семью. Выращивая их, пара совершила столь доброе и щедрое дело, что мистер Пиктон подумал о них сразу же после того, как стало ясно, что Либби Хатч, похоже, не собирается оставаться и заботиться о маленьк