Мне предложили большую роль в Голливуде и контракт на пять лет. Я и Бланш решили, что мне стоит принять это предложение, и она поедет со мной. Мы подумали, что в силу сложившихся обстоятельств, нам лучше уехать, это даст нам шансы устроить нашу жизнь. На следующей неделе мы поженимся в Лас-Вегасе.
Мы чувствуем себя ужасно виноватыми за то, что сделали. Но, Джойс, ты молодая и красивая, у тебя еще вся жизнь впереди. Я уверен, что ты очень скоро встретишь кого-нибудь другого.
Я высылаю тебе немного денег. Если тебе понадобится еще, пожалуйста, свяжись с Алем в его офисе. Он знает, что ты можешь позвонить и передаст мне, если ты позвонишь.
Пожалуйста, прости нас.
С любовью, Даниэль».
Через три дня Джойс пошла к врачу взять какое-нибудь снотворное. Он настоял на полном обследовании. И через пять дней ей сообщили, что она беременна. Она позвонила Алю и спросила адрес Даниэля. Он сказал, чтобы все письма она отправляла ему, а он потом передаст их Даниэлю. Когда пришло ее письмо, Аль вскрыл его и прочел. Он задумался на секунду, порвал его и выбросил в корзину для мусора.
В Штатах Аль получал пятнадцать процентов от заработка Даниэля, а Даниэль подписал контракт с «Юнайтед Атистс» на пять лет на участие в четырех фильмах. Аль не хотел вылететь в трубу из-за какой-то бывшей подружки, которая, может быть, вовсе и не беременна.
Когда Джойс не получила ответа от Даниэля, она собрала вещи, села на поезд в Лондон и отыскала себе в Хорнси церковную квартирку. 25 сентября 1958 года под материнским крылом Общей Северной Больницы она родила девочку.
Девочку звали Джина Мери.
Имени отца в свидетельстве о рождении не было.
Глава 56
Эти далекие события с болью снова ворвались в его жизнь. Даниэль понял, что это слишком большое совпадение, что мать Джины звали Джойс Шорт. И то поразительное сходство между его умершей женой и Джиной, было достаточно очевидным. Ему придется позвонить.
Аль ушел на пенсию много лет назад. Он был уже не молод, когда впервые стал агентом Даниэля, но он все еще был пока жив и, как всегда, пил много виски. Даниэль обычно приглашал его на обед, когда прилетал в Лондон.
Он набрал номер. Несколько секунд телефон не отвечал. Но потом Аль все-таки снял трубку. Даниэль задал ему вопрос, которого Аль боялся больше двадцати лет. Аль почувствовал облегчение, когда передал информацию, которую должен был сообщить много лет назад. Он слушал неестественный, неистовый голос, ругающий его такими словами, которые он запомнит до конца своей жизни.
Он их заслужил. Он знал это, и Даниэль это знал тоже.
Но это была его профессия, и это они знали оба.
Даниэль проснулся рано утром, все еще полностью одетый. Он решил допить оставшиеся полбутылки, стоявшие рядом с его кроватью, но подумал, что сауна будет гораздо полезнее. Когда жара очистила его тело, к нему вернулась способность соображать, ясно и четко мыслить. Не только у него появилась вторая дочь, а у Джины – отец, но у Фрэнки теперь есть сестра, и она должна знать об этом.
Он не имел никакого понятия, какое имя отца, если оно вообще было, стояло в свидетельстве о рождении, но он точно знал, что Джине абсолютно ничего не известно об отце.
Даниэль подумал, что, может быть, можно связаться с Джойс. Разве она до сих пор не поняла, что лучшая подруга Джины тоже была дочерью отца ее ребенка? Конечно, просто невозможно, чтобы Джойс не знала этого.
Он решил пока не звонить Джойс. После того, что он сделал, она не захочет даже слышать его, в этом он был уверен. К ней он обратится в последнюю очередь, если только сам не сумеет доказать Джине, что он ее отец.
Он вышел из сауны, принял душ и надел старый тренировочный костюм. Перепрыгивая через ступеньки, через потайную дверь он забрался на чердак.
Даниэль включил свет и поискал старый чемодан. Переезжая в последний раз, он закинул его сюда.
Он нашел чемодан и открыл его. Все тот же устойчивый запах любимых духов Бланш «Шанель № 5» опять окутал его. От волны нахлынувших на него воспоминаний у него перехватило дыхание. Даниэль начал доставать вещи, книги, фотографии. Он молился, чтобы только найти одну вещь, которая представит его новой дочери доказательство.
Это была фотография Бланш с Даниэлем. Ужасный снимок, сделанный в день их свадьбы. Там же была фотография двух сестер, которых он развел в разные стороны. Даниэль знал, что это тоже будет доказательством для Джины, что его история – правда.
Потом он нашел старую фотографию в рамке, где они с Джойс стояли обнявшись, ту фотографию, которую Бланш однажды взяла с камина в их коттедже в Страдфорде, и так и не вернула обратно. Он сложил остальные вещи назад в чемодан и спустился вниз, перебирая в руках фотографии. Потом в гостиной он взял с полки фотографию Джины и Фрэнки из фильма «Рози» и разложил все снимки в ряд.
Джойс, Бланш, Джина, Фрэнки.
Четыре женщины, на чьи жизни повлияли его самолюбие и эгоизм.
Джойс, родившая ему дочь, которая из-за превратности судьбы была точной копией ее сестры, так бессердечно поступившей с ней.
Бланш, которая не простила себе боли, причиненной сестре, которую очень любила.
И Джина – невинная жертва греха ее отца.
Можно ли как-то исправить вред, причиненный им? Он не знал, но знал, что должен попытаться. Во-первых, он попробует восстановить свои отношения с Фрэнки.
Джина? Здесь он должен все тщательно продумать. Ему не хотелось причинять ей еще большую боль. Но, может быть, они установят отношения, и построят вдвоем мост к Джойс.
Даниэль знал только, что он получил шанс все исправить, и твердо решил воспользоваться им.
Глава 57
– Джина, это Даниэль. Фрэнки дома?
– Привет, Даниэль. К сожалению, ее сейчас нет, но она должна скоро вернуться.
– Ты не смогла бы передать ей, чтобы она позвонила мне, когда вернется домой? Я хочу ей сказать, что очень рад тому, что ее выдвинули на «Оскара».
– Да, я знаю. Это замечательно, не так ли?
– Она заслужила это. И спроси, не сможет ли она отложить все свои дела на сегодняшний вечер и встретиться со мной в восемь. Мне хочется отпраздновать с ней это событие, и я не приму ее отказа.
– Хорошо, я передам ей.
– Спасибо, Джина, пока.
Реакция Фрэнки на просьбу отца была обычной.
– О, Джина, я собиралась отпраздновать это с Джун. Она завтра уезжает на съемки, и я потом вечность не увижу ее.
– Но ты ведь видишься с Джун каждый вечер уже столько времени. С тобой хочет отпраздновать это событие твой отец. Ты всегда мне жалуешься, что он не звонит, а теперь, когда он позвонил, ты начинаешь стонать.
– О'кей, ты убедила меня. Я поняла, к чему ты клонишь. Ты признаешься в этом чисто и открыто, – Фрэнки улыбнулась. – Я позвоню Джун и скажу, что зайду к ней попозже.
Джина вздохнула и вернулась к сценарию, который Мими принесла ей почитать.
Фрэнки вошла в дом отца и нашла его в гостиной, сидящим перед шумно потрескивающим камином.
– Привет, папа, как дела?
Даниэль встал и сжал в объятиях свою дочь. Фрэнки пришла в замешательство от такого необычного проявления его любви.
– Поздравляю, дорогая, я не могу выразить, как я потрясен! Ты заслуживаешь этой награды! Мы все знали, что это действительно твой фильм.
Фрэнки села.
– Да ладно, я ведь еще не завоевала ее.
– Давай выпьем немного шампанского. Просто попасть в номинацию уже большое достижение для двадцатичетырехлетней девушки, – Даниэль улыбнулся. – За тебя, моя любимая, ты сделала своего отца очень гордым человеком, – Даниэль поднял свой бокал с шампанским. – За успех!
Фрэнки сделала глоток.
– Спасибо, папа.
Даниэль глубоко вздохнул.
– Фрэнки, послушай, я не знаю, как сказать тебе это, но я должен перед тобой извиниться.
– За что?
– Я чувствую, что не был для тебя таким отцом, каким должен был быть. Я очень люблю тебя, но никогда не знал, как выразить свои чувства. Мне просто хочется, чтобы мы стали ближе друг к другу. Я пойму тебя, если ты скажешь, что теперь это уже невозможно.
Фрэнки уставилась на отца непонимающими глазами.
– Ты ничего не знаешь о своей матери. Это полностью моя вина, как и боль говорить о ней, когда она… я просто не мог.
Фрэнки пробубнила что-то похожее на «я понимаю».
– Она была очень красива, и мы были так счастливы. О Боже! Фрэнки, я просто сходил с ума. Мне хотелось бежать от всего, что напоминало ее, а, так как ты была нашей дочерью, я сбежал от тебя и никогда не пытался вернуться. Мне очень жаль. Прости меня. Я был невероятным эгоистом, знаю, как бы рассердилась твоя мама за то, что я так плохо обращался с тобой. Но, Фрэнки, я действительно очень люблю тебя. Мы можем начать все заново?
Фрэнки сидела молча и не двигалась, словно в шоке. Но вдруг, неожиданно, она оказалась в его руках, и они крепко обняли друг друга.
– Фрэнки, если ты хочешь спросить что-нибудь о своей матери, я с удовольствием тебе расскажу.
– Как она выглядела?
Даниэль рассказал ей о Бланш и окончательно освободился от боли, мучавшей его так долго.
– Я никогда, сколько буду жить, не полюблю другую женщину так, как любил твою маму, – закончил он свой рассказ.
Фрэнки все начала понимать. Враждебность уступила место сочувствию, когда она поняла, что ее отец тоже страдал.
– Папа, если бы ты все рассказал мне раньше!
– Я знаю, Фрэнки, мы потеряли столько времени!
Фрэнки кивнула.
– Временами мне хотелось попросить у тебя помощи или совета.
– Я чувствовал, что с тобой что-то происходило. Ты можешь мне рассказать об этом? – осторожно спросил Даниэль.
Фрэнки пожала плечами.
– Не думаю, что ты поймешь.
– Мне кажется, что ты ошибаешься, дорогая. У меня такое чувство, что я прекрасно понимаю, что такое быть влюбленной. Особенно, если влюбляется такая женщина, как ты, – Даниэль напряженно ждал, как отреагирует Фрэнки.