– Черт! – восклицаю я.
Смотрю на экран и вижу номер того, кто так неистово жаждет со мной пообщаться, – отец. А это значит одно из двух: либо ему требуется медицинская помощь, либо хватил лишнего. Какова бы ни была причина, придется взять трубку. Я с упавшим сердцем киваю своим новым «приятелям» и выскальзываю из-за стеклянных дверей на улицу.
– Привет, папуль. Как дела? Я сейчас немного за…
– Напился в стельку, Ангелок, – говорит он.
В папашином исполнении это звучит так: «Написся сельку, Ангиок».
С трудом языком ворочает – сильно набрался. Переведу для вас дальнейший разговор в силу своих возможностей:
– Не надо так часто пить, пап. Тебе вредно.
– Да понимаю, – бормочет он.
Я прислоняюсь к стене, чтобы снять вес тела с ног.
– Мне больно.
Я так и схватилась за сердце: «Ну вот, нелегкая, что опять приключилось?»
– Пап, что болит? Сердце? Грудь не давит?
Господи! У папули сердечный приступ.
– Нет, – отвечает он, – синяк болит.
– Синяк? Какой еще синяк? Тебя кто-то ударил? Па-ап?
– Да один парень в кабачке. Здоровяк такой. Мощно размахнулся. Ой-ой-ой.
Распрямляюсь и прижимаю трубку к уху – может, ослышалась?
– Ты хочешь сказать, что подрался? Но это же совсем не в твоем характере: ты никогда ни с кем не дрался.
– Да я и не дрался.
– Хм…
– Не стал давать сдачи.
– Боже мой.
– А он трижды меня ударил. Ой, как болит.
Закрываю глаза: ох, ну и классная у меня жизнь! Каких-то пять минут назад я была в нескольких дюймах от пленительного взлета к самым вершинам карьеры – и теперь приходится падать, даже не взглянув толком на звезды.
– Так значит, ничего страшного, пап? – ласково спрашиваю я, поскольку голос у него неважнецкий: отец сильно расстроен.
– Какое там! Два года…
– Черт, только не говори, что тебя посадят. Ты ведь не из полицейского участка звонишь?
– Нет. Два года, как она ушла.
И тут я наконец-то врубаюсь. Теперь понятно с чего напился старик. Каждый раз тому есть причина, и одиннадцать раз из десяти это Дельфина. Мать ушла два года назад, а я даже не вспомнила. У меня щеки запылали от стыда: как эгоистично. Бедный, бедный папочка, ему так одиноко! Он, наверное, весь день был расстроен, места себе не находил – вот и напился, едва домой попал, а потом прямиком в закусочную, где прицепился на свою голову к какому-то бедолаге из очереди.
– Пап, не расстраивайся, – ласково говорю я. – Все пройдет. Я сейчас буду. Подожди полчасика.
Даю отбой, на этот раз без труда найдя нужную кнопку. На миг оборачиваюсь, чтобы в последний раз взглянуть на происходящее за стеклянными витринами магазина действо. Кери проталкивается к серебристому столу, с сексапильным видом выставив киль перед носом недоумевающего Дидье Лафита. Она явно собирается затмить целый выводок курочек из «Плейбоя». Вяло улыбаюсь, прощаясь с надеждой сделать свою передачу популярной (и познакомиться в процессе с роскошным певцом). Пустые мечты.
– Удачи, Кери, – шепчу я, легонько прижав ладонь к витрине.
Отворачиваюсь и грустно бреду к станции, чтобы сесть на ближайший поезд до Пейсли.
Глава 13ИРОНИЯ СУДЬБЫ[52]
На следующий день еду на работу, как на казнь: это настоящая пытка, причем виною тому не только приземистый оранжевый поезд, который мчится от Хиллхед до Бьюкенен-стрит и, покачиваясь на рельсах, издает массу шума. Впрочем, если бы крошечный состав издавал еще больше лязганья и грохота, пассажиров пришлось бы заставить воспользоваться заводскими затычками для ушей. Я устала и плохо выспалась – почти всю ночь утешала папулю и приглядывала, чтобы вместо виски он пил воду.
(Пришлось споить ему несколько пинт живительной влаги.) Плакаты с изображениями Дидье Лафита на разных стадиях «разоблаченности» за ночь распространились по всей железной дороге, как страшно заразный компьютерный вирус. Кумир масс повсюду, и, несмотря на натертый маслом великолепный пресс и приятное лицо, мне он уже действует на нервы. Тем паче что шумный «Заводной апельсин» в настоящее время мчит меня на встречу с З. Г. Макдугалом, который хочет услышать, каких мы с Дэном достигли успехов. А успехи таковы, что я молюсь всем существующим богам, чтобы Дэн неожиданно оказался родственником какой-нибудь мегазвезды вроде Бритни Спирс или чтобы З. Г. забил все восемнадцать лунок одним махом. Держи карман шире.
– У-у-ух, ну как все прошло? – пронзительно взвизгивает Дэн, стремительно пересекая мраморный зал и рыбкой ныряя в лифт. – Для меня взяла автограф? Дидье поцеловал тебя, когда возвращал альбом? Согласился прийти на передачу? А он на самом деле такой красавчик, как на плакатах, которыми сегодня с утра обвешан весь город?
Поднимаю руку, побуждая беспечно лепечущего Дэна остановиться и перевести дул.
– Э-э… Нет, нет, нет, да, – отвечаю я без тени улыбки.
На мальчишеском лице гаснет искорка радости, и напарник понуро опускает плечи.
– Значит, ты не достала автограф?
Отрицательно качаю головой.
– И он не придет на шоу?
Снова качаю головой.
– Какой облом. А ты вообще была там? Так и знал, надо было отпроситься и лично тебя отвести.
– Ходила я, ходила, только там было много народу и произошло кое-что неприятное. В частности, неприятности с моим отцом.
– Надо же…
Дэн протягивает ладонь и сочувственно касается моей руки. Мало похожий на человеческий, голос в лифте информирует, что мы прибыли на шестой этаж. Выходим из лифта и нехотя бредем к кабинету З. Г. с готовностью мышей, которых ведут на кошачий двор.
– Значит, никаких шансов, как думаешь? – спрашивает Дэн, изо всех сил стараясь не показать, как его угнетает сия безрадостная перспектива. – Дидье Лафит уехал?
– Нет. Мег сказала, он сегодня вечером зачем-то заедет в представительство Би-би-си. Судя по всему, побудет еще немного в Шотландии – хочет отдохнуть, но, где точно, не знаю. Она подсунула кое-кому бесплатные билеты в обмен на информацию. Большего узнать не удалось.
– Ладно, в крайнем случае можно прогуляться на Би-би-си и попробовать подкатить к нему. Ты ведь живешь неподалеку?
– Да, здание как раз в конце моей улицы. Только не знаю, Дэн, с ним непробиваемая охрана… – Меня даже передернуло при воспоминании о недавних знакомцах. – Твердый орешек. Кери просила его дать интервью для «Звезды», весь киль ему на стол выложила. Так вот, Мег рассказывала, он даже бровью не повел – не то чтобы слюни распустить. Поразительно. Наша красавица теперь считает его голубым, только мне кажется, он просто терпеть не может прессу и всякие выступления перед общественностью.
– Эх, все коту под хвост, – хмурится Дэн.
Мы останавливаемся перед входом в святилище З. Г.
– Вот именно, старина. Поэтому лучше не лезть на рожон: что-то мне подсказывает – мистер Макдугал хорошенько надраит каждому из нас одно место.
Сидим, затаив дыхание, в кабинете З. Г., как вдруг неожиданно входит Марджори с двумя чашками кофе и пирожковой тарелочкой на подносе. Заглядываю на тарелочку и немного успокаиваюсь, когда вижу два заварных печенья, которые секретарша швыряет перед нами на стол. Уф, те же самые, что и в первый раз, пять недель назад. Опасливо откусываем по кусочку, и вот тут-то становится ясно, что ставки наши пошатнулись. Еле проглотив то, что было во рту, чую надвигающуюся беду.
– А Бритни Спирс тебе, случайно, никакой родственницей не приходится? – шепотом спрашиваю Дэна.
Отрицательно качает головой и хмурится.
Не желая расставаться с печеньем, молю Бога, чтобы случилось чудо номер два.
– Дэниел, Энджи! – громко восклицает З. Г., с шумом врываясь в кабинет.
Резко поворачиваю голову, чтобы поздороваться, и, заметив его наряд, поспешно отворачиваюсь. Клетчатые шорты для гольфа, клетчатая майка-безрукавка поверх накрахмаленной салатного цвета сорочки и клетчатый берет. Его крашеные каштановые волосы гладко зачесаны назад, а в губах незажженная сигара. Такое чувство, что передо мной разыгрывается клоунада с участием почтенных, навечно оставшихся в тридцатых годах игроков в гольф – или я попала на конференцию по злоупотреблению тканью в клетку и шотландкой. Неудивительно, что в офис нашей радиостанции уважающие себя люди не приезжают: единственный «гараж», о котором наслышан здешний заправила, – это помещение, где хранят тележку для клюшек и мячей.
– Я очень занятой человек, Дэниел и Энджи, – без лишних церемоний обращается к нам З. Г. Вернее сказать, обращается он ко мне и к макушке Дэна, внимание которого неожиданно приковала пылинка на полу, – а потому буду краток.
Он присаживается на краешек стола, подхватывает с подставки для письменных принадлежностей блестящий белый шар для гольфа и, не забывая им поигрывать, начинает:
– Должен признать, со времени нашей последней встречи музыкальное сопровождение вашей передачи изменилось к лучшему. По крайней мере, по мнению молодых и наименее образованных членов административного персонала.
– Спасибо, мы…
– Рейтинги повысились на несколько пунктов, – перебивает З. Г., никак не отреагировав на мою робкую попытку. – Впрочем, рост слушательской аудитории может объясняться рядом причин, в которые я не буду вдаваться: реклама и прочее.
«Реклама? – думаю. – Какая еще реклама? Бесплатное объявление на последней странице ежемесячного журнала для любителей гольфа?»
– Наш прошлый разговор, – продолжает З. Г., яростно потирая шарик для гольфа и с тоской глядя в окно, – состоялся около шести недель назад.
– Пяти, – вполголоса поправляю босса.
– Пяти, шести – у вас было достаточно времени на поиски обещанной звезды.
Ерзаю в кожаном кресле: как-то вдруг стало жарко и некомфортно. Дэн по-прежнему не отрывает глаз от пола.
– Итак… – начинаю я, поняв, что мой звукорежиссер снова лишился дара речи.
– Видите ли, улучшение музыкального ряда и выдвинутые вами предложения, – снова вклинивается З. Г., – навели нас на мысль, что у передачи «Ангел в эфире» есть изрядный потенциал.