Девушка покраснела, улыбнулась:
— Здорово это у вас получается…
— Что?
— Зубы заговаривать студенткам.
Усаживаясь напротив, он улыбнулся: да, она вот такая. Всегда найдет, что ответить. Но ведь не маленькая, не дурочка. Даром что на пятом курсе. Ей уже двадцать пять. Когда-то она училась в институте культуры, на библиотечном, потом бросила его. Надоело. Решила стать преподавателем литературы. Поступила в университет.
Но об этом она еще расскажет. А сейчас подарок для любимой женщины, для жены, от всего сердца.
— «Зачем нам жизнь, — улыбнулся он, — коль порознь идти? И в каждом новом дне я не увижу смысла…»
Этой строфы не было на раскрытых страницах томика. Девушка даже заглянула мельком в книгу, чтобы проверить. Поймав ее взгляд, Савинов пожал плечами:
— Извинения с радостью принимаются.
— Как вы великодушны! Не обижайтесь, — все-таки попыталась оправдаться она. — Я совсем не хотела вас обидеть. Мне тоже очень приятно, что рядом со мной сидит человек, который знает поэзию. Да еще такой… интересный на вид.
— Благодарю вас, — кивнул он. — А что с вашим мороженым? Оно растаяло…
Девушка встрепенулась:
— Верно, осталась одна лужа.
— А если я нам закажу по порции, не откажетесь?
Она покачала головой:
— Нет.
— И кофе?
Девушка кивнула:
— И кофе.
— А как на счет легкого вина?
Девушка обдумывала предложение недолго, махнула рукой:
— Ах, давайте. Угостить студентку — святое дело.
Савинов отыскал глазами барменшу, молодую женщину, щелкнул пальцами. Та подошла очень быстро.
— «Дон Периньон», красавица, — с невозмутимым лицом проговорил он.
— Что? — переспросила барменша.
— Год безразличен.
Барменша и девушка обе не сводили с него глаз. Только последняя, кажется, готова была вот-вот рассмеяться.
— «Периньона» нету, — сухо ответила барменша. — Меню принести?
Он разочарованно вздохнул:
— Нет, не стоит. Ограничимся обычным шампанским.
Савинов сделал заказ, прибавил к выбранному фрукты, коньяк для себя, шоколад, пирожные. Когда барменша отошла, девушка улыбнулась ему:
— Я оценила ваше чувство юмора. С долей здорового цинизма. Надеюсь, вы не сноб?
— Что вы, — нахмурился Савинов, — могу запросто выпить с бомжами на троих в первой подворотне.
— Понятно, — кивнула она, — вы — демократ.
Савинов рассмеялся.
— И еще транжир, — когда заказ был доставлен, разглядывая стол, проговорила девушка и взяла яблоко. — Но мне это нравится. Забота всегда приятна… Кстати, мы так с вами и не познакомились. Меня зовут Рита.
Он едва было не сказал: «Знаю». Да что там, за время этого короткого диалога он уже сто раз хотел назвать ее по имени. Еще он хотел назвать ее «любимой», как часто называл раньше, и едва сдержался, чтобы не проговориться. Не выдать себя. Пусть даже взглядом… Представляться собственной жене?
— Дима, — проговорил он.
Получилось.
— Дима… — задумчиво, с расстановкой, повторила она. — Я знаю, кого вы мне напоминаете, Дима.
— Кого же?
— Монте-Кристо.
— Почему?
— У вас именно такое выражение лица, как у Монте-Кристо. Как бы вы это не скрывали. Только вот почему я — Мерседес, это мне пока еще непонятно.
Значит, взгляд все-таки его выдал…
— Вы очень красивы, Рита, может быть, поэтому?
Откусив яблоко, она пожала плечами:
— Может быть… А я вправду так красива?
Он деловито кивнул:
— Честное слово.
Девушка вздохнула:
— Фруктами угощаете, шампанским поите. Приятные вещи говорите. Какое хорошее начало… — Она улыбнулась собственной выдумке: — Может быть, вы об этом знаете, Дима: в средневековой литературе было такое правило: в комедии все начиналось плохо, а заканчивалось хорошо, а вот в трагедии наоборот: начиналось все хорошо, а заканчивалось… сами понимаете: трагично. Простите, по-моему, я глупость сказала… Мы ж не в Средневековье, правда? И тем более, не персонажи пьесы…
— И слава Богу, — вздохнул ее собеседник.
В последнем он как раз уверен и не был!.. Савинов смотрел на ее загорелые плечи, на шею с тонкой золотой цепочкой, изящной волной перетекавшей по ключицам; на пальцы и ярко-красный маникюр (под губы), так шедший ко всему ее облику — яркому, насыщенному; на эти вьющиеся темные волосы, настоящую гриву, на колечки-локоны у висков и две рубиновые капли в мочках ушей; на одну из бретелек, сейчас чуть соскользнувшую с плеча… Господи, он знал ее — знал необыкновенно хорошо! Всю. До последней родинки. Он бы смог перечислить их все. Наизусть. На груди и на животе, в каждом, самом потаенном уголке ее тела. Потому что он любил каждую из них. Боготворил. Он знал, как она пахнет, все ее ароматы — в постели, в ванной, или когда она касалась его плеча где-нибудь в такси.
В ее глазах — карих, немного насмешливых, он прочитал вопрос.
— Вы так странно смотрите на меня, — проговорила девушка. — Мне даже страшно. Правда-правда. Мурашки по коже…
— Я же сказал: вы очень красивы.
— Не до такой же степени?
— До такой.
Они допили свои напитки, съели фрукты, шоколад и мороженое. Коньяк приятно согрел его, что до собеседницы — шампанское сделало свое дело. Она раскраснелась, много смеялась и, как ему показалось, была счастлива.
Потом он расплатился, взял ее под руку, и они вышли на улицу.
— Так это ваша машина? — спросила она, когда он подводил ее к «мерседесу». — Вот это да… Вы, наверное, богач?
— У меня скучная работа: я — банкир.
Рита улыбнулась:
— И, правда, скучная. — Она провела рукой по капоту, стала заметно прохладнее. — Хотите развлечься? А дома, наверное, жена и дети? Или супруга где-нибудь на островах, с детьми? А вы — тут.
— Я холостяк, Рита.
— Такой интересный мужчина, при деньгах, и вдруг холостяк?
— Представьте себе… Послушайте, Рита…
— Да?
Девушка становилась все отстраненнее, дальше, и он чувствовал это. Нужно было срочно выручать их обоих. Спасать.
— У меня есть к вам предложение… Вы верите в любовь с первого взгляда?
Девушка пожала плечами:
— Возможно.
— А в союз, предначертанный свыше?
— Конечно.
— Тогда я вам предлагаю руку и сердце. Едемте в загс? Немедленно? У вас паспорт с собой?
— Эка вас, Дима, со ста граммов коньяка повело, — покачала она головой. — Отвезите меня лучше домой. Или нет — на Волгу: хочу искупаться. Не знаю, как вы, но мне шампанское, как говорится, ударило прямо в голову. Или по голове. Не промахнулось.
— На Волгу — так на Волгу, — отозвался он.
Весь день они купались, загорали, опять купались, пили минералку, колу, ели мороженое. Потом, уже к вечеру, шашлыки. И вновь сошли до коньяка и шампанского.
Потом он отвез ее домой.
— Я чего-то не понимаю, — смущенно пробормотала она, когда он остановился у ее подъезда, — кажется, я тебе не говорила, где живу…
— Ты просто забыла, — сказал он. — Пушкинская, сто десять, второй подъезд, третий этаж, квартира восемь.
— С ума сойти, ну я и пьяница.
Он обнял ее, поцеловал в губы.
— На солнце перегрелась. Спокойной ночи и до завтра.
— У тебя точно все где-нибудь на Кипре, — вздохнула она. — Но мне уже все равно.
— Я встречу тебя сразу после экзаменов, часа в три. Идет?
Она кивнула.
— Хочешь сказать, что ты — мой принц?
— А почему бы и нет?
Потянувшись, она поцеловала его в губы и вышла из машины.
2
Без четверти три следующего дня он вошел в университет с большим букетом белых роз. Поднялся на второй этаж, вскинув руку, посмотрел на часы. Дошел до кабинета № 245, около которого стояли три девушки и один парень. Четверо молодых людей сразу уставились на него. Надо же, а ведь он помнил эту картину. Точно, вот они, четверо ее однокурсников. Но тогда, в другом мире, девицы так не таращились на него. Поглядывали, и все. А сейчас…
Еще несколько минут, дверь откроется и выйдет она. Его Рита. Она еще попрощается с экзаменаторшей, назовет ее по имени, весело, потому что оценка будет «пять».
Вот приглушенный стук каблуков, дверь открывается…
Вполоборота к выходу Рита сказала:
— До свидания, Алина Витальевна.
— До свидания, Риточка, — откликнулись из класса.
Девушка потянула за собой дверь и… остановилась.
— Привет, — сказал он. — Пятерка?
— Да…
— Я так и знал.
Она сделала по направлению к нему несколько неуверенных шагов, опять остановилась. Обернулась на подружек. Те, равно как и парень, на какое-то время потерявший к гостю интерес, во все глаза смотрели на них.
Быстро освоившись с ситуацией, Рита посмотрела на розы, подняла глаза. Ему показалось, что она счастлива. И сейчас меньше всего думает о своей оценке.
— Идем? — спросил он.
— Идем, — ответила она.
Уже в конце коридора, держа букет в одной руке, взяв спутника за локоть другой, спросила:
— Как ты узнал про цветы?
— Что узнал?
— То, что я больше всего на свете люблю… белые розы? Совпадение?
— Обычная интуиция.
— Ага, понятно. А может быть… — она запнулась.
— Что может быть?
— Ты узнал мой телефон и позвонил маме?
— Если бы у меня было чуть хуже с интуицией, я бы так и сделал. Честное слово.
Когда они сели в машину, она повернулась к нему, смотрела долго, пристально, улыбаясь; потом, глядя вниз, покачала головой; опять подняла глаза:
— Так что же, действительно принц?
— Конечно, могла бы и сразу догадаться.
Она усмехнулась:
— Догадаться сразу… А с другой стороны, почему и на моей улице не может быть праздник? Настоящий?
— Паспорт у тебя с собой?
— Паспорт?
— Я опять с предложением руки и сердца. Если, конечно, тебе это не надоело… Ну да ладно. Может быть, ты еще не готова, а я все лезу. Может быть, тебе нужно пару дней на размышление? Или даже неделю? — Он вздохнул. — Вчера после моего предложения ты решила ехать на Волгу. Куда сегодня?