– Зачем входить, если надо будет выходить? – удивился Митятюля.
Ваня, тяжело вздыхая, принял сидячее положение, и сокрушённо качая головой, попросил:
– Пап…ну ты просто сделай, так как тебе сказали! А я пока телевизор посмотрю.
– Хорошо, – согласился Митятюля, – хуже от этого всё равно не будет.
– Вот и чудненько.
Ваня снова лёг и сделал вид, что больше не обращает на него внимание. Митятюля некоторое время нависал над головой Вани, ожидая услышать от него ещё какие-то слова. Потом неожиданно и очень решительно направился к двери, ведущей в спальню.
Жена всё ещё не спала. Он это понял, как только оказался внутри. Она не спала, но глаза у неё были закрыты. Следуя совету Вани, Митятюля подошёл к кровати и медленно укутал жену одеялом. Затем легко коснулся губами её лба и прошептал:
– Прости любимая!
И зачем это всё нужно было делать? Непонятно. Задаваясь этим вопросом, Онаил направился к выходу. Он уже взялся за ручку двери, когда услышал мягкий голос жены.
– Онаил,…останься!
Глава 8
Митятюля давно не испытывал такого блаженства от сна. Он давно проснулся, но продолжал нежиться в постели. Ноздри щекотал приятный запах духов супруги, который буквально впитался в подушки. Самой супруги в спальне не оказалось. По всей видимости, она отправилась готовить детей к школе. Митятюля снова натянул на себя одеяло, собираясь погрузиться в сон, но в этот миг у самого уха раздался удивительно знакомый голос:
– Как тебе ночка, папа?
От неожиданности Митятюля подпрыгнул на постели и быстро обернулся. Ваня лежал на месте жены, подперев голову рукой, и насмешливо улыбался.
– Ты? Что ты здесь делаешь?
– За тобой пришёл! – Ваня поднялся с постели и уже потом продолжил, – вставай, пора делами заниматься.
– Какими ещё делами? – возмутился Митятюля, – у меня сегодня выходной. И вообще, я болен. Меня нельзя беспокоить. Я должен много отдыхать, а ты меня заставляешь работать.
– Когда это я заставляла тебя работать? – раздался рассерженный голос жены. Митятюля и не заметил, как она появилась в спальне. Она была одета в то же простенькое платье, что и всегда. Мягкой улыбки, что радовала Митятюлю весь прошлый вечер, как ни бывало.
– Да я с Ваней, – начал было Митятюля, но тут же осёкся и выдержав небольшую паузу, закончил совсем иначе чем начал, – я имел в виду, что хорошо когда много работаешь. Полезно для здоровья. К примеру, казино,…то есть я хотел сказать,… лестница. Убрал снег и, спина больше не болит. Она потом начала болеть. Но это уже неважно. Главное снег убрать. Всё чисто. Хотя гуся этого жалко. Интересно попал Приам в него или нет? Наверное, не попал,…. Да и…
– Онаил! – одёрнула его жена. На её лице появилась ярко выраженная озабоченность. И следующие слова прозвучали тревожно. – Я всё понимаю. Последствия травмы,…но постарайся себя держать в руках. Не давай,…этому Ване взять вверх над тобой…
– Конечно милая, конечно, – поспешно ответил Митятюля, глядя мимо неё, – я не дам. Нет, не дам. Я его не усыновлю. И в казино ходить не буду. И готовить он меня больше не заставит. И работать не пойду. Останусь в постели и всё,…сто тысяч? Какие ещё сто тысяч?
Жена пристально следила за Митятюлей. Она видела, что его немигающий взгляд направлен на шкаф. И вид у мужа был такой, словно он внимательно кого-то слушает. От неожиданного прозвучавшего крика своего мужа, госпожа Митятюля вздрогнула и невольно попятиласьь к двери.
– Ты что не в своём уме? Отдать сто тысяч на тряпки? – наступила короткая пауза, после которой Митятюля заговорил более спокойным голосом. – Да мне за эти деньги целый год надо работать. Да и что плохого в той, что есть? Старая? А вот ты не знаешь,…старая мебель ценится больше. Да и всё старое имеет хорошую цену. Картины, к примеру,…чего? А почему нельзя их сравнивать с одеждой? На картинах люди иногда тоже в одежде. Я не скупой, мне просто денег жалко. Нет, это не одно и тоже. Как в чём разница? Деньги можно положить в банк и жить на проценты. Он не накроется,…если конечно твой дедушка не поучаствует. Чего? Даже не проси. Я не стану отдавать такие деньги…
– Онаил! – снова одёрнула его жена, – когда ты перестанешь разговаривать сам с собой?
– Милая, – Митятюля обратил к ней несчастное лицо и с таким же несчастным видом спросил: – Ты не хочешь потратить,…пятьдесят… нет? Шестьдесят? Да что в этом плохого? Хорошо, хорошо,…пусть будет сто тысяч…на покупки? Тебе ведь нужна одежда? Да и детям тоже.
– Мы можем позволить такие траты? – госпожа Митятюля не верила своим ушам.
– С натяжкой. Тебе и детям хватит, – ответил, кисло улыбаясь Митятюля, и тут же категорично заявил, – ну на это я никогда не соглашусь. Ещё и детям на одежду сто тысяч? Ты меня по миру пустить хочешь? Ах вот как,…мы заработаем больше? Тогда другое дело. А что надо делать? Чего? Ну нет,…я не согласен,…это что же получается? Они пойдут тратить деньги, а я пойду работать? Даже не уговаривай,… Вимра…
Митятюлю в одно мгновение сдуло с постели. Он поспешно оделся, вытащил откуда – то из шкафа деньги и, сунув их в руки жены, выскочил из спальни. Госпожа Митятюля проводила его глубоко изумлённым взглядом. Не успела она опомниться, как он снова вернулся и, поцеловав её в щёку пожелал «доброго утра». Затем снова вышел и отправился на кухню. Там его встретил укоризненный взгляд Вани.
– Всему надо тебя учить папа. Ну что сложного? Встал, пожелал доброго утра и поцеловал жену в щёчку.
– Прости Ваня, я не подумал, – виновато произнёс Митятюля.
– У меня-то чего просить прощения?
– А у кого?
– С тобой иногда так тяжело, папа! – Ваня подтвердил свои слова, сокрушённым вздохом приправив его выразительным взмахом руки.
– Отца не выбирают, Ваня! Какой есть.
– Ладно, папа. Одевайся, пойдём с тобой в школу!
– В школу? – растерянно переспросил Митятюля. – Зачем? У тебя же документов нет. Тебя не примут сынок. Да и как у тебя уроки спрашивать? Тебя же никто не видит.
– Я не собираюсь учиться, – коротко ответил Ваня, – мне это не надо. Я знаю больше чем все ваши учителя вместе взятые.
– Ах вон как, – протянул Митятюля и тут же растерянно спросил, – тогда зачем туда идти? Я уже отучился.
– Папа, у тебя есть ещё дети. Ты не забыл?
– Так мы к ним идём, – догадался, наконец, Митятюля. От тут же отрицательно развёл руками в сторону и непримиримо заявил: – я не пойду. Дети не хотят меня видеть в школе. Они так и сказали. Если я пойду, они рассердятся.
– Не рассердятся. И хватит разговоров. То деньги не хотел отдавать, то в школу не хочешь идти. Будешь меня слушаться, не то вызову Мандукара. С ним будешь разговаривать.
Не переставая говорить, Ваня вышел из кухни и направился к входной двери. Вслед ему прозвучал осторожный вопрос:
– А кто это такой?
– Обучал инквизицию всяким зверствам. Сейчас он у деда на побегушках.
– Ваня, сынок, – едва смог пролепетать Митятюля.
– Так ты идёшь?
– Конечно, разве я тебя хоть раз ослушался?
Митятюля бросился к вешалке и стал со всей возможной поспешностью одеваться. В этот миг появилась госпожа Митятюля. Она пришла в себя после такого неожиданного подарка. Она обняла мужа и крепко расцеловала в обе щёки, затем помогла одеться. При этом она несколько раз поблагодарила его и с беспокойством осведомилась о его здоровье. И тому имелась причина. Митятюли выглядел слишком бледным после упоминании о Мандукаре. Отговорившись несколькими общими фразами, Митятюли поспешил на улицу. Выйдя на крыльцо, он с облегчением увидел Ваню. Тот стоял у калитки. Спустя несколько минут, двигаясь бок о бок, они уже быстро направлялись в школу.
Глава 9
– И что мы здесь делаем?
После ухода из дома, Митятюля впервые решился нарушить молчание. Мысль о Мандукаре всё ещё причиняла ему заметное беспокойство. Митятюля стоял на лестничной площадке второго этажа, напротив кабинета, на котором висела табличка «учительская».
И лестница, и длинный коридор с множеством дверей, выглядели совершенно безлюдными. Вокруг никого не было. Стояла полная тишина. Лишь изредка она прерывалась приглушёнными голосами. В общем, обычная школьная картина проходящего урока.
Митятюля проследил, как Ваня в очередной раз скатился по поручню лестницы, вниз. Он уже несколько раз проделал подобное и, по всей видимости, не собирался останавливаться. На глазах Митятюли, Ваня снова взбежал на третий этаж. Там он сел на поручень и с весёлым хохотом покатился вниз.
– Что мы здесь делаем, сынок?
Митятюля повторил свой вопрос, когда Ваня слетел с поручень и встал рядом с ним. Стоял он недолго.
– Ждём директора!
Бросив эти слова, Ваня, перепрыгивая через несколько ступенек сразу, снова побежал на третий этаж.
– А зачем нам директор?
– Поговоришь с ней. Выскажешь несколько умных мыслей. Задашь несколько вопросов по поводу образования. В общем веди себя как отец, которого беспокоит обстановка окружающая детей, – раздалось сверху.
– Ваня, но она меня всегда беспокоила!
– Не похоже. Пап, ты ведь даже не знаешь, где находится класс твоего сына. Я уже не говорю о дочери. Ты вообще первый раз сюда пришёл.
– Я хотел прийти,…несколько раз хотел, но у меня не получалось.
– Сейчас получилось. И с директором поговорить получится. Главное отчество правильно произноси. Она не любит когда её отчество неправильно произносят.
– И как же отчество директора школы? – задал вопрос Митятюля. Он не замечал, что рядом с ним остановилась пожилая уборщица. В руках она держала швабру и ведро с чистой водой. Услышав слова Митятюли, она с удивлением оглянулась по сторонам. Заметив, что Митятюля смотрит наверх, она тоже туда посмотрела. По понятным причинам, женщина никого не обнаружила. Женщина ещё раз самым тщательным образом осмотрела всё вокруг. А после осмотра устремила на Митятюлю очень странный взгляд.
– Маргарита Копенгагевна!