— Ну что, будете еще помогать людишкам?
Я громко взвыл в праведном возмущении:
— Конечно, будем, скоты вы конченные! Уже погодите, я до вас доберусь! Развоплощу всех к чертовой бабушке!
Мое запугивание, а тем более такое непочтительное отношение к праматери ихнего племени, явно снуфам не понравилось, и я почувствовал, что по нам стали наноситься удары, примерно как по струнам или барабану. В результате мы уже подвывали в ритме сумасшедшего рок-н-ролла, а темные балахоны снуфов стали кружить вокруг нас в дикой пляске. Спустя какое-то время до моего сознания донесся шипящий от злости вопрос:
— Вы все еще хотите кому-то помогать? — и я почувствовал, что Шерман вот-вот сдастся.
И в самом деле, волк стал ломаться, не зная, как повежливее меня предать:
— Я… я…
Тут меня взяла такая злость на этих чертей, что я не удержался и рявкнул:
— Еще как хочу! Сволочи, вы же играете без правил! Вы же никакой возможности на исправление душе не даете! Вот гады! — при этой ругани я непроизвольно «высунулся» из-под защиты.
Ох, как тут бабахнуло! Я не очень понял, что произошло: может, мы были в этот момент на втором уровне мира, может, моя сущность вступила в реакцию с этими снуфами, но я запомнил только страшно ослепительную вспышку и всеобщий визг и вой, в том числе и свой.
Очнулся я от каких-то толчков. Вокруг было светло. Мою щеку опять ткнуло что-то влажное и холодное. Я повернул голову, и это мокрое и холодное угодило мне в рот.
— Тьфу ты! С волком еще целоваться не хватало!
— Ну извини, — буркнул Шерман. — Я думал, ты совсем того… лежишь тут уже неведомо сколько и не шевелишься. Ты хоть посмотри, куда нас вытащил!
Волк сидел, как верный пес, поджав хвост и ожидая мою реакцию. Я сообразил, что от меня требуется посмотреть вокруг и, послушно исполнив волчью просьбу, обомлел: мы находились посреди весьма милой зеленой лужайки, окруженной таким же зеленым лесом. Не хватало только цветов и голубого неба, но все равно, контраст с предыдущим миром был поразительный.
— Значит, получилось? — я попытался осторожно воодушевиться.
— Да, мы определенно поднялись, а не опустились, — удовлетворенно проворчал волк. — Но, как видишь, я все еще в шкуре зверя. Значит, очень высоко мы вряд ли запрыгнули.
— Эх, лиха беда начало! — воскликнул я припомнившейся бессмыслицей и развил эту «глубокую» идею. — Получается, что за неполные сутки мы сумели выбраться из одного мира. Что ж, вполне неплохой темп! А не знаешь, сколько еще таких прыжков нужно сделать, чтобы добраться до чистилища?
— Спроси чего полегче, — рыкнул в ответ Шерман. — Я же там и не был, сразу глубже ушел. И потом, смотря куда прыгать. Если вбок, то хоть тысячу раз — никуда из этой ловушки не выйдешь.
Я, почувствовав, что совсем оправился от удара по чертям, уселся и еще раз оглянулся вокруг:
— И все-таки, мы определенно вырвались наверх!
— Если бы не ты, не видать мне больше зеленой травы… — признался волк. — Только вот в этом мире ни ты, ни я не знаем, куда идти и что делать.
— А, ерунда! Ноги сами куда-нибудь выведут. А там главное проявить участие и сочувствие, и глядишь, опять со снуфами встретимся.
— Нравится мне твой идиотский оптимизм, — усмехнулся волк. — А если бы мы очнулись посреди абсолютно безлюдной пустыни?
— Ну, тогда помогли бы друг другу выживать, а потом померли бы от обезвоживания, — моя жизнеутверждающая позиция была непробиваема. — Не хочу обещать то, над чем не властен, но тебя, серый, я попытаюсь отсюда вытащить. Только при одном условии.
— При каком?
— Сам знаешь, без твоего желания ничего не выйдет… Главное, не отказываться от своей мечты перед снуфами. Ты уже понял, что их можно одолеть.
Волку не надо было дважды объяснять, о чем идет речь, и я надеялся, что его душа постепенно сможет подняться из этой бездны отчаяния и мучений. Самое главное, что я не видел у него патологического стремления к власти над другими. Он был независимый одиночка, но это никак не относилось к инферно. А его жестокость была продиктована условиями жизни, и ее можно было вытеснить чувством справедливости.
Обойдя поляну, мы натолкнулись на тропинку, и я торжествующе воскликнул:
— Ура! Ее кто-то проложил! Будем надеяться — люди.
Еще чуть-чуть потоптавшись и решая куда пойти: налево или направо, мы пошли так, чтобы ветер дул нам в нос. По совету Шермана, так мы быстрее учуем любое новое существо впереди, а это может и жизни стоить. Шерман опять предложил мне взгромоздиться ему на спину, но оказалось, что наши размеры претерпели некоторое изменение, и теперь мне пришлось поднимать ноги чуть не к плечам, а он еле-еле меня тащил. После сотни метров такого издевательства над зверем, я соскочил с волка с самыми глубокими заверениями, что смогу двигаться довольно сносным темпом, тем более что я был одет в привычные для себя кроссовки. Сапоги, конечно, подходили бы лучше, но и жаловаться на фантазии преисподней было грех.
Услышав крик птиц, я заметил Шерману:
— Кажется, тебе будет здесь, чем питаться, кроме бывших грешников. Может, озеро найдем и рыбы наловим!
— Размечтался! Ты еще скажи, что тут удочки в лесу растут, или рыба сама из озера выпрыгивает! — усмехнулся волк.
— Нет, так дело не пойдет! Тебе нужно быть оптимистичнее, — не согласился я с серым компаньоном.
— Посмотрел бы я на твой оптимизм после десятка-другого жизней в этих мирах.
— А что тебе не нравится? Этот мир уже вполне прилично выглядит.
— Ой, не зарекайся! Здесь нет приличных миров. Это я знаю наверняка! — продолжал ворчать Шерман, труся впереди меня по тропе среди ивовых кустов.
Вдруг он остановился, замолчав на полуслове.
— Что там? — шепотом спросил я. Волк немного попринюхивался и тихонько буркнул:
— Дым. Как будто костер или печь. Дерево горит.
— Значит жилье близко и люди! — воскликнул я.
— И с чего это ты так возрадовался? — удивленно оглянулся волк. — Ты что, думаешь здесь все вокруг ангелы и душки?
— Ну, встретил же я тебя! — возразил я. — Может ведь и второй раз повезти.
Волк ничего не ответил, всем своим лохматым видом показав, что идиотизм не лечится, и бесшумно скользнул вперед по тропе…
…Мы с полчаса стояли в кустах на опушке и наблюдали за большой поляной — почти что полем, посреди которого стоял небольшой бревенчатый дом. Мы не подшумели, и ветер тоже работал на нас. Опытный в таких делах Шерман не обнаружил ни слежки, ни ловушек, ни сторожков. Отсюда можно было видеть, как во двор вышла женщина и что-то там делала по хозяйству. Более зоркий Шерман прокомментировал:
— Девушка. Симпатичная. Подождем еще, может и мужское население объявится.
Но никого больше так и не появилось. Девушка ушла в избу и больше оттуда не появлялась. Мне надоело чрезмерное осторожничанье, которого я никак не ожидал от сильного хищника, и предложил:
— Ты подожди меня здесь, чтобы сразу не пугать людей, а я на разведку схожу. Если что произойдет, действуй по обстановке, но сдается мне, пейзаж весьма мирный.
— Не люблю мирных пейзажей, — вздохнул волк, но послушно остался ждать на опушке после того, как я возразил, что не люблю слюнявых волков.
Я бодренько припустил навстречу прекрасной незнакомке. Самое удивительное, никто меня не остановил — даже завалящей собаки на пару гавков не нашлось. «Ерунда какая-то!» — отмахнулся я от сомнительного удивления и, поднявшись на крыльцо, аккуратно постучал в притолоку довольно низкой двери, оглядываясь по сторонам.
Двор представлял собой самое обыкновенное деревенское хозяйство, причем довольно архаичное, с колодцем в дальнем углу и сараем или скотным двором напротив. Никакой сельхозтехники, типа вил или граблей с лопатами на дворе не было. Однако, раздумывать над тем, каким образом местные жители добывают себе хлеб насущный, времени не осталось, так как с той стороны дверей что-то стукнуло, и прямо передо мной из темноты сеней явилась весьма симпатичная дама.
Я даже немного замешкался с приветствием. Настолько что-то было необычным в ее виде. Уже говоря «Здравствуйте, как я рад!..» я сообразил, что было не так в незнакомке: она выглядела как деревенская девушка в голливудском фильме. То есть вся такая чистенькая, наглаженная, с рюшечками на белоснежном платье, с подведенными глазками и чуть ли не силиконовыми губами. Иными словами, у меня никак не укладывалось в голове, как с таким маникюром можно делать что-нибудь по хозяйству?
Девушка, тем временем, мило улыбнулась и, нисколько не удивляясь или пугаясь, воскликнула мелодичным голоском:
— Ой, какая радость! Забавное у Вас имя, а меня зовут Сузанна, — при этом она потупила свои обворожительные глазки, всем видом показывая смущение. — Тут в глуши так скучно. Никого на несколько верст в округе нет.
Я сразу «распустил хвост» и начал нести всякие любезности:
— Надеюсь, что не испорчу своим присутствием Ваш досуг? Я, знаете ли, случайно проездом и не очень знаком с этой местностью. Но надеюсь, такая очаровательная хозяйка сего милого домика не откажет в совете и участии путнику?
— С превеликим удовольствием помогу, чем только смогу, — при этом девушка так зарделась, что вполне обычная фраза сразу прониклась каким-то двойным смыслом. Но девушка преодолела смущение и спросила. — А Вы один пешком путешествуете?
— Не совсем, у меня есть напарник — весьма приличный в манерах волк. Я его попросил подождать на опушке, чтобы зря не пугать столь милую хозяйку. Если позволите, я его позову. Поверьте, он не причинит никому вреда!
Девушка с некоторым беспокойством оглянулась на опушку леса, но улыбнулась и кивнула:
— Я доверяю столь приятному джентльмену, зовите Вашего друга сюда.
Я охотно окликнул Шермана и, пока тот бежал от опушки, спросил у Сузанны:
— А Вы, что же, совсем одна здесь живете?
— Да, — ответила девушка, опять лукаво потупив глазки. — Так уж случилось…