Мне было не до выяснения инфернальных лингвистических тонкостей — я лежал, где упал, и в последнем усилии посоветовал человеко-волку заткнуться (будто не сам начал эту беседу) с целью прослушивания окрестности на предмет, нет ли кого поблизости. Судя по абсолютной тишине, только иногда прерываемой сердитым сопением Шермана, никого вокруг не было. Что было дальше, я не запомнил, так как где-то на середине внимательного сканирования леса, я заснул, как бревно. Крылья служили неплохой подстилкой, а до удобств Шермана мне было, как до… ну сами понимаете.
Разбудили меня комары. Ну конечно, какая же преисподняя обойдется без таких милых маленьких издевательств? Эти летающие сволочи, приступили к своей занудной пытке сразу с рассветом. Если бы не они, я бы проспал до полудня и, наверно больше никогда уже не увидел Шермана.
Впрочем, я его и так не увидел. Поднявшись в положение сидя и ворча на летающих кровопийц, я окликнул волка, но не получил никакого ответа. «Бегает себе где-то по лесу!» — проворчал я, пытаясь себя успокоить. Затем меня посетила мысль, что неплохо бы было перекусить чего-нибудь потолще и посъедобней, чем еловая ветка. Однако без волка заниматься этим было несподручно, хотя бы потому, что он мог быстрее чем я раздобыть что-нибудь съестное.
Время шло, а моего напарника все не было. Мне надоело сидеть пнем и кормить комарье. Поэтому я решил осмотреть внимательно поляну, на которую мы так удачно приземлились ночью.
«Понятно, что я уснул здесь, а где же тогда спал Шерман?» — я смутно помнил его последнее месторасположение рядом со мной. В этом месте трава действительно была примятой. А вот дальше я разглядел след, который ничего хорошего моему другу не предвещал: от примятой травы шла полоса какой-то слизи, образуя дорожку, уходящую под уклон в лес. Я пошел по этой полосе — благо полегшая трава, перепачканная липкой гадостью, хорошо выделялась на фоне нетронутой растительности.
«Ну что за волк?! — расстроенно думал я, — Не может за себя постоять!» (будто я сам мог бы это сделать). Ведь, по правде говоря, если бы не моя ядовитость, мной бы уже как минимум два раза закусили. Только сейчас я понял, насколько мне пришлось бы здесь туго одному. Даже не столько физически как психологически. Одно дело порхать по астралу и наставлять души на путь истинный, а другое вот так вот окунуться в этот кошмар по самые уши. Эти чертовы мастера сумели создать такую обстановку, что за каждый добрый поступок платить тут нужно, не только комфортом или благосостоянием, а элементарным выживанием.
Времени на такие мысли у меня было предостаточно, так как шел я довольно долго, все больше чувствуя, что с Шерманом случилось то-то нехорошее. Будь он сейчас свободным волком — давно бы меня разыскал. Я клял себя, что не завернул его в свои ядовитые крылья: так бы проспали спокойно до утра в обнимочку. Ну, в крайнем случае, какая-нибудь тварюга опять меня цапнула бы — не привыкать. Главное, что даже следов от их укусов на утро не остается. А от Шермана я уже боялся только косточки найти.
Внезапно впереди, в сумраке еловых ветвей что-то зашевелилось. Я мужественно спрятался за ствол дерева. (И не смейтесь — я все же не убежал, как сделала бы половина небесных созданий на моем месте!) Однако ничего из темноты на меня не напало, и я потихоньку стал высовывать свой нос из-за елки. Внезапно до моих ушей донесся жалобный, щенячий скулеж. Вот тут я, презрев все страхи, рванулся на выручку Шерману, потому как никто другой тут так скулить не станет.
Я не ошибся — прямо посреди склизкого следа лежал, спеленутый какой-то липкой хренью, мой напарник по несчастиям. Я кинулся к нему и попытался руками его распеленать, но с наскока это оказалось сделать нелегко. Склизкая дрянь была вроде каучуковой пленки: тянулась ужасно, а рваться не желала. Никакого режущего инструмента у меня с собой не было, так что пришлось, как это ни было противно, действовать зубами. Начал я с волчьей морды, так как, освободив пасть, он и сам мог распутать лапы и остальные места. Сами понимаете, даже при всей моей симпатии к собачьему племени, лезть под волчий хвост своими зубами я без крайней нужды не собирался.
Ох и провозились мы, пока его высвободили! Шерман между делом рассказывал, как он оказался в таком странном положении. Хотя рассказывать было особенно не о чем. Ночью он проснулся уже спеленутый и едущий на огромном слизне. Немного подергавшись, он понял, что ему ничего не светит, и затих, ожидая развязки и тешась единственной мыслью, что раз его не прикончили сразу, значит, ему есть лучшее применение.
К великому волчьему счастью слизень не успел дотащить Шермана до пункта назначения к рассвету, и тот прямо в склизком коконе превратился из человека в серого хищника. При этом в некоторых местах путы ослабли и Шерман почувствовал, что вот-вот сможет раскрыть пасть. Однако слизень заметил перемену и, скинув ношу на землю, проехался по волку, опять плотно его закатав в кокон слизи и оставив только нос для дыхания. Но серое утро вступало в свои права, и слизень тоже превратился в человека. Рассмотреть Шерман этого не смог, но пара брошенных мужским голосом слов, типа: «я за тобой вернусь», и удаляющиеся шаги ясно сказали о превращении оборотня.
В общем-то все было ясно, кроме того, зачем слизень потащил Шермана, а не убил на месте, и как он сумел усыпить его бдительность. Волк высказал предположение, что слизень не должен жить далеко и, можно выяснить, с чего это он таскал свою жертву. На мое возражение, что следов дальше видно не будет, он только насмешливо рыкнул и сказал, чтобы я ждал, пока он сбегает на разведку.
Переубеждать волка было лень, да и напрасно, поэтому я остался коротать время под елкой. Буквально через полчаса серая тень снова возникла среди лохматых елей. Разведчик доложил, что совсем недалеко расположена поляна с домом, больше напоминающим землянку, и мы двинулись туда уже вдвоем.
Волк был прав: древний деревянный сруб, казалось, наполовину врос в землю, а крыша его была укрыта дерном. Крошечные окошки и покосившаяся дверь завершали сей нехитрый дизайн. На поляне было еще пара небольших построек типа сарай — хлев — подсобка. На небольшом, плохо ухоженном огороде росла какая-то растительность.
Увидев эту дремучую нищету, я, не останавливаясь, направился к дому. Однако до него я не дошел — из сарая мне наперерез выскочил старик, держа в руках топор, но, рассмотрев меня, опустил свое внушительное оружие и, отвернувшись, прошел в дом. Я, ничего не понимая, вопросительно глянул на волка и последовал за лесовиком в дом.
— Прошу Вас, лорд, не заходите сюда, — остановил меня старческий голос на пороге. — Если Вам нужно, я сам выйду.
— Ничего мне не нужно! — немного озадаченный таким приемом, ответил я. — Просто интересно, для чего это моего напарника понадобилось через лес тащить?
Увидев, что я не намерен вламываться в его жилье, старик все же вышел и, прикрыв дверь, признался:
— Хорошо, я расскажу Вам все, а Вы уж решайте, что с нами делать — все одно, надоело так жить…
— Я не собираюсь вас ни судить, ни наказывать, — ответил я. — Единственное, что нас привело сюда, это любопытство, и если я смогу чем-нибудь быть полезен…
— Но кто Вы такой, лорд? — прервал мою высокопарную тираду старик.
Я сообразил, что моя речь далека от той, что должен изрекать темный ангел. Мне нужно было, как минимум, научить всех жить и дать ценные указующие распоряжения, а как максимум, пустить весь человеческий материал в расход. Так что пришлось представиться и объясниться:
— Я не лорд, вернее не совсем тот лорд, какие здесь обитают. Мы с напарником поднимаемся из нижних миров, а этому добрые дела, как нельзя лучше помогают. А как Вы определили, что я не простая душа?
— На вкус, — горько ухмыльнулся старик. — Зато теперь осталось только сдохнуть. Вы уже поняли, что я превращаюсь в слизня, но не простого, а в такого, который может усыпить жертву укусом, а потом удушить слизью.
— А зачем Вы тащили Шермана сюда?
— Для нее, — старик кивнул в сторону избушки. — Она уже почти не встает. Думал, помолодеет. Я-то еще ничего был… до того, как Вас отведал.
— Значит, Вы пытались спасти свою подругу? — моему удивлению не было предела. — Значит, рискуя жизнью, Вы пытались выручить близкого человека?
— Да какое там… мне одному тут в лесу скучно, а с ней… хотя, наверное, Вы правы… — старик стоял, понурив голову, будто сознался в страшном преступлении. — Если бы я не траванулся Вашей демонской кровью, то наверно успел бы дотащить ношу до дома. Я сразу понял, что человек — это редкий восходящий перевертыш — в ночи полной луны у нас никто в человеческом облике не ходит. А по слухам, жизнь восходящего в несколько раз ценнее. Если бы все удалось, то и я не был бы таким стариком, и Марья моя сейчас плясала бы, а так, теперь только смерти ждать…
— Но чем бы я мог вам помочь? — растерянно спросил я.
— Самое лучшее сейчас, это убить нас, чтобы не мучились. Ведь мы по натуре тихие, вот в слизня да мокрицу и превращаемся. А рассчитывать на ночные победы при таком превращении особенно не приходится. Мы поэтому и забились в лес — все лучше, чем в рабство к князю идти, — старик помолчал и, помявшись, сказал. — Есть у меня слабая надежда, что мы после смерти тоже не вниз, а вверх пойдем… все-таки особо вреда никому не причиняли.
— А снуфы? — подал голос волк.
— Знаю, пришлось раз встретиться… тогда спасовал, ушел вниз, но больше я им так легко не дамся! — уверенно сказал старик и переспросил. — Ну что, лорд, поможешь?
— Но как? — слегка начал тупить я и сам же нашел выход. — А если вы моей крови выпьете?
Старик подумал и кивнул:
— Если тебе другие методы неподвластны, то пойдет. Нам со старухой совсем немного и надо.
— Хорошо, неси какую-нибудь кружку и нож, — решительно согласился я.
Шерман удивленно на меня посмотрел и спросил, когда дед скрылся в избе:
— Ты что, совсем с ума сошел? А вдруг он теб