— …руссо туристо — облико морале!
Я невольно засмеялся. Дедок явно понимал русский и совершенную двусмысленность фразы, как нельзя лучше подходившей к моему положению. Я указал на себя пальцем и переспросил:
— Так облик аморале или амор алле?
Дядька расхохотался и, подмигнув глазом, заговорщицки шепнул:
— Оба варианта в самый раз. И раз уж «руссо туристо», может, еще хоть пару цветов для дамы сорвешь?
— Спасибо, я уже опаздываю! — махнув все еще усмехающемуся в усы старику, я начал ускорять шаг в направлении своей цели.
— Удачи, туристо! — прозвучало мне насмешливое вдогонку, а я чуть не бежал к восьмому корпусу университетской больницы, откуда должна была появиться моя Люся.
Я успел найти здание и почти успел подойти к крыльцу, когда на нем появилась оглядывающаяся Люся. Как она хорошо успела меня изучить. Ведь я не обещал, что пойду ее встречать, а только спросил, что где находится. Тем не менее, завидев меня, девушка спорхнула со ступенек и бросилась ко мне в объятия.
Мир на мгновение перестал для нас существовать. Мое сердце таяло, как мороженое на солнцепеке. Я впервые за тысячу лет осознавал, как это здорово, когда у тебя есть полностью тебе доверившаяся и доверяющая душа, с которой можно разделить любые переживания и мысли. Своим ангельским чутьем я осознавал, что мы были созданы друг для друга, а все испытания на нашем пути были только пробой на прочность наших чувств.
Мы о чем-то весело болтали, умудряясь обниматься, целоваться и весело вышагивать, не обращая никакого внимания на окружающих, хотя их почти и не было. Я похвастался, что не терял время зря и девушку ждет сюрприз. А чем не сюрприз чисто прибранное жилье и праздничный стол?
Я торжественно открыл дверь перед моей любимой… по ее округлившимся глазам я понял, что она и действительно оценила мои усилия.
— Вот это сюрприз!.. — прошептала Люся и осталась стоять с открытым ртом.
Я заглянул в дверь и, наверно, в точности повторил всю ее мимику. Квартира была услана сугробами снега, который вываливался из маленькой кухонки. Я метнулся вперед, бредя в этой белоснежной вате.
— Что ты такое придумал? — спросила Люся, пройдя за мной на кухню и, сообразив, что это посудомойка из какой-то щели выталкивает из себя пену, отключила машину.
— Кажется, я изобрел снегоделательную машину… — упавшим голосом констатировал я и, глядя, как начинают трястись Люсины плечи, попытался ее успокоить. — Я туда Фейри для ручной мойки залил… Люсь, ты только не расстраивайся!
— Расстраиваться?! — девушка обернулась ко мне, и я понял, что ее трясет от смеха. — Ты просто неисправим, мой ангел во плоти!
Ванта-Хельсинки 29.06.2009