Джинсы надеты правильно, но с рубашкой он запутался, и Бетти бросается помогать. Она бережно просовывает крылья в прорези, одёргивает рубашку, подтягивает джинсы и расчёсывает золотистые волосы ангела маленькой щёткой.
— Теперь встань ровно, я на тебя полюбуюсь.
Оглядев ангела, она всплёскивает руками и шепчет:
— Ангелино! Мальчик-ангелок!
Бетти трясёт Берта за плечо.
— Проснись, Берт, — говорит она. — Проснись и посмотри на нашего мальчика.
Берт стряхивает с лица газету. И, всхрапнув в последний раз, протирает глаза и смотрит на Ангелино.
Он онемел. Он просто обнимает Бетти и, притянув её к себе, смотрит вместе с ней на преображённого ангела.
— Шучу, пошутил, шутка, — говорит Ангелино и пукает.
Они хихикают.
— Ангелино — бяка, — говорит Берт. — Красавец, чемпион, бяка.
Они улыбаются. Улыбаются и стирают со щёк счастливые слёзы.
Глава 17
По телевизору ничего толкового не показывают, и вскоре они его выключают. Берт выпивает кружку пива. Бетти выпивает чашку чая. Ангелино в восторге от своей новой одежды. Он вышагивает взад-вперёд по столу с гордо поднятой головой. Трогает, поглаживает джинсы и рубашку. Иногда он подскакивает и порхает над столом. Потом приземляется и, выкатив грудь колесом, объявляет:
— Я знаю ничё.
Берт и Бетти смеются.
— Уже кое-что знаешь! — говорит Бетти. — Ты много чего знаешь.
— Ты своё имя знаешь, — напоминает Берт.
Ангелино смотрит на него не мигая.
— Ну, скажи, — продолжает Берт. — Меня… зовут… Ангелино.
Ангелино выпячивает грудь и говорит своим нежным мелодичным голоском:
— Умница! — хвалит его Бетти. — Скоро будешь болтать без умолку, как все ребята.
Бетти вдруг задумывается, а потом выходит из комнаты и возвращается с фотографией — той самой фотографией мальчика из маленькой спаленки. Берт вздрагивает.
— Беттинька, — шепчет он. — Ты уверена?
— Да, любимый. Если ты не против.
Берт пожимает плечами. Потом встаёт и целует Бетти.
— Мы теперь его семья, — говорит он. — Пусть знает.
— Ангелино, — говорит Бетти. — Иди ко мне, присядь на минутку.
Ангелино перепархивает к ней на колени.
Бетти показывает ему фотографию.
— Это Пол, — говорит она тихонько.
Ангелино смотрит на фото.
— Он был нашим маленьким мальчиком. — Бетти смотрит то на Ангелино, то на Пола. — Правда, славный?
— Совсем как ты, сынок, — говорит Берт.
Бетти вздыхает.
— Пол спустился к нам очень давно. Но не смог остаться. Он сильно заболел, потом устал болеть. Пришлось ему вернуться на небеса.
Берт улыбается, а в глазах у него слёзы.
— Иногда он, конечно, сдуру бесился.
Бетти смеётся.
— Да уж, Ангелино. Несурази нам хватало. Вы, мальчишки, все одинаковы.
— Пол, — произносит Ангелино тихо-тихо.
— Да, верно! — подхватывает Бетти. — Пол!
— Твой брат, — говорит Берт.
Ангелино наклоняется ближе к фотографии, почти касается носом лица Пола.
— Эй, Пол! — повторяет он и принимается кружить над столом и петь: — Пол! Пол! Пол!
Глава 18
Скоро ночь. Берт снова дремлет под портретом канцлера казначейства. Бетти мастерит из обрезков кожи обувь для Ангелино. И шьёт ему всякую другую одежду. Он примеряет обновки: красную рубашку, зелёную рубашку, красивый жёлто-синий пиджачок в клетку, ещё одну пару джинсов.
А вот и пижама. В цветочек.
— Что-то мы с тобой засиделись, солнышко! — говорит Бетти. — Надень-ка теперь вот это.
Он надевает пижаму. Выглядит он в ней премило. Лизнув краешек вафельного полотенца, Бетти умывает ангела.
— Берт, — окликает она мужа.
Газета с канцлером казначейства падает на пол. Берт протирает глаза:
— Что, Беттинька?
— Мне кажется, Ангелино надо сегодня уложить наверху, — говорит Бетти.
— Твоя правда, — говорит Берт. — Он и в коробку вчерашнюю уже не поместится.
— Пойдём-ка, малышик. Всем малышам уже пора спать. — Она берёт ангела на руки, целует. — Надо выспаться хорошенько, чтобы завтра в школе глазки были ясные, а ушки на макушке, — говорит она.
— Я тут подумал… — начал Берт.
— О чём, любимый?
— Я могу его завтра на автобусе покатать.
— А как же школа?
— Ну, мир-то ему надо посмотреть или как?
— И то верно.
— Лучший способ увидеть мир — проехаться со мной в кабине. Лучше, чем на такси.
— Верно-верно. А у миссис Кротт с профессором и так забот хватает, без нашего Ангелино.
— Тогда решено.
— А утром-то он и друзей своих в автобусе увидит, ты же их в школу возишь, да?
— Конечно.
Берт потирает руки.
— Ай да приключение! — радуется Бетти.
Она несёт Ангелино наверх. И укладывает его спать в кровать, где когда-то спал Пол. Ангелино устраивается под одеялом поуютнее и улыбается. Ему тут нравится.
Берт вешает фотографию Пола обратно на стену.
Они сидят у кровати и смотрят на маленького Ангелино.
— Нам очень повезло, правда, Берт?
— Да, — шепчет он в ответ.
— А теперь расскажи ему сказку, любимый. Как раньше.
— Он даже не знает, что такое сказка.
— Расскажешь — он и узнает.
Берт размышляет.
— По-моему, я все сказки забыл, — говорит он.
— Нет, любимый, ничто в жизни не забывается.
— Даже сказки?
— Даже сказки. Только скажешь «жили-были» — и сразу всё вспомнишь.
Берт облизывает губы. Ангелино откидывается на подушку и смотрит на него, словно ждёт. Берт молчит. Несколько долгих минут он смотрит в какую-то дальнюю даль. Потом, сморгнув, поворачивается к Ангелино.
— Однажды, — начинает он, — жил да был старик столяр, и звали его Джепетто…
Ангелино слушает, улыбается и вздыхает.
Глава 19
Утром Берт, как всегда, приходит в автопарк. На выезде — вереница автобусов: ждут, чтобы их увели на маршруты. Водители пьют чай из кружек, читают газеты, ворчат на холодное утро, на пассажиров и на автобусные остановки — леший бы их побрал, ей-богу. Берт наливает себе кружку чая и садится рядом с Сэмом. Сэм и Берт — приятели. Они водят автобусы с давних пор. Какие же они были бравые молодцы несколько десятков лет назад.
— Я тут кое-кого принёс, — говорит Берт. — Хочу вас познакомить…
Он вынимает Ангелино из рюкзака и ставит на стол рядом с большим чайником.
— Это Ангелино, — говорит Берт. — Сынок, скажи Сэму «привет».
— Шучу, пошутил, шутка, — говорит Ангелино.
— Привет, Ангелино, — говорит Сэм и смотрит на Берта. — Ты прав. Ангелино и впрямь парень что надо.
— А то как же! — Берт очень горд.
Их обступают другие водители, все хотят посмотреть на Ангелино.
— Кто это такой? — спрашивает Боб.
— Это ангел, — говорит Берт. — Повернись, сынок. Покажи им крылышки.
Ангелино поворачивается задом и машет крыльями.
— Круто! — Лили тоже водитель, но совсем пацанка, и «круто» у неё на все случаи жизни.
— Изысканно! — Красавец Радж всегда выпендривается.
Ангелино развеселился. Он пукает. Водители смеются.
— Но как он сюда попал? — говорит Боб.
— Я нашёл его в… — начинает Берт.
— Эй, мужики! — раздаётся громкий голос.
— И девушка, — добавляет Лили.
— Парни, девчата! Все сюда!
Это мистер Оливер Крабб, начальник колонны. У него даже фуражка, какая только начальникам полагается. Форменная куртка застёгнута на все пуговицы, галстук завязан — не вдруг развяжешь, начальничья бляха отполирована до блеска.
— Внимание! — говорит он. — B136 почти перекрыли, у Поммери-Кат осталась одна полоса, на съезде с A947 на A2 огромная промоина, виадук на Тотем вовсе рухнул, возле «Пьяной утки» временный светофор, все остановки на B333 передвинуты на сто ярдов, Верхнюю улицу перенаправили на Нижнюю, возле Гримшоу огромный фургон с вечера развернуться не может, проезд между А66 и В45 всё ещё закрыт, возле ратуши стая безумных чаек какает всем на голову, на Чёрно-Кошачьем болоте снова бродит чёрная кошка, так что вперёд, на маршрут, не забудьте билетные автоматы, не жмите на газ, пока не закроете двери, и почему 326 и X 79 всё ещё за воротами, и почему 92 запер 313, и почему 124 стоит носом не в ту сторону, и почему 42 за ночь не помыли, и почему на 75 написано, что он едет в Слаптон, когда он должен ехать в Диптон, и почему… — Он замечает Ангелино. Сдвигает брови. — И почему здесь ангел?
— Он со мной, — говорит Берт. — Будет целый день кататься.
— Кататься? Не запрещено ли возить ангелов в автобусе?
— Это вряд ли, мистер Крабб.
Мистер Крабб достаёт из кармана книжицу. Листает.
— Кажется, нет, — говорит он. — Ладно, поезжай. На маршрут, мужики.
— И девушка, — добавляет Лили.
— Вперёд, парни и девчата.
— Славный у тебя Ангелино, — говорит Сэм, когда они с Бертом идут к своим автобусам.
— Ага, — соглашается Берт. — Сам знаю.
Глава 20
Сегодня Берт не ворчит и не стонет. Он мурлычет себе под нос песенку. Он смастерил для Ангелино ремень безопасности из рюкзачной лямки, и теперь ангел сидит на спинке водительского сиденья, у плеча Берта.
Берт влюбился в автобусы давным-давно, в раннем детстве. И сейчас его снова переполняет эта любовь. Завораживающие звуки! Двигатель ревёт, подвывает, кряхтит и урчит. Вздыхают, открываясь и закрываясь, двери. Перещёлкивает сцепление. Берт обожает крутить руль, жать на педали газа и тормоза. Он обожает разгоняться и тормозить, плавно уходить на повороты, рыча въезжать в горку, а потом бесшумно скатывать по склону, пробираться по оживлённым улицам и нестись по просёлочным дорогам.
Он едет и смеётся. Он снова тот маленький мальчик, который влюбился в автобус.
— Вот это жизнь! — говорит он Ангелино. — Дорога под колёса стелется! Свобода! Весь мир — твой!
И Берт показывает Ангелино, из чего состоит этот мир. Легковушки и грузовики, магазины и пивнушки, банки и церкви; парки, поля, деревья, изгороди из густых кустов; мосты, железные дороги, реки и холмы. Он рассказывает Ангелино о солнце, и небе, и облаках, что плывут над головой. Он велит Ангелино смотреть на людей — всех подряд, на молодых и старых, быстрых и медленных. Ангелино сияет. Хихикает. Напевает какие-то дивные мелодии.