– «Синий-Три», – напомнил Косте Форсайт и, когда девушка поравнялась с ним, на мгновение заглянул ей в глаза. – Если возникнут затруднения, действуйте от моего имени. Понятно? – Он вновь посмотрел на Чандрис. – Идемте. Я провожу вас к Ханану.
Радар «Комитаджи» подал сигнал о приближении фокальной точки.
– Ускоритель, запускайте нас, как только будете готовы, – распорядился коммодор Ллеши. Парапроводящая внутренняя оболочка по своему обыкновению протестующе заскрипела; звезды на экранах внезапно исчезли.
После долгих месяцев блуждания в глубоком космосе «Комитаджи» наконец возвращался домой.
Ллеши окинул быстрым взглядом мониторы – скорее по привычке, чем по необходимости. Корабль уже давно бы готов отправиться в путь.
– Выход из гиперпространства через пять секунд, – сообщил помощник. – Четыре, три, два…
Звезды появились вновь.
– Определить местонахождение корабля, – велел Ллеши
– Координаты вычислены, – доложил навигатор минуту спустя. – До Сцинатры чуть менее трех миллионов километров.
Ллеши кивнул. Если учесть, что они стартовали почти в семистах световых годах отсюда, вдобавок с неопробованного ускорителя, можно было лишь удивляться тому, что корабль оказался так близко от намеченной цели.
– Рассчитайте курс до Сцинатры, – приказал он. – И сразу вводите в компьютер. Включите коммуникационный лазер, направьте его на планету и сообщите о том, что мы уже здесь.
– Они уже знают, коммодор, – заговорил офицер связи. – На ваше имя поступило послание.
Ллеши нажал клавишу, и мгновение спустя на экране возникло знакомое лицо.
– Говорит капитан Хорвак, боевой корабль «Баланики». Повторяю: капитан Хорвак вызывает коммодора Ллеши.
– Нас опознали, коммодор, – доложил офицер связи.
Ллеши кивнул, отсчитывая двадцать секунд, которые требовались сигналу, чтобы достичь планеты и вернуться обратно. На двадцать первой секунде выражение лица Хорвака изменилось.
– Добро пожаловать домой, коммодор, – торопливо произнес он. – Вы отсутствовали дольше всех; остальные корабли флотилии вернулись почти неделю назад. Операция идет полным ходом. Два дня назад «Скин» прислал свой катер с сообщением кокона о том, что он завершил постройку гиперпространственной сети. Во всяком случае, кокон так считает, – поправился Хорвак. – Полагаю, мы сможем проверить это, только попытавшись воспользоваться ею. Вчера Верховный Совет окончательно одобрил план, как всегда, внеся в последнюю минуту поправки и уточнения. Ничего существенного – я направляю вам копию. – Его губы искривились. – Штурмовые корабли уже здесь, находятся под усиленной охраной на дальней орбите. Можете представить, какие чувства испытывают к нам жители Сцинатры… Мне больше нечего добавить, коммодор, – разумеется, если у вас нет вопросов. Если вы сообщите ориентировочное время прибытия и степень готовности «Комитаджи», мы могли бы назначить момент начала операции.
– Навигатор? – окликнул Ллеши.
– ОВП примерно через тридцать часов, – ответил навигатор. – Плюс еще час, чтобы занять орбиту. У нас мало топлива, мы не можем развивать ускорение больше десяти «g».
Ллеши изучил параметры предполагаемого курса, которые высветились на его экране.
– Насколько сократится время в пути, если Сцинатра вышлет нам навстречу топливозаправщик? – осведомился он.
Встрепенулся Телтхорст, сидевший у дальнего конца галереи.
– В этом нет нужды, коммодор, – сказал он. – Экономия нескольких часов не стоит усилий по отправке корабля.
Ллеши свирепо воззрился на него. Сначала Адъютор, демонстрируя свое могущество, навязал ему абсурдное решение переместить ускоритель едва ли не на половину диаметра солнечной системы – а теперь еще и это.
– Вы слышали, что сказал капитан Хорвак? – спросил он, сдерживая гнев. – Флотилия ждет нас. Ждет уже целую неделю.
– Коли так, несколько часов вряд ли что-то изменят, – ледяным тоном возразил Телтхорст.
Ллеши отвел взгляд от его узкого лица, подавляя желание превратить столкновение мнений в полномасштабную дискуссию. Он должен был предвидеть, какую реакцию вызовет у Телтхорста упоминание Хорвака о четырех штурмовиках, каждый из них, неся двести килограммов с таким трудом созданной антиматерии – теоретический эквивалент такого заряда был порядка гигатонны – стоил Паксу чудовищных затрат. Но иного пути не было. Четыре гиперпространственных ускорителя, перекрывающие все подходы к системе Лорелеи, требовалось полностью уничтожить, чтобы атака имела успех.
Учитывая, что корабли Эмпиреи сконструированы на основе суперсовременных многослойных металлов, эксперты не видели иного способа прорвать оборону противника.
Но Телтхорст, очевидно, мыслит иначе. До тех пор пока он не наложит руку на богатства Эмпиреи, его будет интересовать только стоимость операции.
Вероятно, ему и в голову не приходит задуматься о том, какую опасность представляют штурмовые платформы для населения Сцинатры, занимая нынешние позиции, – хотя бы с точки зрения покрытия ущерба при случайной детонации антиматерии.
– Передайте на «Баланики», что мы прибываем к Сцинатре примерно через тридцать часов, – негромко сказал Ллеши офицеру связи. – И сразу начнем пополнять боезапас и заправлять «Комитаджи» топливом.
– Есть, сэр, – ответил офицер, поворачиваясь к своему пульту.
Коммодор откинулся на спинку кресла. Когда-нибудь, подумал он, Адъюторы перестанут доверять сами себе. Они заведут Пакс в тупик и навлекут гибель на свои собственные головы.
Ллеши надеялся, что сможет стать свидетелем их краха.
Глава 27
Пока «Газель» опускалась на планету, ускоритель Серафа затребовал подробный отчет о происшествии, и, когда Чандрис посадила корабль в порту, их ожидала машина «Скорой помощи». Машина и десяток репортеров.
– Ого-го, – негромко сказал Коста, рассматривая толпу газетчиков.
– Ну, что еще? – проворчала Чандрис, ведя «Газель» по рулежной дорожке. Чуть раньше она призналась, что впервые самостоятельно сажает корабль, но, если ее и пугали возможные последствия, она этого не показала. Теперь же, когда девушка полностью сосредоточилась на мыслях о Ханане, тревога Косты вызвала у нее лишь раздражение.
– Репортеры, – ответил Коста. – Верховный Сенатор не хотел, чтобы о его присутствии стало известно.
– Плевать на Сенатора, – бросила Чандрис, распуская ремни. – Сиди здесь и следи за обстановкой, а я открою люк.
Она почти бегом ринулась к выходу, едва не столкнувшись с Форсайтом, входившим в рубку. Пробормотав что-то – вероятно, извинившись, – девушка исчезла.
– Как Ханан? – спросил Коста.
– Плохо, – ответил Форсайт, подходя к опустевшему креслу Чандрис и усаживаясь в него. – Однако непосредственной угрозы жизни, похоже, нет.
– Вы уже выяснили, что с ним случилось?
– Думаю, в его нервной системе возникло нечто вроде петли обратной связи через механизмы корсажа, – сказал Форсайт. – Больше я ничего не знаю.
Коста мрачно кивнул.
– Мне знакомо это чувство. Да, кстати, ваш цилиндр все еще подключен к коммуникатору. Спасибо, что разрешили им воспользоваться.
– Не за что, – ответил Форсайт. – Как вы считаете, что может вызывать подобные всплески?
Коста пожал плечами.
– То, что произошло, невозможно с точки зрения теории. Во всяком случае, тех теорий, о которых мне доводилось слышать. – Он искоса посмотрел на Сенатора. – Вдобавок положение продолжает ухудшаться.
Форсайт смотрел на дисплей входного люка. Там суетились медики, разворачивая свою аппаратуру.
– Вы хотите сказать, что всплески усиливаются?
– Я имел в виду, что расчеты свидетельствуют об ухудшении ситуации в целом, – уточнил Коста, гадая, стоило ли говорить об этом Форсайту. Он располагал лишь предварительными результатами, причем полученными в самый разгар всплеска.
Но если эти данные верны…
– Когда мы увидели «Лучника», я сказал, что столь серьезные разрушения могли произойти, только если он глубоко вошел в зону радиации. Помните?
Форсайт кивнул:
– Да. И Ханан согласился с вами.
– Совершенно верно, – произнес Коста. – Я записал показания инерциальной системы навигации «Газели» и сравнил их с координатами, которые выдали маяки «Ангелмассы Центральной». Между ними имеются существенные расхождения.
– Значит, инерциальная система ошиблась.
– Все не так просто, – возразил Коста. – Главное затруднение в том, что во время всплеска, пока маяки фиксировали приближение «Газели» к Ангелмассе, инерциальная система показывала, что мы удаляемся от нее. Это не могло быть вызвано ни ошибкой управления тяговыми или маневровыми двигателями, ни воздействием солнечного ветра.
– В чем же дело?
– В гравитации. Это единственное, что приходит мне на ум.
Форсайт нахмурился.
– Не понимаю, – сказал он.
– Я и сам не уверен, – признался Коста. – Но я не могу предложить иного объяснения, которое согласовывалось бы с полученными данными. Если гравитационное притяжение Ангелмассы внезапно возросло, маленькие эталонные грузы инерциальной системы должны были отреагировать намного быстрее, чем сама «Газель». А поскольку их движение было направлено к звезде, система интерпретировала его как ускорение в противоположную сторону.
Форсайт смотрел на него широко раскрытыми глазами:
– Вы отдаете себе отчет в том, что сказали?
Коста кивнул, не без труда выдерживая взгляд сенатора.
– Да. Всплеск радиации сопровождается таким же всплеском гравитационного притяжения.
– Насколько мне известно, это теоретически невозможно.
Коста вновь кивнул:
– В высшей степени.
Форсайт несколько секунд смотрел ему в лицо, потом повернулся к дисплею люка. Санитары вталкивали носилки с Хананом в машину «Скорой помощи»; Чандрис и Орнина в растерянности стояли поодаль.
– Можно ли подтвердить вашу гипотезу независимыми данными?
– Полагаю, да, – ответил Коста. – Если поле тяготения Ангелмассы каким-то образом поляризовалось в сторону «Газели», значит, другие корабли, находившиеся неподалеку, должны были испытать уменьшение гравитации. Не слишком значительное – ведь «Газель» не сдвинулась с места, – но оно опять-таки должно было вызвать расхождения в показаниях инерциальных систем кораблей и маяков. И его вполне можно измерить.