— Сначала я хочу воздать должное мадам Анжелике Маргарите Лебурсье дю Кудре. Да, это ее полное имя. Она родилась в 1714 году в Клермон-Ферране. Записывайте, прошу вас. Ремеслом повитухи она начала заниматься в Париже, а затем вернулась в Овернь, где в 1759 году опубликовала книгу под названием «Краткий учебник по искусству родовспоможения» с цветными гравюрами. В то же самое время ей пришла в голову мысль создать демонстрационный механизм, поскольку она хотела усовершенствовать преподавание и сделать его более эффективным, чтобы снизить детскую смертность, которая тогда была необычайно высокой. Многие ученицы практиковались на этом аппарате, который является точной копией оригинала. В конце концов, взяв себе в помощь свой же учебник и аппарат, мадам дю Кудре, наделенная от природы сильным характером, получила королевскую грамоту, подписанную Людовиком XV, и стала ездить по всей Франции. При помощи наглядных пособий она обучала повивальному искусству деревенских женщин, пусть и малообразованных, но способных усвоить основные приемы родовспоможения благодаря врожденной интуиции и здравому смыслу. В поездках она провела двадцать пять лет, и, предположительно, обучила повивальному ремеслу более пяти тысяч женщин, заставив уйти в прошлое матрон, которые думали лишь о соблюдении религиозных канонов. Безусловно, эти матроны были, как правило, матерями семейств и знали, что такое страдание и страх перед родами. Запишите это, прошу вас. Одетта Ришо, вы считаете ворон! В заключение хочу сказать еще одну вещь. Было установлено, что стараниями мадам дю Кудре были спасены жизни тысяч детей и многих рожениц.
Анжелина подняла голову и внимательно посмотрела на манекен с раздвинутыми ногами и разрезанным посредине выступающим животом.
«Наверняка манекен ребенка лежит и в полости живота. Это позволяет понять, как происходят роды», — думая она, разглядывая бирки.
Мадам Бертен спустилась с помоста и обошла аппарат Анжелики дю Кудре.
— Теперь мы рассмотрим сам аппарат, — продолжала она. — Он состоит из манекена, изображающего нижнюю часть женского тела в натуральную величину, куклы, размером с новорожденного младенца, а также из дополнительных приспособлений, показывающих анатомию женского организма, семимесячного плода и близнецов. Все сделано из ткани и тонкой розовой кожи. Внутренняя сторона обита ватой. Брюшная полость манекена открывается, поэтому мы можем видеть положение плода в утробе матери. Все изображено с удивительной точностью. Вы, конечно, заметили полости, из которых свисают веревки и ремни, позволяющие воспроизводить сокращения влагалища и расширение промежности во время выхода ребенка. Аппарат снабжен двадцатью одной биркой, на которых написаны названия репродуктивных органов и их положение относительно кишечника и мочевого пузыря. Дезире Леблан, встаньте и громко прочтите надписи на двух бирках по своему выбору.
Девушка, обрадовавшись, что ее вызвали первой, стремительно подошла к манекену. Наклонившись, она принялась рассматривать внутренности.
— Яичники, матка, — громко сказала она.
— Спасибо. Садитесь. Теперь вы, Анжелина Лубе. Покажите, как вы будете пальпировать шейку матки.
— Да, мадам Бертен.
Анжелина с радостью выполнила это задания. Закончив, она молча посмотрела на другой ярлык.
«Фаллопиевы трубы, — говорила себе Анжелина. — Они соединяют яичники с маткой. Какая это великая тайна — зачатие живого существа! Мужчина и женщина испытывают удовольствие, лаская друг друга. Они занимаются любовью, а в это время формируется и развивается ребенок, вплоть до того дня, когда он, подобно спелому плоду, делает все от него зависящее, чтобы покинуть свое убежище и дальше жить, есть, пить, ходить и говорить».
Анжелина думала о сыне, который начал свое существование в ее животе и провел там девять месяцев.
— Анжелина Лубе, вы не прокомментировали свои действия! — недовольно сказала главная повитуха.
— А что я должна была сказать, мадам Бертен? — прошептала Анжелина.
— Вы должны были произнести то, что будете говорить будущей матери при подобном осмотре. Он очень смущает ее. Вы должны объяснить, что собираетесь делать, успокоить ее, как советовала мадам дю Кудре. Я цитирую: «В преддверии родов необходимо как можно более ласково утешать женщину. К этому обязывает ее болезненное состояние. Но делать это надо весело, чтобы у нее не возникло страха перед родами. В ее присутствии нельзя перешептываться, иначе она начнет волноваться и опасаться досадных последствий»[31].
— Мне очень жаль, но я не подумала об этом, мадам Бертен, — ответила побледневшая Анжелина.
— Садитесь, — резко ответила главная повитуха. — Во время учебы и потом, когда вы окажетесь наедине со своей пациенткой, вы должны проявлять инициативу. От вас, Анжелина Лубе, я жду хотя бы немного смелости. Ни одна из вас не дотронется до роженицы, не попрактиковавшись на этом аппарате. Дирекция больницы взяла его в аренду на два месяца. Так что работы вам хватит. И последнее: я категорически запрещаю подходить к этому дорогостоящему механизму в мое отсутствие.
Медсестра, сидевшая неподвижно во время занятия, с беспокойством посмотрела на стенные часы. Потом она встала и что-то тихо сказала мадам Бертен.
— Выходите! — распорядилась главная повитуха. — Быстрее! Быстрее! Дезире Леблан и Одетта Ришо, вы пойдете со мной и будете присутствовать при родах. Ребенок одной из моих пациенток должен появиться на свет до полудня.
Ученицы, обменявшись восторженными взглядами, поспешили за мадам Бертен. Анжелина, прижав руки к груди, с трудом сдерживала слезы.
— Не хнычь, — прошептала Магали ей на ухо. — Мамаша Бертен просто корова. Я тоже не смогла бы выговорить ни слова, засунув руку в эту штуковину. Говори, как там внутри? Мягко? Холодно?
Все девушки засмеялись, кроме Арманды, самой старшей из всех. Анжелина, чувствуя себя униженной, не стала отвечать и побежала прочь. Спустившись вниз по лестнице, она вышла на улицу. Было очень холодно. Ночью подморозило, и трава в больничном парке была покрыта инеем.
«Я глупо выглядела бы, разговаривая с манекеном, — думала Анжелина, быстрым шагом идя по аллее. — Мадам Бертен посмеялась надо мной. Она меня не любит, я это чувствую. Мы же не в театре, чтобы делать вид, будто имеем дело с настоящей пациенткой! С момента своего приезда я ни разу не подошла к рожающей женщине. А ведь надо смотреть, наблюдать и слушать, чтобы чему-нибудь научиться».
Инцидент не давал Анжелине покоя, усугублял тоску по дому и ребенку. Она прислонилась к сероватому стволу платана. Наконец-то можно выплакаться вволю!
— Эй, мадемуазель Лубе, — раздался мужской голос. — Что происходит?
Анжелина узнала низкий голос доктора Коста. Он уже не раз пытался заговорить с ней, вернее, делал это каждый раз, когда встречал молодую женщину. Смущенная, что ее застали врасплох, Анжелина вытерла слезы кончиками пальцев.
— Да что с вами? — продолжал настаивать доктор. — Надеюсь, вы не получили плохих известий от вашей семьи?
— Нет, доктор, — сухо ответила Анжелина. — Просто был один неприятный инцидент, но ничего серьезного.
Анжелина дрожала от холода, и поэтому ей было трудно говорить. Филипп Кост заметил это.
— Возвращайтесь в больницу. Стоя на холоде, вы рискуете заболеть. Это было бы весьма прискорбно, поскольку сегодня, во второй половине дня, мне потребуется ассистентка. Я подумал о вас.
Анжелина не верила своим ушам. Она недоверчиво посмотрела на доктора и сочла необходимым возразить ему:
— Но я еще такая неопытная!
— Не вам об этом судить, — ответил доктор Кост, улыбаясь. — Я читал ваше личное дело. Ваша мать была повитухой, и вы помогали ей в течение двух лет. Полагаю, вы многому научились.
Ошеломленная Анжелина не знала, что и ответить. По взгляду и голосу своего собеседника она интуитивно чувствовала, что он пытается ее соблазнить. Хватит, что Гильем Лезаж воспользовался ее наивностью, больше подобного не повторится.
— Хочу уточнить. Я читал личные дела всех новых учениц, не только ваше, — добавил доктор Кост. — Так или иначе, но вы не можете отказаться. Вы подчиняетесь мне.
Казалось, он вдруг смутился под пристальным взглядом фиолетовых глаз.
— В таком случае, я с радостью подчиняюсь, — заявила Анжелина.
Филипп Кост долго молча смотрел на молодую женщину. Он находил ее красавицей с удивительно тонкими чертами, выдававшими породу. Действительно, у Анжелины были розовые губы и очаровательные бездонные глаза, впрочем, смотревшие довольно сурово. Он привык иметь дело с женщинами разных возрастов и сразу понял, что Анжелина была зрелой женщиной, которой довелось много страдать. С тех пор, как он заговорил с ней на вокзале Буссанса, ее образ настойчиво преследовал его. Доктор до сих пор оставался холостяком. Время от времени он вступал в отношения со светскими дамами, искавшими любовные приключения, но никогда по-настоящему не влюблялся. Анжелина за несколько дней завоевала его сердце.
— Я в вашем распоряжении, — тихо сказала Анжелина. — В котором часу я вам понадоблюсь? И в каком зале?
— Приходите в мой кабинет в пять часов. У одной из моих пациенток схватки продолжаются со вчерашнего вечера. Я боюсь, что там ягодичное предлежание плода. Но я отказываюсь делать кесарево сечение, поскольку уровень смертности в этом случае остается по-прежнему ужасающим[32]. Прошлым летом одному из моих коллег удалось провести успешную операцию, но после скольких неудач! Когда вы помогали своей матери, ей наверняка приходилось сталкиваться с ягодичным предлежанием. Что в таких случаях она делает?
Казалось, доктор Кост интересовался искренне. Он с нетерпением ждал ответа.
— В своем личном деле я не указала, что моя мать, Адриена Лубе, умерла, — призналась Анжелина. — Трагический несчастный случай. Это произошло два года назад. Да, я видела, как она принимала роды, когда ребенок шел ягодицами. Для нее это не было особой про