— Но, мадам, а как же полиция? — удивилась Анжелина.
— Я не нарушаю указаний офицера Даво. Я и доктор Кост имели с ним беседу. По свидетельству одного водника, подозреваемый цыган, вероятно, уже в Бордо. У него было четыре дня, чтобы добраться туда по обводному каналу. Маловероятно, что вас вызовут на опознание, тем более что Одетта Ришо и Дезире Леблан могут это сделать так же хорошо, как и вы. Вот еще что. Я рассчитываю, барышни, что эта трагедия послужит вам хорошим уроком и вы будете неукоснительно соблюдать регламент. Мы требуем от вас строжайшей дисциплины вовсе не потому, что хотим ограничить вашу свободу. Нет, мы просто оберегаем вас от встреч с дурными людьми. В квартале, прилегающем к больнице, да и в соседнем предместье неспокойно. Многие убийцы остаются безнаказанными, хотя полиция и выявляет их. Иногда жертв так и не находят. Их уносят стремительные воды Гаронны. Я советую вам быть осмотрительными, не терять бдительности. Спокойной ночи!
Распрощавшись с сестрой Вероникой, Анриетта Бертен вышла. Анжелина решила до конца прояснить ситуацию и последовала за главной повитухой. Еще днем ей хотелось вернуться в Сен-Лизье вместе с Жерсандой, теперь же она была бы рада остаться со своими подругами из чувства солидарности. Анжелине становилось не по себе при мысли, что она больше не увидится с ними.
— Мадам, я предпочла бы остаться здесь до конца июня, — твердо сказала Анжелина.
— Об этом не может быть и речи, Анжелина Лубе, — гневно ответила главная повитуха. — Ваше присутствие раздражает меня. Я успокоюсь только тогда, когда мне больше не придется иметь с вами дела. Знаете, я презираю таких девиц, как вы, интриганок. Вы соблазнили доктора Коста, чтобы иметь в больнице покровителя, и это вызывает у меня отвращение. Возвращайтесь в свои горы, побыстрее выходите замуж, и чтобы я больше о вас не слышала. Вы не имели права быть принятой в школу при больнице Тарба. Я написала туда только потому, что, к сожалению, меня шантажировали.
— Вас шантажировали?!
— Доктор Кост пригрозил покинуть родильное отделение, если вы не получите диплома в конце года. Боже мой! Этот, некогда такой серьезный мужчина, вдруг сошел с ума! Не утруждайте себя. Не стоит упрашивать меня, Анжелина. Полагаю, ваша мать никогда не пала бы так низко, как вы. Сначала я верила в вас, в ваш талант, в ваши способности. Я очень разочарована.
Задетая за живое столь жестокими словами, Анжелина отступила. У нее было тяжело на сердце.
— Я охотно отказалась бы от протекции Филиппа Коста. Вы можете сказать ему, что между нами все кончено. Он напрасно думал, что помогает мне. Он нанес мне большой вред. Прощайте, мадам. Я не буду досаждать вам.
Анжелина бросилась в дортуар, где было спокойно и только монахиня молилась вполголоса. Одетта, Дезире и Жанина тоже.
«Я должна уезжать с опущенной головой, не зная, в чем провинилась, — думала Анжелина, укладываясь в постель. — Но я не имею права жаловаться. Я жива и скоро увижу своего малыша. Впрочем, мадам Бертен не так уж и неправа. Если мама видит все с небес, ей стыдно за дочь. Прости, мама, прости!»
Анжелина тихо молилась, не в силах сдержать слез.
Тулуза, вокзал Матабио, на следующий день
Анжелина сидела за столиком в привокзальном буфете. Она заказала кофе и теперь рассеянно наблюдала за суетившимися пассажирами. Большие стенные часы показывали восемь часов. «Мадемуазель Жерсанда удивится, увидев меня на перроне, — думала она. — Я могла бы покинуть больницу позже, но у меня не хватило смелости видеть, как ученицы будут заступать на дежурство».
Анжелина грустно вздохнула. Перед ее глазами стояла сцена короткого прощания с подругами. Плачущая Дезире бросилась ей на шею.
— Мы будем переписываться, Анжелина. Обещай, что будешь писать!
Одетта и Жанина расцеловали подругу, добавив, что им ее будет не хватать. Арманда Бланшар крепко обняла ее. Только Мария ограничилась вежливым «до свидания». А Софи де Монтель равнодушно протянула Анжелине холодную руку.
«Все кончено. Скоро они забудут обо мне, — думала бывшая ученица. — К счастью, по дороге я не встретила Филиппа».
Анжелина мысленно называла доктора по имени, бессознательно стремясь к близости с ним. Она лгала самой себе: этот мужчина много для нее значил. Молодая женщина часто вспоминала поцелуи, которыми они обменялись в ночь трагедии. «В то мгновение я хотела его. Я это чувствовала и была готова забыть Гильема. Но сегодня утром наши пути разошлись, и это хорошо».
Неожиданное появление доктора Коста лишило Анжелину дара речи. Не успела она прийти в себя, как доктор оказался рядом с ней. По его раскрасневшимся щекам было видно, что он бежал.
— Слава богу, вы здесь! — сказал он, с трудом переводя дыхание. — Дорогая моя, как вы можете покидать Тулузу, не поставив меня в известность?
— Но, доктор, я…
— Прошу вас, замолчите! Мадам Бертен с удовольствием передала мне ваши слова. Я знаю, вы сердитесь на меня, и могу вас понять. Но это немного подло, Анжелина, уезжать, не сказав, в чем моя вина. Если я поступил опрометчиво, прошу простить меня. Надо полагать, любовь делает человека глупым, слепым и глухим. Я вел себя так потому, что хотел защитить вас. Но разве я получил за это хотя бы маленькую благодарность? Нет! Разве не я позволил вам получить диплом в Тарбе? Неважно! Вы помните только об одном: я объявил о нашей помолвке, не получив до того вашего согласия. Господи! Какая же вы неблагодарная, эгоистичная, надменная женщина!
— Очень любезно с вашей стороны! — насмешливо ответила Анжелина. — Если вы находите у меня все эти недостатки, почему тогда любите меня? И как отличить жажду обладать живым существом от искренней любви, питаемой к нему?
Филипп Кост остолбенел. Он задумался, потом ответил:
— Вы очень жестоки, моя дорогая! Я не играю со своими чувствами. Разумеется, я мечтаю стать вашим супругом. Я этого не отрицаю. К тому же я много раз пытался доказать вам, что действительно проявляю интерес к вашей карьере и вашим планам.
— Да, знаю. Вы даже угрожали мадам Бертен, что оставите свою должность в Тулузе, если я не получу диплома. Теперь она считает меня интриганкой и обвиняет в том, что я соблазнила вас ради собственных честолюбивых планов. Мне обидно, что меня считают способной на такие хитрости. Я никогда не прибегала к ним.
Доктор взял Анжелину за руки, дрожа от возмущения. Анжелина в отчаянии попыталась вырваться.
— Моя дорогая, позвольте мне утешить вас! — пробормотал доктор. — Я знаю, что вы прямолинейны и честны. Однажды вы узнаете, насколько искренне я люблю вас. Признаюсь вам, я не был готов к подобному повороту событий. Моя жизнь изменилась после того, как я поднес ваш чемодан в Буссансе. Я сразу понял, что вы — моя судьба.
Анжелина покачала головой, отказываясь слушать дальше. К ним подбежал бдительный официант.
— Этот мсье досаждает вам, мадемуазель? — встревоженно спросил он.
— Нет, нет, все в порядке, — тихо заверила официанта Анжелина.
Смущенный доктор Кост с сожалением отпустил теплые руки Анжелины. Он встал и отодвинул стул.
— В котором часу отходит ваш поезд?
— В половине одиннадцатого. Почему вы спрашиваете?
— Прошу вас, идемте со мной. Мы минут десять покатаемся в фиакре. Только вы и я, — умоляюще сказал доктор. — Я привлек слишком много внимания. В фиакре мы сможем поговорить спокойно.
Анжелина согласилась, понимая, что в переполненном зале к ним действительно проявляли повышенный интерес. Филипп Кост взял вещи Анжелины и направился в камеру хранения. Она, подчинившись, ждала доктора в зале. Мужчины с улыбкой на губах любовались молодой женщиной, такой красивой, лучезарной в летнем платье и небольшой соломенной шляпке с вуалью на огненных волосах. Светло-розовая ткань облегала ее тонкий стан, округлые груди и стройные бедра.
«Я могу оказать ему эту милость, — думала Анжелина. — Я была несправедлива к нему. Он меня любит, он очень меня любит!»
Вернулся доктор. Они вышли из здания вокзала, не обменявшись ни словом, и сели в ближайший фиакр.
— Кучер, езжайте вдоль канала. Повернете назад, когда я вам скажу, — распорядился доктор.
Фиакр слегка качнулся, копыта лошади зацокали по мостовой. Внутри фиакр был обит красным бархатом.
— Я задерну занавески, чтобы не компрометировать вас, — прошептал Филипп Кост.
— Делайте, что хотите. Я не стремлюсь видеть берега канала…
Филипп Кост сел рядом с Анжелиной. При малейшей тряске их колени соприкасались. Молодой женщиной овладела пленительная слабость, ей захотелось упасть в объятия доктора. Она с трудом подавляла чувства. По ее телу, познавшему наслаждение и плотский экстаз, пробегали сладостные волны, а от желания кровь стучала в висках. Анжелина робко поглядывала на доктора, но видела только губы, немного тонковатые, но такие желанные под слегка поседевшими усами.
— Филипп! — обратилась Анжелина к доктору.
— Да, моя дорогая! Простите, но мне так приятно называть вас «моя дорогая». Хотя у меня больше нет на это права.
— У вас есть на это право! — воскликнула она. — Мне очень жаль, что я показалась вам неблагодарной и надменной. Я хочу выйти за вас замуж, но не сейчас, а через год или два.
— О господи! Анжелина, вы делаете меня самым счастливым человеком на свете! Если надо, я буду ждать сколько угодно. Я никогда не буду с вами грубым. Боже мой! Я так боялся вас потерять! Я уже ощущал себя мучеником.
Доктор нежно и немного неловко обнял Анжелину, словно боясь напугать ее.
— Теперь мне будет легче переносить ваше отсутствие, поскольку вы произнесли эти чудесные слова: «Когда-нибудь мы станем мужем и женой». О, дорогая! Мы будем переписываться! Мы будем встречаться, когда вы только захотите.
Взволнованный мужчина принялся покрывать лоб и волосы Анжелины поцелуями. Потом он немного отодвинулся, чтобы было удобнее любоваться молодой женщиной.
— Неужели все эти сокровища станут моими? — радовался он. — Эти золотистые завитки на ваших висках, тонкий, изящный нос, бархатистые щеки, прелестный рот?