— Наверное, я лягу спать, — громко объявила Анжелина. — Дядюшка, ты запрешь дверь?
— Черт возьми, я каждый вечер запираю ее, Анжелина! Но чего ты боишься? Собака будет на улице. Нет лучшего сторожа, разумеется, когда она не убегает куда-нибудь…
— Спаситель не бросит меня, дядюшка Жан.
Но, словно опровергая ее слова, овчарка, взъерошив шерсть, зарычала, а мгновением позже уже была на улице и громко лаяла.
— Может, лиса бродит вокруг курятника, — предположила Урсула. — Не волнуйся, Анжелина, у соседей тоже есть собака.
— Но дядюшка Жан говорил о старой волчице…
— Да, правда. Я тоже волнуюсь, — вмешалась в разговор Октавия.
— Пойду посмотрю, из-за чего Спаситель так громко лает, — сказал горец.
— Разве ты не возьмешь охотничье ружье? — забеспокоилась Анжелина. — Все ваши истории подействовали мне на нервы.
— Ружье? У меня? — удивился Жан Бонзон. — Огнестрельное оружие мне ни к чему. Достаточно прочной палки.
Жан вышел и мгновенно исчез в темноте. Урсула закрыла окно и дверь. Она сожалела, что всем в доме стало тревожно.
— Мы могли бы поговорить о более приятных вещах, — сетовала женщина. — Мне хотелось, чтобы мы посумерничали, сидя у камина, и немного попели. У Жана такой красивый голос!
— В другой раз, тетушка, — заверила Урсулу Анжелина. — Я могу приехать с Анри в июле.
— Я приеду с тобой, — поспешила добавить Октавия. — Мне редко выпадает возможность прогуляться. Очень жаль, малышка, что я навела на тебя столько страху своим рассказом о Жеводанском звере. Если бы мсье Жан не заговорил на эту тему, я ничего бы не сказала, но раз начала, то не могла остановиться.
Анжелина собиралась ответить, но тут в дом вошел ее дядюшка. За ним бежал Спаситель.
— Приходил Валентин Назе, сосед с хутора Оранью, — мрачно сообщил Жан. — Он возвращается из Бьера. В долине происходит неладное, черт возьми! Что мне пришлось услышать!
Жан Бонзон с тревогой посмотрел на Анжелину. Урсула перекрестилась. Она была уверена, что случилось нечто страшное. Октавия тут же подумала о своей дорогой мадемуазель, опасаясь худшего. «Я оставила ее одну, а ведь она ненавидит одиночество!» — упрекала она себя. Не в силах больше ждать, она бросилась к горцу.
— Скажите, что произошло? Нам страшно…
— Восемнадцатилетнюю девушку изнасиловали и задушили, — сухо сообщил Жан.
Анжелина мгновенно прижала руки к губам, сдерживая крик. Прелестное очарование этого дня уступило место страху. Но Анжелину это не удивило после рассказов о звере-убийце и катарах-мучениках.
— Случилось то, о чем ты, дядюшка, говорил в овчарне. Голубое небо заволакивают тучи, и разражается гроза, сметающая все на своем пути. Да, за сладостные моменты надо платить. О боже мой! Кто она? Прошу, скажи мне!
— Марта, служанка в таверне Бьера. Обычно после работы она возвращалась в Масса по дороге, где ездят дилижансы, у подножия скалы Кер. Отец всегда выходил ей навстречу, даже поздно вечером. Но в этот раз он напрасно ее ждал, бедняга. В конце концов он нашел дочь на берегу реки.
Октавия залилась слезами. Она накануне разговаривала с молодой служанкой. Жуткая смерть Марты потрясла ее до глубины души. Сердце Анжелины отчаянно билось. Она, как наяву, увидела прелестную молодую девушку, говорившую с ярко выраженным местным акцентом.
— Боже мой! Этому никогда не будет конца. Люсьена, Марта… Наверняка мадемуазель Жерсанда знает о случившемся. Дядюшка Жан, мы должны отправиться в деревню до рассвета. Ты ведь помнишь, что я рассказала тебе, когда мы сидели на скамье? Я уверена, что вчера вечером преступник был недалеко от костра святого Иоанна. Этот проклятый скрипач! Он хитрый. Он вовсе не в Бордо, а здесь. Он преследует меня! Все произошло по моей вине.
Жан Бонзон недоверчиво нахмурил брови. Новость ошеломила Урсулу. Она не решалась вступить в разговор, но внутренне воспротивилась решению племянницы.
— Мы отправимся в путь на рассвете, — пообещал Жан.
Потрясенная Октавия плакала. Она схватила Анжелину за руки.
— Твои дядюшка и тетушка говорят золотые слова: не надо рисковать. На несколько часов раньше или позже — ничего не изменится. Малышка Марта мертва. Господь взял ее под свою святую защиту…
— Должна сказать, что вчера вечером, на празднике, я слышала, как играет скрипка. Но самого музыканта не видела. Когда я спросила Жерсанду, видела ли она его, она описала мне мужчину в маске, пузатого, со светлыми волосами. Возможно, он изменил свою внешность, чтобы его не узнали, этот Луиджи, тот, кто, несомненно, убил в Тулузе мою подругу. Я обязана донести на него жандармам. Я знаю, что он прячется у священников-отступников на хуторе Бернедо. Мне надо было подумать об этом раньше!
Урсула, не знавшая этой трагической истории, несколько раз перекрестилась, тихо читая «Отче наш». Пусть ее муж объявлял себя неверующим, но Урсула была очень набожной женщиной.
Жан почувствовал, как сильно расстроилась его племянница. Он взял дело в свои руки.
— Сейчас ты все нам объяснишь с самого начала, — заявил он, подбрасывая дубовое полено в камин. — Урсула, достань хлеб и колбасу. Уже поздно, мы за разговором перекусим. Принеси также кувшинчик вина. Мне больно смотреть, как Анжелина дрожит, щелкая зубами.
Молодая женщина понемногу успокаивалась. Дверь была заперта на засов, окно закрыто. Сидя на камне у очага, положив руку на голову овчарки, Анжелина смотрела на высокие языки пламени, свет и тепло которых с незапамятных времен придавали человеку силы. Она думала о мнимых еретиках, которые во имя своей веры взошли на костер.
Октавия и Урсула удобно расположились на скамье. Жан сел на низкий табурет, который использовался при дойке овец. С торжественным видом он раздал женщинам хлеб и куски жесткой коричневой колбасы с пепельной кожурой, налил четыре стакана вина.
— Мы слушаем тебя, племянница. Тяготы и заботы надо делить с родными и друзьями. Рассказывай!
Анжелина подробно рассказала обо всех событиях, связанных с Луиджи, этим таинственным акробатом, скрипачом, вором, лжецом и, несомненно, убийцей.
— Теперь я уверена, что этот человек преследует меня. Прошлой ночью, когда я возвращалась от Жанны Сютра, он шел за мной следом. Спаситель вовремя прибежал, иначе меня бы не было здесь, с вами.
Это зловещее признание повергло слушателей в шок. Однако Жан задал вполне резонный вопрос:
— Тут что-то не ладится, Анжелина. Почему этот тип оставил тебя в живых в парке больницы? Если он пришел, чтобы убить твою подругу Люсьену, значит, он должен был убить и тебя. Ты была в его полной власти. Но он не причинил тебе никакого вреда.
Растерявшаяся Анжелина подыскивала объяснение. Она хорошо помнила смущающий ее взгляд цыгана, его двусмысленные слова.
— Возможно, он решил подождать. Жерсанда, которой я обо всем рассказала, уверяла меня, что некоторые преступники скрывают свою извращенность, чтобы потом нанести более точный удар, и что эти люди опаснее дикого зверя, следующего своим инстинктам.
Жан Бонзон поморщился. Он скрутил папиросу, закурил и, закрыв глаза, задумался.
— Поразмысли хорошенько, малышка, — наконец сказал он. — Если ты донесешь на этого человека, а он ни в чем не виноват, с ним быстро расправятся. Его смерть тяжким грузом ляжет на твою совесть.
— Дядюшка, были изнасилованы и убиты молоденькие девушки. Я найду доказательства его вины. Я не хочу больше жить в страхе. Никогда.
Глава 16Донос
Бьер, на следующий день, 26 июня 1880 года
Над Бьером вставало солнце, освещая своими бледно-золотыми лучами шиферные крыши. Жан Бонзон остановил ослицу около церкви. Анжелина спрыгнула с переднего сидения. Октавия ехала сзади, держа спящего Анри на коленях.
— Я узнаю, как чувствует себя мадемуазель Жерсанда, — сказала Анжелина. — А потом, дядюшка, ты отвезешь меня в жандармерию, как мы договорились.
— Конечно, малышка. Беги, я подожду тебя.
— Главное, надо уложить нашего херувима. Он совсем не спал, — проворчала Октавия, пребывавшая в плохом настроении всю дорогу. — Подумать только! Вытащить его из теплой постели в такую рань!
Анжелина не слышала слов служанки. Добежав до таверны, она уже входила в зал. Хозяйка с покрасневшими глазами вялыми движениями протирала стойку.
— Здравствуйте, мадемуазель, — сказала она. — Вы вернулись? Простите за мой вид, но я постоянно плачу.
— Не извиняйтесь, я все понимаю. Я знаю, что произошло с Мартой. Нам рассказал об этом сосед моего дяди. Боже мой, какая страшная трагедия!
— Да, это ужасно. Ваша подруга, старая дама, очень переживает. Вчера я отнесла ей отвар ромашки, но не знаю, сумела ли она заснуть. К тому же из-за этого преступления у нас полно народу. Представляете, тот, кто убил Марту, до сих пор на свободе! Жандармы прочесали всю долину, обыскали руины, овины… Мой муж утверждает, что этот негодяй убежал в Испанию через перевал Ань.
Поприветствовав хозяйку таверны кивком головы, Октавия поднялась на второй этаж. Анжелина заказала две чашки кофе, уточнив:
— Для моего дяди и для меня. Я боялась, что вы еще не открылись.
— Что вы! Мой муж готовит омлеты. Сегодня в Масса ярмарка. Некоторые торговцы, преодолев ущелье Пейремаль, останавливаются у нас. Они скоро появятся. А если учесть, что слухи распространяются мгновенно, готова спорить, что нам нанесут визит журналисты и префект полиции Фуа. Такое дело здесь, у нас! Страсти накаляются. Все подозревают всех. Вчера мой муж пошел выразить соболезнование семье Марты. Он видел тело малышки. Черт возьми! Когда он вернулся вечером, на нем лица не было. Его два раза вырвало. Право, такие вещи потрясают. Отец Марты поклялся, что собственными руками убьет эту сволочь. Но как узнаешь убийцу! Ведь был праздник. К тому же мужчины, бродившие по долине, напились до чертиков. Одни приехали из Тараскона, другие — из-за перевала Портель. Иногда к нам приезжают и из Сен-Жирона.
Анжелина печально покивала головой. Ее охватило странное чувство: нечто среднее между возбуждением и страхом.