ю долгой и счастливой жизни на благо ваших пациентов. Я счастлив познакомиться с вами, доктор.
Брат Эд вернулся в свою аптеку. Взволнованная Анжелина показала на фонтан, струи которого под ярким солнцем переливались всеми цветами радуги.
— А вот площадь, на которой собираются прихожане до или после мессы. Здесь они целый час беседуют друг с другом, за исключением тех господ, которые устраиваются на террасе таверны. Вон там, под аркадами. Хозяин таверны подает напитки с утра до вечера и готовит блюда исключительно для здоровых желудков. В камине всегда пылает огонь, даже летом. Хозяин жарит на огне мясо, колбасу и котекино.
— А это что такое? — усмехнулся Филипп.
— Очень жирная колбаса на основе свиной шкурки. В нашем краю она пользуется спросом. Когда я была маленькой, то однажды попробовала ее, но потом мне было плохо.
Они подошли к аркадам, дарившим клиентам таверны спасительную прохладу, потом обошли фонтан под любопытными взглядами прихожан, беседовавших на паперти собора.
— Эти дома с фахверковыми стенами просто восхитительны! — воскликнул доктор. — О, да за нами следят!
— Не глядите по сторонам, — попросила Анжелина. — Мы пойдем по дороге, огибающей город. Она приведет нас прямо к кладбищу.
Анжелина показала Филиппу стены укреплений и остроконечные башни Дворца епископов. Вскоре, к великому удовольствию доктора Коста, они оказались одни на тропинке, по сторонам которой возвышались дубы-гиганты. На скалах, покрытых мхом, росли кустарники и скромные белые цветы.
— Какое очаровательное место! — восхитился Филипп. — Оно мне кажется идеальным для поцелуя. Анжелина, моя дорогая…
Он обнял ее за талию и, почувствовав теплую плоть под легким платьем, задрожал от волнения. Анжелина не решалась пошевелиться в ожидании восхитительного момента, когда их губы соприкоснутся.
— Моя обожаемая невеста! — прошептал Филипп. — Этот пейзаж так идет вам! Боже мой, если бы феи существовали на самом деле, вы были бы их царицей! С вашими розовыми губками и щечками…
Филипп резко прижал к себе Анжелину и принялся неистово ее целовать. Она уже хотела уступить, принять эту изысканную игру сливающихся воедино языков, но тут услышала другой голос, сладострастный: «Анжелина, красавица моя, моя богиня, я хочу тебя, хочу голой, совершенно голой и прямо на земле».
Три года назад эти слова прошептал ей на ухо Гильем. В этом самом лесу, в такой же июльский день… Анжелина в панике стала вырываться.
— Простите меня! — прошептала она. — Я не знаю, что на меня нашло.
— О, какой же я грубиян! — с сожалением вымолвил жених. — Анжелина, если я оскорбил вас, то прошу принять мои самые искренние извинения. Но в Тулузе, в фиакре, вы не были такой разгневанной. Я думал…
— Филипп, полагаю, я просто боюсь, что нас застанут врасплох, — начала оправдываться Анжелина. — Нельзя сравнивать закрытый со всех сторон фиакр с этим местом, где прогуливается множество народу, особенно летом. Мне очень жаль! К тому же вы показались мне слишком смелым.
— О, неужели вы испугались, что я потеряю голову и воспользуюсь ситуацией? Я никогда не сделаю ничего подобного! Согласен, я слишком увлекся, поддался страсти. Господи, виной тому белое вино, очаровательный пейзаж и вы, такая красивая, такая нежная! Но успокойтесь, до тех пор, пока мы не поженимся, я буду довольствоваться только поцелуями. Вы непорочная, невинная. Допускаю, что мой опыт в любовной сфере внушает вам опасения.
Словно подтверждая слова Анжелины, из-за полуразрушенного овина, стоявшего неподалеку, появился пожилой мужчина и поприветствовал их взмахом палки.
— Доброго вам дня, влюбленные! — крикнул он на местном наречии. — Я собираю грибы.
— Здравствуйте, отец Батист, — ответила Анжелина. — Удачи вам!
Старик исчез за поворотом дороги. Молодая женщина сожалела, что так резко отреагировала, вспомнив Гильема. Желая заслужить прощение, она взяла жениха за руку и повела в овин.
— Теперь, Филипп, вы можете меня поцеловать.
— Вы уверены? — спросил он.
— Конечно! В овине это даже лучше, чем на свежем воздухе. Увидите, как сильно я люблю вас.
— Моя дорогая, — простонал Филипп, обнимая Анжелину. — Мое чувствительное сердечко, моя красавица…
На этот раз он вел себя гораздо предупредительнее и поцелуй, которым они обменялись, не вызвал у Анжелины воспоминаний о Гильеме Лезаже. Анжелина наслаждалась ласковыми прикосновениями рук жениха, скользящих по ее бедрам, спине и затылку. Она, нежная и покорная, заключила его в свои объятия. Но Филипп, задыхаясь, резко отпрянул назад.
— Пойдемте отсюда. Вы заставляете меня терять рассудок. Боже, до чего же вы странная молодая особа! Вы отталкиваете меня, словно защищаетесь, а потом…
— Потом?
— Ничего. Я не могу передать свои чувства словами. Вы не способны это понять, моя славная невеста.
Анжелина прикусила нижнюю губу, словно наказанный ребенок, и, готовая расплакаться, выбежала из овина. «Неужели он догадался, что я уже не девственница, поскольку мое тело слилось с ним воедино, а его ласки заставили меня дрожать от желания?» — с ужасом думала молодая женщина.
Доктор тоже задавал себе вопросы. Он был зрелым мужчиной, который не раз одерживал любовные победы, и ему показалось, что он прижимал к себе женщину, готовую немедленно отдаться, согласиться на плотский акт. Движения Анжелины, ее учащенное дыхание, манера обнимать заставили доктора усомниться в ее непорочности. «Но, может быть, она просто чересчур чувственная особа, — успокаивал он себя, догоняя Анжелину. — Возможно, она не осознает опасности такого вольного поведения».
Они смущенно посмотрели друг на друга. Расстроенная Анжелина первой потупила взор. Молодая женщина была такой прелестной, такой трогательной, что подозрения Филиппа рассеялись.
— Я обидел вас? — спросил он.
— Немного обидно, когда тебя считают глупой. Мы работали вместе, вы часто удостаивали меня своим доверием, а теперь утверждаете, что я не в состоянии понять ваших чувств. Что вас тревожит? Напрасно я привела вас к этому полуразрушенному зданию. Но я просто хотела угодить вам, не запятнав своей репутации. Разве я должна оставаться холодной в ответ на ваши ласки и поцелуи?
— Но, дорогая…
— Теперь я вас не понимаю. Вы упрекали меня в том, что я испугалась за свою репутацию, а когда я дала волю своим чувствам, вам это тоже не понравилось.
Анжелина, рыжие волосы которой сияли на солнце, смотрела Филиппу прямо в глаза. Ее взгляд, затуманившийся от гнева, выдавал истинную природу молодой женщины — мятежную и властную.
— Господи, какой темперамент! — воскликнул доктор. — Теперь я лучше понимаю предостережения вашего отца. Но, моя дорогая, зачем ссориться в день помолвки?
— Не знаю, но мне хочется вернуть вам кольцо. А ведь я была так счастлива!
С этими словами Анжелина разрыдалась. Она подумала об их первой брачной ночи, фатальной дате, когда Филипп непременно ее разоблачит. «А если сказать ему правду сейчас, прямо здесь? — спрашивала себя Анжелина. — Это разрешит ситуацию. Либо он немедленно порвет со мной, либо простит».
Но Анжелина не успела все обдумать, так как Филипп Кост бросился к ней, чтобы утешить. Он крепко прижал молодую женщину к себе и принялся покрывать ее волосы нежными поцелуями, принося тысячи извинений:
— Не плачьте, мой ангел. Я кретин, заносчивый кретин! Я обещал вашему отцу, что буду лелеять вас всю свою жизнь, а сейчас довел до слез. Анжелина, дорогая, забудьте все мои глупости. Я безумно люблю вас, вы моя единственная забота. Просто я большой ревнивец. Да! Хочу быть с вами откровенным. Там, в овине, я представил вас в объятиях другого мужчины… Вернее, не совсем так. Вы были такой послушной и одновременно страстной, что мне пришла в голову глупая мысль, будто вы не новичок в любовных утехах.
Анжелина вырвалась из объятий Филиппа и повернулась к нему спиной, чтобы немного успокоиться. Тихий внутренний голос говорил ей: «Скажи ему, другого подходящего момента не будет. Если он любит тебя так сильно, как утверждает, то будет тебе признателен, что ты была с ним искренней, повела себя благородно». Но Филипп уже подбежал к Анжелине и вновь обнял ее.
— Это нелепо, несправедливо, моя любовь! — воскликнул он. — Это доказывает, что позднее, став моей супругой, вы будете полностью удовлетворять меня, отдаваясь мне без всякого страха. Вы такая щедрая на ласки! Анжелина, не отвергайте меня, иначе я буду очень страдать. Вы уже снизошли до того, чтобы связать свою жизнь с моей, несмотря на огромную разницу в возрасте.
— Филипп, прошу вас! Мне совершенно безразличен ваш возраст. Я согласилась на помолвку и свадьбу, потому что люблю вас. Рядом с вами я чувствую себя в безопасности. Я также восхищаюсь вами как доктором и сердечным человеком.
— Тогда забудем о нашей маленькой размолвке и продолжим прогулку. Я хочу все делить с вами.
— Согласна, не будем больше об этом говорить, — уступила Анжелина. — Сейчас мы посетим кладбище, а потом пойдем к нам, на улицу Мобек. У мадемуазель Жерсанды мы должны быть в семь часов.
— Договорились!
Анжелина одарила Филиппа лучезарной улыбкой. Она не осмелилась заговорить о своем прошлом, уверенная, что ей еще не раз представится такая возможность до свадьбы, дата которой пока не была назначена. Через десять минут они, взявшись за руки, вошли в ворота кладбища, спускавшегося покатым склоном к долине Сала. По обеим сторонам главной аллеи росли высокие темно-зеленые кипарисы.
— В этих местах какое-то особенное спокойствие, — заметила Анжелина. — Я часто прихожу на могилу мамы, чтобы подумать. Или же слушаю птиц. Они всегда прилетают стайками и чудесно поют. Может, они поют для душ усопших?
— Возможно, — нежно ответил доктор Кост.
— Ой! У меня нет даже букета. А ведь я собиралась сорвать цветы по дороге. Вон, видите белый деревянный крест? Там лежит моя мама. Отец сам вырезал надпись: «Адриена Лубе, 1832–1877». В этом году ей исполнилось бы сорок восемь лет. Филипп, она была исключительной женщиной. В день ее похорон на кладбище собралось много народу.