своего бездетного дядюшки Жана.
— Папа! Сомневаюсь, что Филиппу все это интересно!
— А что тут такого? Я просто хочу уточнить, что ты вовсе не бесприданница. Честно говоря, доктор, после того, как прошла первая радость при мысли, что Анжелина выходит замуж за знатного человека, я задумался. Все же она гораздо моложе вас, да и не вашего круга. Так вот, я повторяю: она родилась в рубашке, поскольку в нашем краю земля и дома значат многое.
— Совершенно с вами, согласен, мсье. Я тоже буду откровенен. Моя семья весьма зажиточная, и Анжелина ни в чем не будет нуждаться. Я решил заключить брачный договор, чтобы обеспечить ей безбедное существование, ибо так уж суждено, что я отойду в мир иной раньше нее.
Раздосадованная Анжелина вышла из-за стола. Она ненавидела подобные разговоры, но, тем не менее, прекрасно понимала, что это были условия, необходимые для заключения брака. «Если бы Гильем женился на мне против воли своих родителей, они, вероятно, лишили бы его наследства. И тогда он мог отказаться от чувств, которые мы питали друг к другу, от нашей любви, от нашей столь прекрасной любви!» — с горечью думала Анжелина.
— Я выпущу собаку, — заявила она. — Но не бойтесь, Филипп, я привяжу ее. Папа приделал цепь к сливе. Мы сажаем овчарку на цепь, когда у меня нет возможности гулять с ней. К тому же в городе к Спасителю относятся плохо. Жандармы даже обещали его пристрелить, если он будет бегать по улицам.
— Черт возьми! Сейчас у жандармов и так забот полон рот, — рассмеялся Огюстен. — Три бригады разыскивают того типа, который сбежал из больницы. Того самого, доктор, кто убил Люсьену Жандрон, подругу моей дочери. Он принялся за старое в ночь святого Иоанна в Бьере. Анжелина помогла его арестовать, но этот мерзавец сумел сбежать. Я думаю, что он вовсе не был ранен, просто симулировал ранение, чтобы не оказаться в тюрьме. Когда его поймают, то отправят на гильотину.
Филипп побледнел и вскочил на ноги. Подбежав к своей невесте, он схватил ее за запястье.
— Почему вы мне ничего не сказали об этом, Анжелина? Боже мой! Мне кажется, что это очень важно!
— Я собиралась рассказать вам об этом сегодня вечером за ужином, когда бы мы остались одни. Я не хотела омрачать вашу радость.
Бросив укоризненный взгляд на отца, Анжелина вкратце поведала доктору эту печальную историю.
— Боже мой, этот человек мог вас убить! — воскликнул Филипп, едва она замолчала. — Что за безумие вступать с ним в разговор! Да еще когда никого не было поблизости!
— Со мной была овчарка. И, даже если Луиджи убийца, он не стал бы душить меня в общественном месте, да еще утром. Более того, я жалею, что поступила необдуманно, поскольку, по сути, у меня нет против него никаких доказательств. А я отдала его на растерзание толпе! Это было ужасно. Люди требовали его смерти, бросали в него камни, размахивали косами и вилами… Но об этом я тоже не хочу говорить, особенно сегодня. Прошу вас, Филипп, давайте сменим тему. Сегодня день нашей помолвки, и у меня нет никакого желания копаться в этой грязи.
Сапожник пожал плечами. Филипп чуть не последовал его примеру.
— Простите меня, Анжелина, но я потрясен до глубины души, — сказал он. — Я только что узнал, что вы чудом избежали смертельной опасности. Но ваши слова ошеломили меня. Эти люди заслуживают лишь намыленной веревки или ножа гильотины. Я запрещаю вам испытывать хотя бы каплю сожаления, учитывая, что преступник по-прежнему на свободе.
— Вы не можете мне запретить иметь совесть и нравственные принципы, — резко возразила Анжелина. — А сейчас я выпущу собаку.
— Малышка, будь немного полюбезнее, — пожурил Анжелину отец. — Я сам займусь твоим зверем. Вам пора отправляться к этой де Беснак. Моей ноги никогда не будет в ее доме, но вам необходимо немного расслабиться.
Раздосадованная Анжелина кивнула головой. Она была в отчаянии и не могла заставить себя придать лицу радостное выражение.
— Ты прав, папа, — сказала она, целуя Огюстена в щеку. — До вечера!
— До свидания, мсье, — попрощался Филипп Кост. — Был очень рад с вами познакомиться.
— Я тоже, — ответил сапожник.
После обмена любезностями Анжелина и Филипп покинули дом Лубе. Анжелина быстро пошла вперед. Заинтригованный жених догнал ее. Молодая женщина с трудом сдерживала слезы.
— Анжелина, полно! Что с вами? — прошептал ей на ухо Филипп.
— Надеюсь, вы не станете слишком властолюбивым мужем, который будет решать, как мне жить, — тихо ответила она.
— Хороший муж обязан во всем направлять жену, моя дорогая. Так повелось испокон веков… Я сказал «направлять», а не «подчинять себе».
— Все идет не так, как я мечтала, — с горечью сказала Анжелина. — В день нашей помолвки мы успели два раза поссориться. Отец тоже все испортил. К тому же вы не любите мою собаку.
Голос Анжелины задрожал, неожиданно она разрыдалась.
— Господи, да вы еще ребенок! — смеясь, воскликнул Филипп. — Если вам так дорог этот белый медведь, я привыкну к нему. Что касается наших споров, то это ерунда. Просто мы оба немного нервничаем. Моя дорогая, в будущем все будет хорошо. Вы правы, давайте думать о приятных вещах. Где живет ваша подруга Жерсанда?
— Мы сейчас пройдем через арку, которая прямо перед нами, и спустимся на улицу Нобль.
Они пошли молча. Метров через двадцать Анжелина рукой показала на крытые рыночные ряды, перегораживавшие мощеную улицу.
— Видите вот те окна? Это гостиная моей подруги. Она живет в одном из самых старых домов в городе. А попасть туда можно по каменной лестнице, ступеньки которой посередине стерлись от времени.
Доктор рассматривал высокие фасады домов с резными фронтонами.
— Да, настоящая дворянская улица[62], — заметил Филипп. — Полагаю, здесь живет светское общество. Это видно по богатым домам.
— У нас в городе нет дворян, кроме Жерсанды де Беснак. Зато есть буржуа, хотя большинство из них купили владения вместе с парками и садами в долине или на холмах. Наш дом бедных Лубе сто лет назад был фермой. Вот. Вы удовлетворены?
— Но, Анжелина, какая муха вас укусила? Мне просто интересно, только и всего.
Они вошли в дом Жерсанды, так и не помирившись. Старая дама сгорала от нетерпения. Она приняла их, удобно расположившись в кресле-качалке. На Жерсанде было роскошное серое муслиновое платье, которое она купила в Тулузе накануне похорон Люсьены, жемчужное ожерелье и удачно сочетавшиеся с ним серьги.
Верная своей роли преданной служанки, Октавия в белоснежном фартуке радушно ввела их в гостиную.
— Анжелина, наконец-то! — воскликнула Жерсанда. — Мсье, какое счастье принимать вас у себя!
Как настоящая светская дама, она, не вставая с кресла-качалки, протянула свою худую руку доктору, и тот слегка прикоснулся к ней губами.
— Быстрее садитесь за стол, — добавила Жерсанда. — Я подготовила для вас сюрприз. Анжелина, да ты плакала?
Филипп думал, что его невеста скажет, что ей в глаз попала соринка или что-нибудь в этом духе, но ему опять пришлось испытать разочарование.
— Да, я плакала. Все идет плохо. Мадемуазель, мне очень жаль, но я не знаю, что со мной творится. Простите меня, я не хотела портить вам удовольствие.
— Полно, малышка! Загляни за кресло, и ты забудешь о своих горестях. Анри играет с новым другом.
Анжелина стремительно зашла за кресло и увидела, что Анри прижимает к груди котенка.
— О, мой малыш, да у тебя появился котенок! Он просто чудо… Филипп, а кошек вы выносите? Подойдите, я познакомлю вас со своим крестным сыном, Анри де Беснаком, самым прелестным ребенком на свете.
Слова Анжелины обеспокоили Октавию и Жерсанду. Но доктор Кост поспешил разрядить обстановку:
— Моя невеста сердится, поскольку я не воспылал пламенной любовью к ее овчарке. Должен признаться, этот зверь ответил мне взаимностью Так где же котенок? Я люблю кошек, Анжелина, уверяю вас.
Через мгновение Анжелина и Филипп вместе любовались Анри. Его темные вьющиеся волосы были тщательно причесаны. В своем бархатном костюмчике цвета морской волны с кружевным воротником он был похож на маленького принца.
— Мой котенок! — проворковал Анри. — Это мой котенок… Мама подалила…
— Поскольку я его усыновила, он называет меня мамой, — сочла необходимым уточнить старая дама.
— Понимаю вас, мадам, — с восторгом отозвался Филипп. — Прекрасный ребенок, развитый не по годам. Племянник вашей горничной, не так ли?
— Да, племянник моей дражайшей подруги, которая считает своим долгом ухаживать за мной, — поправила его Жерсанда. — Но я проголодалась. Чай почти готов. Садитесь рядом со мной.
Анжелина взяла Анри на руки. Сидевший на персидском ковре котенок жалобно замяукал.
— А вы, Филипп, возьмите этого бедного котенка себе на колени, — подзадорила она доктора. — Ему было так хорошо на руках моего крестного сына, что теперь он чувствует себя одиноким.
У доктора Коста не было выбора, и он подчинился. Старая дама рассмеялась.
— Мсье, когда-нибудь вы окажетесь под каблуком у своей невесты. Анжелина с характером. Чтобы она не разлюбила вас, вам придется благосклонно относиться к животным, детям и беднякам. Наша подруга такая сострадательная! Знаете, как я с ней познакомилась?
И Жерсанда рассказала о том летнем дне, когда Анжелина получила свидетельство об окончании учебы. Тем временем Октавия хлопотала на кухне.
— Порой в моей памяти всплывают и другие воспоминания, — добавила хозяйка дома. — Но я постоянно вижу ее освещенной солнечными лучами, с длинными рыжими косами и аметистовыми глазами. Потом она приходила ко мне, робкая, но решительно настроенная. Я давала ей книги с собой, или она читала, сидя рядом со мной. Она увлекалась географией, историей. Меня удивляло, как легко она все усваивала. Я, конечно, поправляла ее некоторые слова, особенно на местном диалекте, но у меня не было необходимости повторять дважды.
— Мадемуазель, прошу вас, — простонала молодая женщина. — Мой отец счел нужным похвастаться тем, что я унаследую, а в ресторане заявил, что у меня отвратительный характер.